Мари сняла косынку, очки.

– Спасибо за удовольствие! – Она протянула Валерию руку. – Никогда не думала, что это так захватывает – смотреть, как летают самолеты!

Но он не позволил ей отойти от машины. И руку ее не взял, придержав Мари за плечо.

– Надо пользоваться гостеприимством нашего друга. Садитесь! – Он почти впихнул ее назад, на заднее сиденье.

Лена еще никогда не устраивала скандалы, но сейчас ей захотелось закричать, затопать ногами, стукнуть Валерия чем-нибудь тяжелым. Они поедут провожать Машу, а она должна остаться одна в номере?

– Лен, ты же не сердишься? – Валерий, видимо, тоже почувствовал смущение. – Служба есть служба.

И Лена, на которую вдруг накатило ужасное спокойствие, выдержала с ледяной улыбкой его нарочито веселый взгляд.

– Конечно, дорогой! – сказала она и подошла попрощаться к Валли.

Он улыбался все так же – мягко, по-доброму.

– Не забудьте, послезавтра едем к нам в гости.

– Я не забуду.

Неизвестно, что прочитал Валли в ее глазах, потому что добавил:

– Катрин и дети будут очень рады.

Лена не стала спрашивать, сколько у него детей.

– Валерий тоже будет рад. – Она выдернула свою ладонь из его руки, резко повернулась и подошла к жениху.

– Удачной тебе завтра работы! – Она на глазах Валли и Маши крепко обняла Валерия и поцеловала в губы. И какое-то недоброе чувство заставило ее внимательно на них посмотреть. Все одобрительно улыбались.

– Спокойной ночи! – Валерий смотрел Лене вслед, пока она не вошла в гостиницу. А когда она, нарочно не оборачиваясь и не смотря, как они отъедут, вошла в лифт, он сел в машину рядом с Мари. Серж Валли с невозмутимым видом повез их по Большим бульварам, а Лена, войдя в свой номер, повалилась на кровать, обливаясь слезами.

Какое-то время ехали молча. Мари чувствовала себя неудобно, но вместе с тем при мысли о Лене она испытывала некоторое раздражение. Мари оправдывала себя, оправдывала изо всех сил, а раздражалась из-за того, что чувство вины преследовало ее весь этот день, всю поездку. А в чем была вина? Мари вслушивалась в себя – и не находила ответа.

«Лена молода. У нее еще впереди много хорошего, – мысленно говорила она себе, – закончится ее путешествие в Париж, и она выйдет замуж. В конце концов, никто не отменял ее свадьбу, и ничего не случится, если ее жених побудет один вечер джентльменом. Ведь, положа руку на сердце, это неприлично – сначала пригласить меня на шоу, а потом позволить уехать домой в одиночестве…»

Так она уговаривала себя, пока не услышала голос Сержа Валли:

– Как вас отвезти, Мари? Через площадь Согласия или Триумфальную арку?

– Через площадь Согласия ближе, – рассеянно сказала она.

– Скажите ему, что я хочу проехать через Триумфальную арку, – Валерий посмотрел ей прямо в лицо.

– Но…

Как Серж Валли распознал эти слова? Загадка. Но машина уже ехала по Елисейским Полям, тем самым путем, которым накануне шагала Лена. Мари повернула голову. Валерий сидел, неотрывно глядя на нее. Его глаза блестели в свете проносившихся встречных машин.

– Хоть чуть-чуть подольше, Мари. – Его лицо показалось ей очень усталым и грустным.

– Прекрасная шутка, – она улыбнулась совсем легко, по-французски, но острая игла вонзилась ей в сердце.

«А ведь он моложе меня всего на два или три года… Может быть, у меня могло бы с ним что-нибудь получиться? – Но она тут же вспомнила о Лене, о Ленином розовом личике после умывания, о ее молодой и гибкой фигурке… – Что это я? Смешно соревноваться с молодыми. У них прекрасная разница в возрасте. Он будет своей мудростью уравновешивать ее молодость».

Уже стемнело. Валли поднял верх кабриолета. Он был сшит из какой-то ткани, похожей на темную замшу. Валерий вдруг осторожно погладил ее руку. У Мари возникло ощущение, что ее укрыли в гнезде. Мари любила Париж. Он заменял ей Родину, семью. Но сейчас она с горечью подумала, что вот сейчас приедет домой, и кроме Лулу никто не будет ее ждать.

– Мы скоро приедем, – сказала она в темноту машины.

– Мари, я хочу увидеть вас до своего отъезда. – Валерий наклонил голову, чтобы его услышала она и не услышал Серж Валли. Кровь бросилась ей в лицо. Машина уже подъезжала к дому.

– Остановите здесь где-нибудь, где сможете, Серж, – Мари будто торопилась скорее уйти, и в то же время ей не хотелось уходить. Серж сбавил скорость, выискивая место для остановки.

– Послезавтра мы с Леной должны будем ехать в гости к Сержу. Не ехать нельзя. Командир приказал провести с европейцами встречу в неформальной обстановке. Завтра полеты… – Валерий торопился, поэтому почти бормотал, но Мари понимала каждое слово. Она будто сжалась, пока он говорил, и сидела не шевелясь.

Валли остановился и вышел из машины, готовясь высадить Мари. Он уже даже взялся за ручку ее дверцы.

– Придумайте что-нибудь! Я очень прошу, Мари. – Лена бы удивилась, услышав сейчас своего жениха. Еще никогда в разговоре с ней у него не было такого просящего и одновременно требовательного тона. – Я обязательно должен увидеть вас перед отъездом. Скажите когда? Это очень важно. Лена не будет меня ждать завтра. Вы разрешите мне позвонить после полетов?

Мари даже испугал его тон. За двадцать лет она отвыкла от накала русских страстей.

– Вы – странный человек, – только и нашла она что сказать. Она вышла из машины, не глядя на Валерия, хотя ее спину прожигал его взгляд.

– До свидания, Серж. Вы были очень любезны, что меня подвезли. – Она протянула Валли руку.

– До свидания, Мари.

Валерий стоял и смотрел, как они прощались. Когда Мари скрылась за углом, он прошел вперед и сел в машину рядом с Сержем. Тот с любопытством взглянул на него, но ничего не сказал. Через секунду они уже мчались обратно в Ле Бурже.

* * *

Вообще-то в сравнении с флорентийской Санта-Мария-дель-Фьоре, с Исаакиевским собором, с собором Святого Петра и даже с храмом Христа Спасителя святилище Парижской Богоматери с ее главного фасада не кажется таким уж монументальным. Однако монументальность – не главное в женщинах. Как истинная парижанка, Нотр-Дам изысканна спереди и умопомрачительна сзади. Она напоминает платье конца девятнадцатого века – убористый элегантый перед и роскошные оборки сзади. Ее контрфорсы – это шлейф, пикантно выдающийся назад и делающий соблазнительной всю фигуру. Недаром я всегда любила именно ее вид сзади – со стороны острова Святого Людовика.

Я помню, как мы шли с НИМ сначала от площади Бастилии, поглазев на маленького мальчика, несерьезно скачущего на самом острие иглы монумента, посвященного победе народа над королями, потом по мосту Сюлли перешли на остров Святого Людовика, а уже потом по одноименному мосту вышли к Нотр-Дам. Сегодня я не пошла этим путем. Ехать к Бастилии было далеко и глупо, я выбрала путь банальный. (Узнав про это, мой друг наверняка заметил бы с усмешкой, что самостоятельность не придала мне оригинальности.) Но, как бы там ни было, я спустилась в метро, проехала две остановки и вышла на острове Сите на площадь перед главными дверями собора. Она сейчас почти пустовала – утренний наплыв туристов схлынул, а вечерний еще не начался. И несмотря на все прошлые похвалы моего друга именно заднему виду на собор, я обнаружила, что и с фасада Нотр-Дам прелестна.