– Навсегда?

– Нет. Ровно до тех пор, пока я жива. Если он меня переживёт – вполне может снова начать пить после моей смерти. До тех пор – в рот не возьмёт.

– Мы будем за вас молиться.

– Вот от этого точно ни вам ни мне вреда не будет. ]

…у знакомых «одних хороших знакомых» – дочь никак не могла выйти замуж…

[– Неужели всё так просто?! Всего лишь пить свежесваренные дрожжи из хмеля по два стакана в день? И сколько? Пока замуж не выйдет?

– Ровно до тех пор, пока чирьи не пройдут. И обратитесь к хорошему врачу. Скажите ему умное слово «аутогемотерапия». Сперва со здоровьем своей дочери разберитесь. А замуж – после – она как-нибудь сама выйдет. ]

…у подруги Марьи Петровны – «той, что работала с Верой Никитичной» – пропала фотография покойного мужа…

[– Благодарю вас, Ириночка! Чтобы я без вас делала?! Ума не приложу, как она попала под диван?

– Без меня вы бы никогда не убрали под диваном. Потому что попала она туда ровно два года назад, когда вы демонстрировали её родственникам на поминках. ]

…и так далее, и так далее, и так далее. Кому карты раскинет, кого к врачу отправит. Этого – загипнотизирует, той – словом добрым мозги промоет.

– Ведьма эта ваша Смирнова, – перешёптывались иные.

– У девочки просто ярко выраженные экстрасенсорные способности. И если мы не можем чего-то объяснить, то это вовсе не означает, что это чудо. Просто нам ещё неизвестны механизмы! – успокаивали себя и окружающих те, что поразумнее.

«Ведьма» Смирнова посмеивалась.

Ирка отлично зарабатывала. И потому преспокойно могла позволить себе поступить в аспирантуру на одну из мудрёных кафедр физмата. Родители её не трогали – ночует она дома или уезжает куда – её дело. Как-то раз сорвалась в чём и как была – только паспорт в сумочку закинула и деньги. Через две недели телеграмму прислала: «Бабушка умерла зпт послезавтра похороны тчк». На похоронах не плакала. Ни мать, ни отец, ни брат Кока, никто из приятелей, друзей и знакомых не видели, чтобы Ирка хоть раз, хоть когда-нибудь плакала. Даже тогда, когда умер щенок, принесенный ею с помойки. Обыкновенная маленькая дворняжка с перебитыми задними ногами. Ирка билась два дня – и проиграла. Первый раз. Щенок умер. Ирка кухонным ножом разрезала себе кожу на левой ступне – и что-то наговорила в рану. Щенок не воскрес. Но одному из жильцов соседнего дома, грузчику овощного магазина, хорошо известному всей округе своей беспричинной жестокостью, внезапно рухнувшим транспортёром раздробило ноги. И даже хуже – разорвало спинной мозг на уровне пятого поясничного позвонка.

Шла первая четверть седьмого класса. Внезапно, без предупреждения, приехала бабка и увезла Ирку с собой, даже не обратив внимания на родительские возгласы по поводу школы.

– На этот раз тебе ничего не будет. Но я проживу меньше положенного. Никогда так не делай. Ты – слуга, а не судия и не палач.

Вот тогда – после слов бабки – Ирка и плакала. Первый и последний раз.

А рана на ноге ещё долго гноилась.

– Почему ты не прислала телеграмму раньше? Я даже не попрощалась с матерью!

– Прощайся, – Ирка кивнула на гроб.

Больше ни на похоронах, ни на поминках Ирка никому ничего не сказала. После сорока дней сгребла в кучу бабкины иконы, молитвословы, многочисленные библии и какие-то пыльные фолианты и всё перетащила к себе в город.

На кафедре никому и в голову не пришло поинтересоваться, где пропадала аспирантка Смирнова почти два месяца. Все приветствовали её так, как будто расстались только вчера.

После более чем успешной защиты она была зачислена на должность ассистента одной из мудрёных кафедр физмата.

Как-то раз на одной из многочисленных вечеринок она встретила Борю. Он был с видной дамой и с обручальным кольцом на безымянном пальце правой руки. Но какое это имело значение, если Ирка увидела, что их дочь – Юлия Борисовна – будет заниматься бальными танцами, учиться на философском факультете университета и в возрасте двенадцати лет принесёт домой щенка с помойки.

Через месяц они с Борей стали жить вместе.

Через два года – когда Юлии Борисовне миновал годик – они поженились. Борина жена долго не хотела давать развод, а как только Ирке закрадывалась в голову мысль немного форсировать события – страшно начинал ныть шрам на левой ступне.

– Ладно, бабушка, всё-всё… Я всё помню. Я – слуга, а не судия и не палач, – шептала Ирка.

Она так и осталась Смирновой. Да и Юльку на свою фамилию записала. Уж слишком у Борьки было забавное еврейское прозвище. «Кружит спутник по орбите, на виду планеты всей – там висит Кронштейн прибитый: первый в космосе еврей!» – торжественно декламировала Ирка любимому мужу, будучи в игривом расположении духа. (Юлька, достигнув паспортного возраста взяла двойную фамилию. Чтобы папу любимого не обижать и потому что «прикольно же!».)

Работал Борька массажистом в весьма престижной больнице, в отделении физиотерапии и реабилитации. Основной профиль – травмы позвоночника. Иногда «брал работу на дом»: в смысле, занимался ремеслом на дому у пациентов. Как-то раз взял с собой Ирку:

– Познакомишься. Интересный чудак. Главный врач родильного дома, а верит во всякое такое… Ну, чем ты занимаешься, – осторожно начал Борька. Будучи старше Ирки на двенадцать лет, он побаивался свою жену, хотя и обожал. – Он после автомобильной аварии в травму попал. Потом, как водится, к нам. А сейчас вот на дому его работаю. Платит хорошо. Пару раз поболтали под чай с плюшками, я ему о тебе рассказал – он заинтересовался. Я обещал познакомить. Пойдёшь? – несколько виновато поинтересовался Борька.

– С удовольствием. Чего морды корчишь, как нашкодивший кот? – засмеялась она и щёлкнула мужа по носу. – Не бойся, сегодня в жабу не превращу!

Главный врач родильного дома действительно оказался «интересным чудаком». Уже через полгода Ирка уволилась с кафедры и получила в собственное пользование помещение в административной части родильного дома. На дверях кабинета висела табличка: «Ирина Владимировна Смирнова. Психолог. Кандидат наук». Каких наук – табличка не уточняла. Зато некоторое время спустя контрольно-ревизионное управление пожелало уточнить, отчего это кандидат физико-математических наук числится в лечебно-профилактическом учреждении психологом? Главный врач срочным образом заслал Ирку на заочное обучение по требуемому профилю. Приняли её, как положено, сразу на второй курс. В общем, вышла «пятилетка в два года» – в лучших традициях прежних времён.

Чем Ирка занималась в родильном доме? Всё тем же, чем прежде: вела приём страждущих найти, перестать, начать, уйти, выйти и просто «раненых в голову всякой ерундой». Отдавая оговоренный процент прибыли в кассу родильного дома. При этом – не платя за аренду помещения, санэпидстанцию, пожарную и прочие инспекции и за лицензии – этим всем занимался главный врач. Процент, к слову, был весьма терпимый – куда меньше того, что взимает государство с частных предпринимателей. Почему главный врач был так лоялен к Ирке? Почему носился с ней, как с писаной торбой? Ирина Владимировна Смирнова могла останавливать маточные кровотечения. Самые страшные в акушерстве и гинекологии – гипотонические. В родзале. И в операционной. Выяснилось это совершенно случайно.