— Бетси! — радостно басит он и тискает девушку в медвежьих объятьях.

— Ну-ну, — ворчит Фанни, протискиваясь мимо них в квартиру. — Не раздави. И ее тоже! Оставь малышку в покое, ей нездоровится.

Эван бережно опускает Элизабет на пол. Улыбается щербатым ртом.

— Я нашел продукты и приготовил рагу, — сообщает он хозяйке квартиры и спрашивает у девушки: — Она сказала, что тебе срочно нужна помощь. Чем я могу быть полезен?

Элизабет разувается, проходит в спальню и присаживается на край кровати. Вытягивает ноги, шевелит пальцами. Эван устраивается напротив на табурете.

— Я расскажу тебе, что произошло. С самого начала. Ты внимательно выслушаешь и ответишь честно, станешь ли помогать мне.

Она говорит — долго и монотонно. Эван слушает, не перебивая. Фанни на кухоньке гремит посудой, негромко напевает. По квартире разливается аппетитный аромат рагу. За окном сидит на ветке ворона, поглядывает на людей в комнате круглым маленьким глазом. В доме хлопают двери, на улице затевают склоку соседки.

Наконец Элизабет умолкает. Эван скребет пятерней в затылке и задумчиво выдает:

— Ну-у… Я понимаю, времени у нас меньше чем немного?

— Да. Завтра.

— Бетси, отмычки я тебе дам, конечно. Порох к утру достану. Что нужно еще?

— Чемодан. Здоровенный. Лучше сундук. Машина. Умелый водитель.

— Теодор согласен, я с ним уже договорилась! — кричит Фанни из кухни.

— Мужская одежда. Он на голову и пол-ладони выше меня, худощавого телосложения, — продолжает Элизабет. — Топливные брикеты. Чем больше, тем лучше.

— Уголь, торф, смесь?

— На чем перерожденные дольше тянут?

— Понял. Что еще?

— Заточка. Патроны к револьверам.

Эван закатывает глаза.

— Бетси, деточка, тебя заносит. Тормози.

— Не в куклы играем, — мрачно отвечает девушка. — Последнее: убежище. На сутки-двое. Сюда нельзя, опасно.

Эван долго думает, почесывая подбородок. Фанни заглядывает в комнату:

— К столу, ребятки.

Здоровяк радостно хлопает себя по коленям, вскакивает.

— Еда — это хорошо! Пошли набивать пузо, юная налетчица. На сытый желудок лучше думается!

* * *

Эхо шагов мечется, бьется между высоких стен. Город молчит. Город затаился, зализывая раны. Город спрятался за спины гвардейцев империи, ощетинился ружьями. Взглядами редких прохожих город провожает невысокую девушку в сиреневом платье, идущую сквозь каменный лабиринт.

Шляпка с вуалью надежно скрывает ее глаза от любопытных взглядов. Никто не должен видеть, как ей страшно. Никто не должен знать, каких сил стоит прямая спина и ровный, уверенный шаг.

«Я не боюсь, — убеждает себя Элизабет Баллантайн. — Я все делаю правильно. Все получится».

С Брикс-авеню она сворачивает к Канви-парку. Так будет ближе. Пересечь парк, затем напрямую через Иллюжн-стрит до набережной Фармингтона, перейти Коппер-бридж и площадь перед зданием мэрии. Там три минуты ровным шагом до полицейского участка. Все получится.

Канви-парк, обычно шумный и полный отдыхающих горожан, встречает ее запустением. Элизабет идет мимо перевернутых скамеек, истоптанных цветников, пересекает ажурный мостик через канал. Грустно смотрит на лужайку близ озера. Раньше туда каждый день приходил художник в неизменном бежевом берете, немолодой такой мужчина с веселыми искрами в глазах, а на озере катались на лодках влюбленные парочки. Теперь лишь стайка уток жмется к берегу, раздраженно крякает, досадуя, что люди не бросают им хлеба.

«Выживут ли утки, если мы все исчезнем?» — рассеянно думает Элизабет, проходя мимо. Шуршит под ногами опавшая листва. Никто не убирает ее с дорожек.

На пустынной аллее девушку догоняет мужчина лет тридцати в кепке набекрень.

— Юная леди, прекрасный день! Вы не боитесь гулять одна в такое время?

— Нет, — отрезает Элизабет, не сбавляя шага.

— Красная Шапочка, тут могут водиться волки. — На лице мужчины появляется скользкая улыбочка. — Позвольте, я вас провожу, мисс?

— Нет.

— Мисс, ну что вы! Я не волк, я охотник. Меня не стоит бояться.

Он преграждает девушке дорогу, вынуждая остановиться. Элизабет равнодушно смотрит на него из-под вуали.

— Рассказывают, что Красная Шапочка щедро отблагодарила охотника, — ухмыляется мужчина. — Что у вас в корзинке, мисс?

Правый уголок ее рта ползет вверх. Девушка медленно присаживается на корточки, ставит корзину на землю. Смотрит на типа снизу вверх.

— Там волчья шкура, мистер.

Момент — и она резко выпрямляется. Мужчине между ног упирается маленький дамский револьвер.

— Вы ошиблись с ролями. Охотник здесь я, — спокойно объясняет Элизабет Баллантайн. — Выворачивай карманы, Красная Шапочка. Быстрее. Я тороплюсь.

Вместе они идут через весь парк. Мужчина ведет девушку под руку, вымученно улыбаясь. Ему в бок уютно уткнулось дуло револьвера. На Иллюжн-стрит Элизабет сдает попутчика первому же патрулю.

— Господа, примите, пожалуйста, подарок. Напал на честную девушку в безлюдном парке, хотел ограбить, — ангельским голоском щебечет она, испуганно глядя на солдат.

— У нее револьвер! — орет мужчина.

— Да, и что? Времена неспокойные, мародеры кругом. Хороший папа дочку без оружия на улицу не выпустит, — невинно хлопает глазами Элизабет, лезет в корзинку за револьвером. — Он не заряжен. Смотрите сами. Я даже не умею стрелять.

Солдаты гогочут, уводят незадачливого грабителя. Элизабет Баллантайн следует дальше, стараясь выровнять дыхание и унять бешено колотящееся сердце. Ей хочется есть. На Иллюжн-стрит закрыты все магазины, не работает ни одно кафе. Лишь ветер гонит по мостовой обрывки газет.

Удача улыбается ей в лице одинокого булочника с почти пустой корзиной. Элизабет забирает два оставшихся кренделя, продавец называет цену.

— Мистер, это грабеж! — возмущается девушка.

— Увы, мисс, — печально разводит руками булочник. — Сами видите, что сейчас творится. Моя семья пострадала, работаю я один, закупочная цена продуктов на складах выросла.

Элизабет вздыхает, расплачивается и торопится своей дорогой, уминая вкусную сдобу. Время, отстукивают каблучки, вре-мя…

На набережной неожиданно оживленно. Народ переговаривается, что-то обсуждает, лица у всех хмурые. Элизабет непроизвольно прислушивается к разговорам.

— Отвратительное зрелище. Не понимаю тех, кто брал с собой детей.