– Ваш покойный кузен производит впечатление крайне неприятного парня, – сообщил Кембл, остановившись и поставив бокал на край письменного стола Гарета. – Я понял, что довольно много людей могли желать ему смерти.

– И я в их числе, – откровенно признался Гарет.

– По-моему, лучше всего предоставить возможность Кемблу самому во всем разобраться, старина, – с несвойственной ему рассудительностью посоветовал Ротуэлл. – Я уж тут тебе не помощник, но я сделал одно чрезвычайно полезное дело – привез тебе Кембла.

– И я тебе очень благодарен, Киран. Но почему Ксантия считает это дело таким важным?

– Над головой твоей герцогини действительно нависли черные тучи? – немного помолчав, спросил Ротуэлл. – Или тебе это только кажется?

– Что ты имеешь в виду? – Гарет внимательно смотрел на друга.

– Мы с Ксантией взяли на себя смелость навести кое-какие справки в Лондоне, – пожав плечами, ответил барон. – Как ты знаешь, наша кузина Памела, леди Шарп, имеет большие связи.

– И?.. – Гарет наклонился вперед над столом.

– Памела говорит, что после смерти первого мужа герцогини распространились весьма неприятные слухи, – сдержанно сообщил Ротуэлл. – Говорили, что у нее своего рода психическое расстройство. А потом эта вторая смерть… гм… она ей, как ты понимаешь, тоже не принесла ничего хорошего, вот и все. Ходят всякие разговоры, и люди думают, что, быть может, герцогиня слегка тронулась умом.

– По-моему, эти домыслы – чистый абсурд. – Гарету удалось сохранить спокойный тон. – Женщина полностью в своем уме.

Гарет не стал упоминать ни о своем разговоре с доктором Осборном, ни о том, что произошло той грозовой ночью между ним и Антонией, ни о последующем странном поведении Антонии, хотя понимал, что следовало это сделать и не скрывать информацию, которая может представлять большую важность. Но он так ничего и не сказал, хотя это было неправильно.

– Мистер Кембл, мне хотелось бы, чтобы вы во всем разобрались. Однако на это потребуется не один-два дня. Вы можете на время оставить свои дела?

– У меня долг чести перед леди Нэш, – засопев, ответил Кембл с некоторой надменностью. – Думаю, Морис сможет пока последить за магазином. Кроме того, Ллойд, я понимаю, что вам просто необходима моя помощь. Если я не смогу восстановить честное имя вашей герцогини, то хоть сожгу эти темно-красные драпировки.

При этих словах Гарет рассмеялся, встал и предложил гостям пройтись по мастерским и конюшням. Бывший владелец плантации Ротуэлл обрадовался возможности увидеть новую молотилку, а Кембл заявил, что навоз вызывает у него крапивницу, и поспешно удалился.

Верный своему слову Кембл начал новую карьеру в качестве камердинера с большим энтузиазмом. Вернувшись в свои апартаменты, чтобы переодеться к обеду, Гарет обнаружил, что половина его вещей свалена в огромные кучи, некоторые предметы одежды лежат на стуле, а большая часть валяется на кровати. Кембл приветствовал Гарета на пороге гардеробной, через его руку была перекинута куртка для верховой езды – одна из любимых вещей Гарета. С подозрением взглянув на эту картину, Гарет прошел прямо к столу и налил два бокала бренди.

– Как долго вы можете отсутствовать в городе, Кембл? – поинтересовался Гарет, протягивая ему бокал.

– Столько, сколько потребуется, и ни секундой дольше, – ответил Кембл, быстро осушив бокал. – Ненавижу провинцию. И так как я уже лет десять не служил ни у кого камердинером…

– Вы хотите сказать, что на самом деле были камердинером?

– А вы думали, что это экспромт и я все придумал на ходу? – с любопытством взглянув на него и презрительно фыркнув, ответил Кембл. – Камердинерство – целая наука, Ллойд. Ее невозможно освоить в одно мгновение.

– Я просто очень удивился, узнав, что не все ваши профессии имеют сомнительную подоплеку, – ухмыльнулся Гарет.

– О, вероятно, всего одна или две. – Кембл взял коричневую куртку для верховой езды и хорошенько ее встряхнул. – На самом деле ваш гардероб не совсем безнадежен, Ллойд… ой, прошу прощения, ваша светлость. Забавно, но я никак не могу свыкнуться с вашим новым титулом.

– Я тоже, – буркнул Гарет.

– Вот, например, эта куртка для верховой езды, – продолжил Кембл. – Покрой изумительный и ткань приемлемая, однако цвет… – Замолчав, он взглянул на волосы Гарета. – Хотя, может быть, и подойдет. Вы похожи на стройного белокурого Адониса, к тому же хорошо загоревшего. Как говорит Морис, табак всегда подходит натуральным…

– Я не заядлый курильщик, – перебил его Гарет.

– …блондинам: табак – это цвет, ваша светлость. – И Кембл бросил на него испепеляющий взгляд.

– Вот как, а я думал, это исключительно порок.

– Кстати, о пороках. – Кембл бросил куртку в кучу на кровати. – Я видел, как ваш наглый слуга в лакейской тискал одну из посудомоек.

– Тискал? – Гарет почувствовал вспышку гнева. – Наверное, она сама этого хотела.

– По-моему, ужасно не хотела. А если не так, – задумчиво произнес Кембл, – то она прекрасно играла и достойна быть профессиональной актрисой в «Друри-Лейн». Он мне не нравится.

– И мне тоже.

– Могу я от него избавиться?

– И таким образом лишить меня этого удовольствия? Я не хочу, чтобы какой-то мерзавец издевался над теми, кто слабее его. Выясните, в чем дело.

– О, так вы серьезно. – Кембл удивленно поднял брови. – Тогда дайте мне несколько дней, чтобы заработать доверие других слуг, и я доберусь до истины.

– Да, сделайте это. – Опустившись в кресло, Гарет заставил себя успокоиться. – Кембл, объясните мне еще раз, почему вы приняли этот план Ксантии? – сменил он тему. – Что именно она вам сказала?

– О, дайте вспомнить. – Кембл провел указательным пальцем по щеке. – Приказ леди Нэш состоял из трех пунктов: во-первых, привести в порядок ваш гардероб, чтобы он соответствовал титулу герцога; во-вторых, узнать, кто убил вашего отвратительного дядю…

– Кузена.

– Не так важно, – отмахнулся Кембл. – И в-третьих, выяснить, действительно ли герцогиня заслуживает вашего внимания.

– Заслуживает ли… чего?

– Вашего внимания.

– И у Ксантии хватает наглости приписывать мне такие слова!

– Ей это не нужно делать. Вы читали письмо, которое написали, или выудили его из преисподней и просто бросили в утреннюю почту?

– Я, черт побери, помню, что было написано в письме! – рявкнул Гарет. – Там ничего не говорилось о том, что я безумно влюблен в герцогиню.

– Безумно влюблен? – Кембл прижал к груди кончики пальцев и драматически выпучил глаза. – О, звучит не слишком привлекательно. Но внимание – это нечто более простое, Ллойд, и ваша тревога за герцогиню четко обозначена в вашем письме. «Очаровательное хрупкое создание, которое тотчас же притягивает взгляды и симпатии всех». Уверен, вы написали именно так.