-Они по поводу Гаврилы Старченка прибыли,– ответил Никифор.– Сейчас во дворе ждут…

-Раз так тогда ладно, пойдем, послушаем, что там они расскажут интересного,– сбросив потяжелевшую от «трудовой крови» ткань, накинул свежую рубаху поверх нее камзол, отправился на подворье.

-Заступник ты наш! Помоги сирым и убогим!– сразу же повалились на колени десятка полтора грязных, измазанных крестьян, поднимая руки к небу.

-Встаньте!– резко сказал я им, не люблю, когда унижаются, таков характер.

Выискав среди измученных лиц наиболее приемлемое для рассказа, видимо староста, приказал:

-Говори!

-Защитник ты наш, помоги, Христом Богом просим тебя,– заломил себе руки староста.– Тать лесной Гаврила деревеньку нашу разоряет, девок портит, говорит, что это его вотчина теперь…

-А как же ваш барин? Куда он смотрит?

-Нет его, уже почитай третий год, умер он, ничейные мы, деревеньку нашу – Баграмово, забыли совсем защитник ты наш…

«Как всегда! Налоги и подати, так не вспоминай о них, а как беда пришла, так сразу к хозяину бежать под крыло! Ух, была бы моя воля…– с некоторой злостью подумал я».

-Хватит!– поднимаю руку.– Далече деревня ваша?

-Два дня пешим ходом, батюшка,– ответил староста, не разгибаясь.

-Хорошо, дорогу покажешь, сам!– оглядевшись, увидел в паре метров от себя капитана Нарушкина.– Михайла собирай молодцев.

-Будет исполнено Ваше Высочество!

-Сколько татей то?– опомнившись, спросил старосту.

-Дюжины три, поди, есть,– сделав нехитрые подсчеты в уме, выдал кряжистый мужик, с цепким взглядом.

-А дорога как? По грязи на рысях пройдем?

-Часов за шесть должны суметь.

-Отлично коли так,– сказал я, поворачиваясь к Никифору.– Устрой их, да накормить не забудь. И пошли к Николаю Павловичу вестового, пусть к завтрашнему вечеру все бумаги по землям моим соберет, у Онуфия в ведомстве должно быть все описано.

-Будет исполнено Ваше Высочество,– поклонился камердинер, поневоле выполняющий при моей особе чуть ли не десяток обязанностей, вместо одной.

-Гриша!– позвал я приготовившегося к поездке гвардейца, приторачивающего к седлу пару пистолей.

-Я Ваше Высочество!– подбежав ко мне, вытянулся он.

-Быстро скачу к Кузьме, он должен быть в Полицейском Доме, пусть возьмет полсотни своих и ведет сюда.

-Есть, Ваше Высочество!– сорвался Григорий с места.

… Солнце опустилось за горизонт, на месте какой-то сараюшки второй день кряду тлеют угольки, затухающие сами по себе, напоминая невольным свидетелям небольшой деревеньки в пятнадцать дворов, о недавних событиях.

Три дня назад ближе к обеду наведалась в деревню ватага известного под Можайском разбойника – Гаврилы Старченка незнамо, зачем перебравшегося на окраины земель Рязанских. В первый день, три десятка головорезов, решили показать удаль молодецкую, сразу же порубав пяток мужиков помоложе, а молодух пустили по кругу. Те же, кто оказал сопротивление, в скором времени висели с вспоротыми животами на жердинах за околицей дома старосты, оставшегося без хозяина в первую же ночь. Вместе со старостой ушло и чуть больше десятка человек, в основном женщин, в сопровождении детей и одного старосты.

Но вот подходит третий день гуляний ватаги, а брага подходит к концу, из всех молодых девок не осталось ни одной не порченой, некоторые из которых, не вынеся позора, наложили на себя руки, удавившись в сенях. Но ни у кого из татей не мелькнула и тень сожаления – звери. Что с них взять.

-Матрена!– полупьяный крик одного из десятников Старченка пронеся над дворами.– Ты где курва!? Поймаю, кишки жрать заставлю!

-Потерял наречную то, Тимошка?– спросили у разгневанного из светлицы со смехом.

-Заткнись Прошка!– рыкнул он в ответ.– А ее прямо сейчас пойду и найду…

Нетвердым шагом вышел здоровенный мужик из дома, достав из-за пояса небольшой кнут. Полу слипшиеся от недосыпа глаза десятника выискивали молодуху, но никого за околицей не было, только в будке жался к стене маленький щенок, в первый же день лишившейся своей матери, бросившейся на одного из разбойников. Ее тело валялось тут же не вдалеке, как бы в назидание другим животинам деревни.

Внезапно перед глазами мелькнула серая полоска.

-Что за х…– не договорил Тимофей, захлебнувшись собственной кровью, хлещущей из шеи.

Десятки всадников окружали деревню, отрезая возможные выходы. Разбившись на пятерки, закутанные в плащи фигуры, заняли позиции в ожидании приказа.

-Все помнят, кого оставлять в живых?– молодой властный голос поинтересовался у десяти всадников, держащих в одной руке шпагу, а в другой по пистолю.

-Никого из татей,– ответили они.

-Вот и хорошо, тронулись,– слегка пришпорив коня, сказал командир отряда.

Но вырваться вперед ему не дали, с боков тут же появились два конника, выехав немного вперед. В случае нужды прикрыть своими телами командующего.

-Извините Ваше Высочество, но подвергать вас опасности я не имею права,– сказала одна из закутанных фигур, давая знак подчиненным: «В атаку!»

Со всех сторон тут же раздались выстрелы и к пятерке домов, в которых пировала ватага, бросились по десятку солдат.

-Хороши,– с некой гордостью сказал ехавший рядом с командующим отрядом мужчина с погонами майора полицаев.

-Посмотрим, как дальше будет,– нахмурился командир отряда.

Грохот сражения и лязг клинков заставил напрячься весь десяток, внимательно высматривающие возможных беглецов. Почти сразу же с началом сражения, ставни у пары домов распахнулись. Оттуда сразу же выпрыгнула пара человек. Вот только далеко уйти они не смогли, три выстрела, на землю падает два трупа, раскинув руки в пыли.

Бой не успел начаться, как сразу же прекратился. Минута и перекошенные двери с треском распахиваются, разгоряченные схваткой полицейские с небывалым рвением вытаскивают наружу тела окровавленных разбойников.

-Какие потери?– спрашивает командир отряда, спустя десять минут после окончания боя у майора полицаев.

-Семь легко раненых, один тяжело раненый – схлопотал лавкой по голове от одного из них,– бросив взгляд на лежащих связанными семерых бандитов, оставленных в живых.

-Замечательно…

Алексей Романов – Иван Пестерев.

-…Я овец то прикупил, как и договаривались, да еще пару толковых помощников в этом деле нашел, но вот дела с постройкой зданий застопорились, нужно еще хотя бы тысячу рублей. А у меня, их нет, Алексей, да ты и так это знаешь,– напротив меня сидел Сашка, рассказывая о проделанной работе, точнее уже заканчивая.