Гройля – молодые волки – только и ждали его призыва. С невообразимой скоростью они выскочили из серого тумана и накинулись на медведя. Их было не меньше десятка – вся боевая часть лагеря «Эдельвейс». Казалось, именно этого часа ждал безумный директор, когда собирал их в этом лесу, именно к этой битве он их готовил на протяжении последних лет.

Наверно, это была славная битва. Если бы удалось снять ее на сверхскоростное видео, чтобы затем замедлить в миллион раз и просмотреть снова, то можно было бы оценить и ее жестокость, и дикую красоту. На этом свете ничего важнее не было для старинных знакомцев, а ныне смертных врагов, один из которых не шутя хотел править миром, а другой пытался ему помешать.

Крупные волки, сразу пятеро или шестеро, вцепились медведю в шею, стараясь добраться до горла. Самым большим был Андрон – безмозглая гора мышц, обтянутая серой шкурой.

Возможно, медведю стоило опрокинуться на землю и раздавить их, как это делают его дикие сородичи в тайге, но Герман почему-то медлил. Мускулистый Андрон втупую налетал на медведя и отступал под встречными ударами. Другие волки, помельче, болтались у него под ногами и норовили перекусить сухожилия, чтобы тот рухнул или хотя бы охромел, но Герман просто время от времени отшвыривал их свободной лапой, да так, что двое или трое уже валялись в сторонке, зализывая раны. Им на смену, откуда ни возьмись, приходили другие – казалось, они были слеплены прямо из серого тумана; главный же враг, старый хитрец Флориан, стоял перед ним, широко расставив лапы и выжидая удобного момента. Он был похож на мохнатого паука – или, скорее, на паука, разрубленного пополам. С четырьмя ногами и уродливым поджарым брюхом.

В это время, если можно назвать временем тот странный отрезок гиперскоростной реальности, в который все это происходило, снова включились излучатели на мачтах. Вряд ли ворон Карл мог отслеживать ход битвы – скорей всего, он просто наудачу ткнул своим черным клювом в иконку на экране. На этот раз сила атаки была куда меньше, чем раньше, а последние вспышки оказались и вовсе медленными, и слабыми: заряд конденсаторов подходил к концу. Флориан оглянулся и злорадно оскалился.

– Сели твои батарейки, – сказал он Герману.

Тот даже не посмотрел на него. Отбив атаку большого черного волка (кажется, это был Феликс), он остановился на долю волчьей секунды, чтобы перестроиться и отшвырнуть пару других, серых. Между этими двумя событиями он только и успел, что проговорить:

– Тем лучше. Меньше шуму.

Тогда Гройль беззвучно расхохотался – просто разинул пасть и вывалил длинный красный язык:

– Скоро станет совсем тихо. И знаешь, почему? Потому что твоя песенка спета, Герман!

Это был скверный каламбур, но Гройль и не мечтал прослыть остроумным. Да и времени на это уже не оставалось.

Медведя обложили со всех сторон.

– Взять его! – скомандовал Гройль. – Фас!

Огромный волк подобрал мощные лапы, примерился, прыгнул – и вцепился Герману в горло.

Медведь страшно заревел и попробовал встать на задние лапы, но не смог: Андрон сжимал челюсти все крепче, а его тяжелая туша тянула жертву вниз. Крик Германа перешел в хрип, он зашатался. Тут и волки помельче повисли на его плечах, стараясь повалить.

Кажется, это и был конец битвы. Время вышло – и по волчьим меркам, и по человеческим. Сильный зверь не сдавался. Он упирался когтями в скользкую землю, пытаясь сбросить противников, но кровь уже хлестала из его горла, в глазах темнело, лапы подкашивались. Ему не хватало воздуха, не получалось даже вздохнуть хотя бы один последний раз. И старый медведь, как когда-то его внук Сергей, теряя сознание, только и сумел промычать: «М-ма…» – но что он хотел сказать, так и осталось неизвестным.

* * *

Сергей и Вик проснулись среди ночи на своем чердаке: за окном летали сполохи ослепительного белого пламени, а треск стоял такой, будто где-то рядом одновременно запускали сразу сотню новогодних ракет.

Сергей соскочил с кровати и немедленно наступил на Вика, который еще протирал глаза, лежа на своем матрасе. Но толкаться было некогда: оба, в чем были, выбежали из спальни и бросились по лестнице вниз.

Кажется, они снова понимали друг друга без слов.

Ворон Карл, увидев их, защелкал клювом и захлопал крыльями.

– Откр-рой, – воскликнул он.

Сергей догадался, что ему нужно. Бедняга Карл умел управляться с планшетом, но не мог сам отворить окно. Сергей рванул вверх тяжелую раму, и электрические разряды стали слышнее. Ворон промчался над его плечом и вылетел на улицу.

Сергей и Вик переглянулись. И кинулись к двери.

– Wexen, Hexen, Silbermond, – прокричал Сергей на ходу, хотя никакого колдовства, кажется, уже и не требовалось: из дома выскочили уже не полуодетые лохматые мальчишки, а два молодых волка – серый с рыжими подпалинами и белый, чья шерсть сияла в лунном свете. Над их головами парила крупная черная птица, и это было очень странно, если бы хоть у кого-нибудь была возможность над этим подумать: никаких птиц в мире оборотней до сих пор не наблюдалось.

Теперь, в растянувшемся для них времени, наши парни могли видеть все, что происходило за воротами. Они видели, как большой серый волк повис на шее бурого медведя, который очень неловко завалился на бок, а остальные рвут в клочки его шкуру. Им не надо было объяснять, что это значит. Перемахнув через изгородь, Сергей и Вик ринулись в самую гущу схватки – и внезапно оказались лицом к лицу с переростком Андроном. С его клыков падали клочья пены, жуткая морда была в крови по самые уши.

Сергей в ужасе замер на месте. Вик тоже остановился.

Старый убийца Гройль оттеснил молодого и вышел вперед. Андрон послушно попятился. Теперь он стоял и облизывал кровь с передних лап, не зная, что делать дальше.

Гройль ухмыльнулся.

– Опоздали, детишки, – сказал он. – Дело сделано!

Медведь Герман не дышал.

Волки из «Эдельвейса» выстроились в полукруг и приготовились кинуться на врагов по первому же приказу.

Но Гройль не дал им такой команды. Он все же не удержался от своего любимого дешевого театра: поднял голову и испустил победный клич, и эхо разнесло его вой по всему Чернолесью.

Фонари за спиной почти потухли, излучатели молчали, птицы не пели, и только адский волк в мертвой вневременной тишине выводил свою песню хриплым дребезжащим голосом – впрочем, ему самому его голос казался прекрасным.

Но ворон Карл испортил ему всю радость победы. Он пронзительно закаркал и спикировал на Гройля. Тот