не можем разобраться, почему мы так зависимы от других людей уже во взрослой жизни, хотя уже способны выжить и прокормить себя.

Тысячи вопросов про отношения беспокоят взрослых людей. Почему надо звонить маме каждый день, если на самом деле видеть ее не хочешь. Почему руководит нами не любовь, а чувство вины. Почему на собственное счастье по-прежнему как будто надо спрашивать разрешение.

Нина Ивановна — милейшая женщина. Я ни разу не видела ее неухоженной, грубой или даже возмущенной. Она при встрече всегда интересуется здоровьем моей мамы и моими делами. О себе предпочитает говорить мало, а о своей дочери — только хорошее. Создается впечатление, что она ею гордится. Нина Ивановна — пример образцового гражданина своей страны, ответственной матери и жены, милой и воспитанной женщины, готовой прийти на помощь тому, кто нуждается. Она уже на пенсии, но очень активна. Продолжает работать бухгалтером на полставки и создает картины из стразов. Занятие хлопотливое и требующее терпения. Картины свои она частично продает, но многие дарит друзьям, которых у нее великое множество. Я бы не имела ничего против милейшей Нины Ивановны, если бы она не была монстром.

Ее дочь Свету я знаю плохо. Ее все знают плохо, потому что у Светы нет подруг. Нет, Света не злобная сволочь. Просто подруг ей иметь нельзя. Свете нельзя иметь никакой своей жизни, которая бы не была под контролем ее мамы. Поэтому единственная профессия, которая Свете была доступна, — профессия медсестры. Ведь у ее мамы гипертония, а так Света всегда сможет контролировать давление, оказать маме необходимую помощь в экстренном случае.

Под страхом экстренного случая, а точнее, угрозы маминой смерти Света живет, сколько себя помнит. Ей было четыре года, когда она заигралась с ребятами во дворе и исчезла из поля зрения мамы. Мастерски разыгранный сердечный приступ так напугал маленькую Свету, что всю жизнь она не сомневалась, что может «свести маму со свету» проявлениями свободы или желаниями. Она, разумеется, сделала еще несколько попыток выпутаться из паутины материнской «любви», но реакция была одна хуже другой. Кроме страха за мамину жизнь у Светы появилось тотальное чувство вины. Если спросить Свету, в чем она виновата, то, скорее всего, ее ответ будет таким — «во всем». Она чувствует себя виноватой за то, что родилась. В ее жизни нет ничего, что не было бы под прожектором маминой заботы.

Когда Света стала встречаться с Юрой, мама слегла в больницу. Юра — добрый внимательный мальчик, который помогал Свете ухаживать за мамой. Света это очень ценила, так как чувство вины за собственное счастье разрывало ее сердце. Их роман закончился, когда Юра уехал в другой город. Он звал Свету с собой, был готов жениться и не собирался бросать любимую. Долгое время он даже верил, что Света все-таки приедет к нему, как они и договорились. Но через год разлуки он понял, что Света выбрала не его.

Однажды я встретила Свету в магазине. Мы шли вместе домой, и она впервые открыла мне всю трагедию своей жизни. Она выглядела усталой и неухоженной, и я осторожно предложила ей номер своего парикмахера. И тут плотину прорвало. Расставались мы с ней на том, что она обязательно пойдет к психологу, которого я ей рекомендовала. Она осыпала меня благодарностями за то, что я так ее поддержала, и уверяла, что больше ни минуты не может жить той жизнью, которой жила.

Я узнала, что милейшая Нина Ивановна при закрытых дверях превращается в мегеру. Никто бы из сотрудников или даже родственников не поверил, что Нина Ивановна, такая рассудительная и здравая женщина, может шантажировать родную дочь и лишать ее собственной жизни. И что последний раз она била свою дочь год назад. Била за то, что Света зарегистрировалась на сайте знакомств. Обвинения в аморальности и распущенности 28-летней девственницы звучали для Светы привычно. Но самое ужасное, что где-то в глубине души она верила словам матери. Она поделилась этим со мной. Это был первый звоночек. Точнее второй, когда я поняла (но не стала уточнять подробности), что годовые отношения с Юрой остались романтическими.

Ах да, забыла сказать, что у Светы есть старшая сестра. Она сбежала из дома, когда ей было 17. У нее есть муж и дети. Нельзя сказать, что она счастлива. Но это даже не сравнить с глубокой депрессией младшей сестры. Я была в шоке, узнав об этом. Не о том, что сестра выбрала единственно правильный путь, а что она вообще существует. Оказалось, что Нина Ивановна отреклась от дочери и ни разу за 18 лет не захотела увидеть ее или внуков.

Третий звоночек прозвенел, когда Света сказала, что сестра звала ее к себе и была готова поддержать, но молодая женщина считает, что сестра не права, потому что не хочет извиниться перед матерью. Я спросила за что, и Света не нашла, что ответить.

Света к психологу не пошла. Ни тогда, ни потом.

Если честно, я никогда не пойму, почему Светы не идут к психологу. Почему они не убегают от своих матерей или не выгоняют их из своей жизни. Почему они готовы умереть, но не обрести свободу. Я встречала их достаточно, чтобы это утверждать. Большинство жертв родительского насилия не делают ничего для обретения свободы. Конечно, не все. Но большинство. Несмотря на мои профессиональные знания и понимание всей сложности сформированной в насилии личности, я никогда этого не пойму. И если раньше я думала, что отсутствие поддержки может быть достаточным объяснением, то получила много опровержений этой версии.

Свету ждет бесплодие и ранняя смерть. Онкология или еще что-нибудь с гарантированным летальным исходом. Вряд ли раньше мамы, но сразу после ее ухода.

Я больше не останавливаюсь обменяться с Ниной Ивановной парой фраз при встрече. Она мне противна. Своим лицемерием, жестокостью и бесчеловечным отношением к собственному ребенку. Такие не приходят в терапию. Но иногда они посылают на терапию своих детей, чтобы психолог «вправил им мозги» и они продолжали быть послушными рабами. Такие клиенты старше двадцати пяти лет были большой частью моей практики много лет. И из десяти таких Свет на вторую встречу приходила только одна.

Пусть все достаточно хорошие мамы будут счастливы. Хотя бы иногда, а лучше почаще. И во многом это зависит от того, каково нашим детям. Материнство — это не временно. Это навсегда.

Главный мой подарок маме — моя счастливая жизнь. И я очень старалась делать ее такой. Я рассчитываю на такой же подарок