Позади нее маячил дородный оператор в куртке, но миссис Маккалла разглядела только дуло объектива и мигающий красный огонек, одинокий горящий глаз. Мирабелл заплакала.

– Насколько нам известно, вы сейчас оформляете удочерение. А вы в курсе, что мать ребенка добивается возвращения опеки?

Миссис Маккалла грохнула дверью, но съемочная группа получила искомое. Всего две с половиной секунды эфирного времени, однако этого хватило: худая белая женщина в дверях внушительного кирпичного дома в Шейкер-Хайтс, рассерженная и испуганная, обнимает вопящего азиатского ребенка.

Во власти невнятных дурных предчувствий миссис Маккалла глянула на часы. Муж уехал в центр на работу и еще минимум тридцать пять минут проведет в дороге. Она обзвонила всех подруг, но те тоже не видели вечерних новостей и не смогли ее просветить – разве что морально поддержать.

– Не переживай, – сказали все по очереди. – Обойдется. Барбра Пирс безобразит, подумаешь.

Тем временем мистер Маккалла прибыл и на лифте поднялся на седьмой этаж, в офис “Финансовых услуг Рэйбёрна”. Едва он вытащил одну руку из рукава пальто, в дверях возник Тед Рэйбёрн:

– Слушай, Марк. Я не знаю, ты вчера видел новости по Третьему? Давай я тебе расскажу.

Он прикрыл дверь, и мистер Маккалла послушал, кутаясь в пальто, как в полотенце. Размеренно, с легкой тревогой – таким тоном он обычно говорил с клиентами – Тед Рэйбёрн пересказал сюжет из новостей: в кадре дом Маккалла укрывался в вечерних тенях, но после многих лет коктейлей, бранчей, летних барбекю Тед Рэйбёрн прекрасно его узнал. Подводка ведущего: “Детей берут под опеку, чтобы те, кто лишен семьи, обрели новый дом. Но что, если у ребенка уже есть семья?” И интервью матери – Би… Тед не расслышал имени, – которая на камеру умоляла вернуть ей дитя. “Я делать ошибку, – сказала она, тщательно выговаривая каждый слог. – У меня теперь хорошая работа. Я взять себя в руки. Я хотеть вернуть мою девочку. Эти Маккалла не иметь права удочерять, если мать хотеть своего ребенка. Ребенок должен быть с матерью”.

Тед Рэйбёрн почти дорассказал, и тут зазвонил телефон на столе, и мистер Маккалла прочитал номер, и увидел, что звонит жена, и понял, что происходит и как ему предстоит с ней объясняться. Он взял трубку.

– Я еду домой, – сказал он, и положил трубку на рычаг, и взял ключи.

У Мии не было телевизора, и новостей она тоже не видела. Но в среду после обеда, прямо перед эфиром, Би-би зашла и рассказала, как прошло интервью.

– Они говорить, хороший сюжет, – сообщила Би-би. Она была в черных брюках и белой рубашке с поблекшим пятном соевого соуса на манжете – забежала по дороге на работу, поняла Мия. – Они говорить со мной почти час. У них мне быть много вопросов.

Она осеклась, заслышав шаги на лестнице. Пришла Иззи из школы, и при виде чужачки женщины умолкли.

– Я идти, – после паузы сказала Биби. – Скоро автобус. – По пути к двери она подалась к Мие. – Они говорить, люди очень быть за меня, – прошептала она.

– Это кто? – спросила Иззи, когда Биби ушла.

– Просто подруга, – ответила Мия. – С работы. Выяснилось, что у продюсеров с Третьего канала инстинкты работали будь здоров. В первые часы после новостей телефоны в редакции раскалились – накала хватило, чтобы снять продолжение и чтобы Девятый канал, вечный конкурент Третьего, с утра пораньше отрядил Барбру Пирс на задание.

– Барбра Пирс, – сказала Линда Маккалла в четверг вечером. – Барбра Пирс на этих своих шпильках и с прической как у Долли Партон[32]. Явилась на порог и ткнула микрофоном мне в лицо.

Миссис Маккалла и миссис Ричардсон только что посмотрели сюжет Барбры Пирс – обе сидели у себя на диванах перед телевизорами, прижимая к уху беспроводные телефоны, и миссис Ричардсон на миг объяла жуть: как будто им опять по четырнадцать лет и они с телефонами “Принсесс” на коленях тандемом смотрят “Зеленые просторы”[33], слушая смех друг друга.

– Это же Барбра Пирс, что с нее взять, – ответила миссис Ричардсон. – Мисс Сенсация в костюме. Хулиганье, укомплектованное оператором.

– Адвокат говорит, у нас прочная позиция, – сказала миссис Маккалла. – Он говорит, бросив ребенка, она отказалась от опеки в пользу штата, а штат передал опеку нам, поэтому жаловаться ей надо на штат, а не на нас. Он говорит, удочерение уже на восемьдесят процентов завершено, еще месяц-два – и Мирабелл насовсем наша, и тогда у этой женщины вообще никаких прав на нее не будет.

Они, миссис Маккалла и ее муж, так долго пытались завести ребенка. Она забеременела тотчас после свадьбы. А спустя несколько недель началось кровотечение, и еще до разговора с врачом она знала, что ребенка больше нет.

– Бывает сплошь и рядом, – утешил ее врач. – Половина всех беременностей заканчивается в первые же недели. Большинство женщин и не знают, что зачали.

Но миссис Маккалла знала. И три месяца спустя, когда все повторилось, и четыре месяца спустя, когда все повторилось снова, и спустя еще пять месяцев, когда все повторилось опять, она остро сознавала, что внутри у нее вспыхнула живая искра – и что затем эта искра почему-то погасла.

Врачи прописывали терпение, витамины, препараты железа. Случилась еще одна беременность; на сей раз до начала кровотечения прошло почти десять недель. Миссис Маккалла плакала по ночам, а когда засыпала, ее муж плакал, лежа подле нее. За три года попыток она забеременела пять раз, а ребенок так и не родился. Погодите полгодика, рекомендовал гинеколог; дайте организму восстановиться. Когда ожидание закончилось, они попробовали снова. Спустя два месяца она была беременна; спустя еще месяц – уже нет. Она никогда никому не говорила, надеялась, что если накрепко запереть в себе знание о ребенке, он останется внутри и будет расти. Ничего не менялось. К тому времени ее старая подруга Элена родила девочку и мальчика, носила третьего, и хотя Элена часто звонила, была бы счастлива заключить Линду в объятия и дать ей выплакаться – как они обе нередко поступали в юности, из-за крупных трагедий и мелких невзгод, – этим миссис Маккалла поделиться не могла. Она же не рассказывала Элене, что забеременела, – как рассказать, что беременность прервалась? Непонятно даже, как подступиться к теме.

“Я потеряла еще одного. Опять то же самое”. На совместных обедах миссис Маккалла не могла отвести взгляд от округляющегося живота миссис Ричардсон. Прямо извращенка какая-то – хотелось трогать его, гладить, ласкать. Где-то фоном щебетали и топотали Лекси и Трип, и спустя время проще стало избегать этой обстановки. Миссис Ричардсон замечала, что ее дражайшая подруга Линда звонит реже, что сама она, когда звонит, часто попадает на автоответчик – бодрый голос миссис Маккалла нараспев произносит: “Оставьте сообщение для Линды и Марка, мы вам перезвоним!” Но никто никогда не перезванивал.