— Ну ты и изворотливая тварь! — хмуро сказал я.

— А на тот случай, если ты решишь рискнуть, я привяжу жестянку к кирпичу и сегодня же закину её в Темзу. Так что не надейся, что тебя быстро освободят.

— Я и не надеюсь.

Это было чистой правдой. Я оптимист — но я не сумасшедший.

[Примечание: Заклинание Бесконечного Заточения — большая пакость. Одна из наихудших вещей, какие только могут сотворить волшебники. Из-за него можно на века застрять в каком-нибудь тошнотворно крохотном месте — и мало того, некоторые из этих мест просто сущий дурдом. Спичечные коробки, бутылки, дамские сумочки… Я некогда знавал джинна, которого в своё время засадили в старую, грязную масляную лампу.]

Мальчишка смотрел на меня с отвратительно победоносным видом — как будто мы с ним находились на детской площадке и он только что выиграл мой лучший шарик.

— Ну, Бартимеус, — фыркнув, сказал он, — что ты на это скажешь?

Я одарил его лучезарной улыбкой.

— А может, плюнешь на эти дурацкие фокусы с жестянкой и просто доверишься мне?

— Черта с два!

Плечи мои поникли. Такова уж жизнь: как ты ни стараешься, в конечном итоге волшебник всё равно находит способ прижучить тебя.

— Ладно, Натаниэль, — сказал я. — Так чего ты там от меня хочешь?

15

Когда джинн превратился в голубя и выпорхнул в окно, Натаниэль запер окно на задвижку, задёрнул шторы и без сил опустился на пол. Лицо его покрывала мертвенная бледность. Натаниэля трясло от переутомления. Почти целый час он сидел, привалившись к стене и тупо глядя перед собой. Он всё-таки справился! Он одолел демона и снова подчинил его. Теперь осталось лишь наложить на жестянку связывающее заклинание, и Бартимеусу придётся служить ему до тех пор, пока он, Натаниэль, этого желает. Всё закончилось хорошо. Ему не о чём беспокоиться. Совершенно не о чём.

Так уговаривал себя Натаниэль. Но руки, лежавшие на коленях, дрожали, и сердце гулко, болезненно колотилось в груди, и все заверения тут же бесследно улетучивались. Разозлившись, Натаниэль заставил себя дышать глубже и крепко сцепил руки, чтобы они перестали дрожать. Да, он боится, и ничего удивительного в этом нет. Он чудом успел увернуться от Подхлестывающего Обода. Он впервые почувствовал на своем лице дыхание смерти. Конечно, такие вещи не могут пройти бесследно. Он посидит немного и придёт в себя. Сотворит заклинание, потом проедется на автобусе до Темзы…

Джинн знает его истинное имя.

Его истинное, данное при рождении имя.

Бартимеус Урукский, Сакр аль-Джинни Аль-Аришский… Натаниэль допустил, чтобы этот демон узнал его имя. Миссис Андервуд произнесла его, а джинн услышал, и в этот миг нарушено было главное правило. И теперь Натаниэль, возможно, никогда не сможет спать спокойно.

Страх железной рукой сдавил горло, и Натаниэль едва не задохнулся от ужаса. Его глаза наполнились слезами — на его памяти такое случилось впервые. Главное правило… Кто нарушил его, тот всё равно что пропал. Демоны непременно найдут способ погубить тебя. Только дай им возможность, и рано или поздно они до тебя доберутся. Иногда на это уходят годы, но исход неотвратим…

Натаниэлю припомнились известные случаи, о которых он читал в книгах. Вернер Пражский. Он допустил, чтобы его истинное имя узнал безвредный мелкий бес, состоявший у него на службе. Бес в своё время сказал его фолиоту, фолиот — джинну, а джинн — африту. И три года спустя, когда Вернер шёл через площадь Венцесласа, чтобы купить копчёной колбасы, его подхватил смерч. И несколько часов с неба неслись дикие крики, да такие, что у горожан, шедших по своим делам, закладывало уши; а в завершение на флюгеры и каминные трубы посыпалось то, что осталось от волшебника. И это ещё не самая ужасная участь, постигшая позабывшего о бдительности волшебника. Был ещё Паоло Туринский, Септимус Маннинг, Иоганн Фауст…

Натаниэль всхлипнул, и этот тихий, жалкий звук заставил его встряхнуться и прекратить предаваться отчаянию и самосожалению. Довольно! Он пока не умер, и демон всё ещё в его власти. Или будет в его власти, как только Натаниэль как следует зачарует эту жестянку. Надо взять себя в руки.

Натаниэль с трудом поднялся на ноги. Ноги подгибались. Героическим усилием Натаниэль загнал страх поглубже и принялся за подготовку. Перерисовал пентакль, сменил благовония, зажег новые свечи. Тайком пробрался в библиотеку к наставнику и перепроверил заклинание. Потом добавил в жестянку розмарина, поставил её в центр круга и начал читать заклинание Бесконечного Заточения. Через пять очень долгих минут у него пересохло во рту и голос сделался хриплым, но вокруг жестянки начала образовываться серо-стальная аура. Появилась, вспыхнула и медленно угасла. Натаниэль произнёс имя Бартимеуса, добавил астрологическую дату, начиная с которой заклинание должно было начать действовать, и завершил его. Теперь жестянка выглядела в точности так же, как и прежде. Натаниэль сунул её в карман куртки, задул свечи и закрыл изрисованный пол ковром. А потом без сил рухнул на кровать.

Через час миссис Андервуд принесла мужу ленч и решила поделиться с ним своими заботами.

— Меня беспокоит мальчик, — сказала она. — Он почти не притронулся к сандвичам. Рухнул за стол, да так и просидел, белый как полотно. Такое впечатление, будто он всю ночь не спал. То ли он приболел, то ли чего-то боится. — Она на миг умолкла. — Дорогой!

Мистер Андервуд изучал содержимое своей тарелки.

— Марта, а где манговое чатни? Ты же знаешь, что я люблю приправлять им ветчину и салат.

— Чатни закончилось, дорогой. Так как, по-твоему, нам быть?

— Купить ещё, разумеется! Силы небесные, женщина…

— Как нам быть с мальчиком.

— М-м? А, да с ним всё в порядке! Сопляк нервничает из-за Наречения. Ну, и из-за первого заклинания беса. Помнится, я и сам этого боялся — моему наставнику пришлось силой загонять меня в круг. — Мистер Андервуд сунул в рот кусок ветчины. — Скажи ему, чтобы он через полтора часа подошёл ко мне в библиотеку и не забыл прихватить Альманах. Нет, через час. Мне потом ещё нужно будет позвонить Дювалю насчёт этих краж, чтоб ему пусто было.

Натаниэль сидел на кухне. С грехом пополам ему удалось прикончить половину сандвича. Миссис Андервуд взъерошила мальчику волосы.

— Ну, выше нос, — сказала она. — Что тебя так волнует, Наречение? Не стоит из-за него так беспокоиться. Натаниэль — хорошее имя, но есть много других, не хуже. Только представь себе: ты можешь выбрать любое имя. В разумных пределах, конечно. Если его сейчас не носит никто из волшебников. А вот у простолюдинов такой привилегии нет. Им приходится жить с тем именем, какое дадут.

Миссис Андервуд хлопотала вокруг Натаниэля, заливала заварочный чайник кипятком, искала молоко — и говорила, говорила, говорила. А Натаниэль чувствовал, как жестянка оттягивает ему карман.