– Как вы думаете, с ума могут сходить коллективно? – Он остановился напротив Инги, молча за ним наблюдавшей. – Вы тоже потеряли Лизку в доме, и вам тоже, как и мне, «подсунули» одну из вещей Кристины… Два варианта: либо сумасшествие заразно, либо… Либо это не сумасшествие, а чей-то дурацкий розыгрыш!

– Простите?.. – непонимающе переспросила Инга и с подозрением покосилась на уже почти пустой стакан в руках Алексея.

– Нет, ничего. Ничего… Не берите в голову.

– И все же?..

– А если «и все же», Инга, то либо Алексей Чернов сходит с ума, либо кто-то очень умело делает все для того, чтобы он так думал… Хотя я в последнем уже сомневаюсь, раз и с вами подобный фокус провернули.

– Алексей, я ничего не поняла из того, что вы мне сейчас сказали. Если хотите что-то сказать, то рассказывайте. Если нет, то… не дразните меня подобными загадочными высказываниями. Женское любопытство, знаете, – штука ужасная, сна напрочь лишает.

Он засмеялся, а затем, глядя девушке в глаза, серьезно произнес:

– А знаете, вы мне нравитесь. Да, правда, нравитесь! С вами не соскучишься.

– И как это понимать?

– Да как хотите, так и понимайте! – махнул он рукой. – А по поводу моих подозрений, что я потихоньку «съезжаю с разума»… В этом доме творится странное: исчезает моя дочь, из ниоткуда появляются вещи, принадлежавшие Кристине… А кроме того, бывают необъяснимые ощущения. Иногда мне кажется, будто Кристина находится рядом. Чудится ее голос, запах духов, шаги… Бред, одним словом. Что вы, как психолог, скажите на этот счет? Впрочем, не надо. Ничего не говорите.

– Я не считаю, что это бред, – нахмурилась Инга и неожиданно попросила: – Налейте мне тоже коньяку.

– С радостью, – откликнулся Алексей и, подойдя к шкафу, достал еще стакан. – Одна из Кристининых подруг, Таисия, тоже сказала, что это не бред и не галлюцинации. Не знаю, почему она так думает. Вы знаете Таисию? Вы ведь, кажется, подружились с Марией, а они с Таей – закадычные подружки.

Инга молча кивнула и, морщась, отпила немного из своего стакана.

– Мне нужно было с кем-то поговорить, чтобы понять, схожу ли я на самом деле с ума. Просто услышать мнение знакомого человека, разумного человека, – продолжил Чернов.

Инга подумала, что за той нарочитой небрежностью, с какой он сейчас говорил, Алексей старался скрыть свою боязнь быть высмеянным, непонятым. Так часто юноши, впервые влюбленные, рассказывают друзьям о своей пассии – небрежно, посмеиваясь, однако настороженно следя за ответной реакцией приятелей.

– Тайка выслушала мои россказни с таким вот же серьезным выражением, какое сейчас в вас, – улыбнулся он, как будто обрадованный тем, что Инга не подняла его на смех. И снисходительно добавил: – Любите вы, женщины, всякие рассказы о таинственном и загадочном. Тайка мне сразу какую-то тетку-ворожейку посоветовала да баллон воды какой-то пообещала, чтобы я ею дом оросил.

– На вашем месте я не стала бы смеяться. Может, в этом и правда что-то есть… – осторожно заметила Инга.

На это мужчина ответил почти радостно:

– Ну вот, я же говорю, что вы, женщины, очень падки на истории с мистическим привкусом! Впрочем, недавно я читал в газете, что в одном областном городе бизнесмен заказал своего партнера по бизнесу местному колдуну. И, как написали, успешно…

– В Москве такое сплошь и рядом встречается, – проворчала Инга и снова осторожно глотнула коньяку. – Зря вы смеетесь.

– Да я уж и не смеюсь.

Он взял со стола зеркальце и повертел его со всех сторон.

– Треснуло… Жаль. Кристи очень это зеркальце любила, оно ей от матери досталось, а той – от бабки. Я очень ее любил, Кристину…

– Извините за нетактичный вопрос, Алексей, отчего она умерла?

– Да кто его знает… – пожал плечами мужчина и осторожно положил зеркальце на стол. – Врачи не смогли толком определить, что это за болезнь такая была. Рак не рак… Кристина не болезненной была, здоровой. Но так быстро сгорела… Может, мы поздно обратились к врачам? Ее болезнь слишком быстро набирала обороты, как, знаете, лавина, которая нарастает и все сметает на своем пути. Она очень красивая у меня была…

Алексей замолчал, вытащил дрожащими пальцами новую сигарету и, закурив, неожиданно предложил:

– Хотите, я покажу ее фотографию?

Когда Инга кивнула, он достал из ящика стола небольшой снимок в рамке и протянул его девушке.

– Это Кристи. Красивая, правда?

Кристина и правда была очень красивой. Но поразило Ингу не это, а то, что девушка на фотографии и приснившаяся этой ночью молодая женщина, мечущаяся на костре, оказались одним лицом.

– Что с вами? Вам нехорошо? – встревожился Алексей, заметив, что Инга внезапно побледнела и прикрыла глаза.

– Нет, нет, ничего… Всё в порядке.

Она осторожно вернула фотографию и одним махом допила остатки коньяка в своем стакане.

Этого не может быть… Она ведь потеряла Силу и больше не может чувствовать знаки, как раньше. Но ощущения, которые Инга испытала, взглянув на фотографию Кристины, очень похожи были на те «уколы», которые она испытывала еще так недавно, сталкиваясь с чем-то тревожным. Сигналы, звоночки, знаки… Которые, к сожалению, всегда предупреждали о грозящей опасности, о чем-то дурном и неминуемом. И которые сейчас проявились неожиданно и так сильно, что Инга испытала короткий, но оглушающий приступ дурноты. И как в калейдоскопе, замелькали картинки, которые до этого казались никчемной разрозненной информацией: сны с бабушкой, карточный расклад… Но как такое может быть, чтобы она, лишенная Силы, почувствовала сейчас «звоночек»?

– И все же вам, похоже, нехорошо. – Алексей с беспокойством вглядывался в ее бледное лицо.

– Да, не очень… Я, пожалуй, пойду прилягу, – не стала спорить Инга и поднялась из кресла.

– Не заразились ли вы от Лизы?..

– Нет, Алексей, – попыталась успокоить она его, так забавно, так трогательно, так мило встревожившегося. Пожалуй, она испытывает к Чернову – этому большому «медведю» с грубыми манерам и неуклюжими проявлениями заботы неожиданную и малопонятную симпатию.

Уходя, она обернулась, и сказала:

– Утром я вернусь к себе, а потом, если вы не будете против, навещу Лизу.

– Я буду только рад, если вы придете к моей дочери. Да и она тоже. Спасибо вам.

– Голубчик, кажется, я говорил уже, что ко мне в дом ходить не стоит! – недовольно проговорил мужчина, открыв дверь и увидев, кто пожаловал. Но, однако же, впустил гостя в дом. – У соседей могут возникнуть вопросы. Конечно, я могу выдать вас за своего племянника, но, знаете ли, некоторые могут вас и узнать…

– Я не мог дозвониться, – оправдываясь, пробормотал гость и прошел за хозяином в освещенную утренним светом комнату. Там, за столом, он с некоторым удивлением увидел молодую женщину и усмехнулся: – Вы тоже здесь.