Вот ему тринадцать. Мать начала пить. Флинн и так не мог смотреть на нее после смерти отца, а в пьяном виде ненавидел еще больше. Презирал, считал слабой. Она же оправдывалась, что запила от отчаяния и бессилия, потому что никак не могла найти общий язык с собственным сыном, не могла добиться его прощения. Но что бы она ни делала, какие бы слова ни говорила, он продолжал испытывать к ней отвращение. Как-то раз она сказала Флинну, что теряет его, а вместе с ним и последнюю ниточку, связывающую ее с этим миром. Сказала, что теперь у нее есть только сын, тихо ненавидящий ее, и безграничное чувство вины. Но даже это признание не тронуло Флинна.

Однажды мать напилась до такого состояния, что не смогла подняться по лестнице. Флинн нашел ее у подъезда. Такого жалкого зрелища он еще не видел. Она что-то мычала, смотрела на него тупым взглядом. Одежда была испачкана, макияж размазался по лицу, превращая ее в нелепого клоуна. Мать неуклюже хваталась за его рукава, тянула на себя и продолжала мычать. Флинн с трудом поднял ее и отнес в квартиру. Соседи, встречавшиеся на их пути, осуждающе охали, качали головами и возбужденно перешептывались. Стоило Флинну с матерью на руках подняться выше по лестнице, как соседи уже без всякого стеснения громко обсуждали увиденное. Ну как же не перетереть такую скандальную новость в жерновах порицания? В их доме живет алкоголичка. И это его мать.

Он не кричал, не устраивал сцен. Тихо собрался и ушел из дома. Флинн больше не мог жить под одной крышей с человеком, к которому испытывал настолько сильное омерзение. Он даже записки не оставил.

Целую неделю весь город стоял на ушах. Объявления о пропаже тринадцатилетнего светловолосого мальчика висели на каждом столбе, в каждом кафе. Однажды мать с трясущимися руками и лихорадочным блеском в глазах бродила по улицам, раздавая листовки, спрашивая у всех прохожих, не видел ли кто ее сына. Флинн наблюдал за ней издалека, но так и не подошел – настолько сильно очерствело его сердце.

Все это время он жил под мостом с другом-бездомным по имени Уигги. После Флинн всем врал, что это были самые прекрасные дни в его жизни, полные приключений и свободы. На деле же он мерз под заплесневелыми одеялами, кишащими клопами, ел несвежую еду и видел город с изнанки. Со стороны полной нищеты и безнадеги. Не от хорошей жизни люди оказывались на улице. Грязные лица, рты с гниющими зубами, спутанные волосы, зловонное дыхание и смрад. Смрад был таким, что первое время Флинна постоянно тошнило. Но к нему быстро привыкаешь, когда сам начинаешь испускать запахи не лучше.

Бездомные были людьми второго сорта; пережеванные городом и выброшенные за переделы нормального существования. Всем было наплевать на них. Лишь изредка какие-нибудь благотворительные организации вдруг вспоминали об этих несчастных и устраивали какие-то акции. Но это не меняло их трудного положения: пара дней сытости, а потом снова приходил голод.

Многие бездомные страдали от тяжелых болезней, каждую неделю кто-то умирал. Тогда приезжала скорая, паковала холодные тела в пластиковые мешки, а после их хоронили в общих, часто безымянных, могилах. Город старался не замечать бродяг, будто их не существовало. Будто не было на его лице этого уродливого шрама нищеты.

Не выдержав такой жизни, Флинн вернулся домой. Мать не пила с тех самых пор, как он пропал. Она призналась, что уже и не надеялась увидеть своего сына живым, давно представляя себе страшную картину: ее мальчик лежит где-нибудь в канаве. Брошенный, одинокий, мертвый.

Мать осунулась и жутко постарела за эти три недели. Сильные переживания подорвали ее здоровье, и она попала в больницу. Операция сожрала их последние сбережения. Они влезли в огромные долги. Как дальше жить – Флинн не представлял. Мать долго приходила в себя, а потом целый год не выпускала его одного из дома и повсюду ходила по пятам. Один раз она даже дежурила на улице, когда он пошел на вечеринку к Беат Морен – самой популярной девчонке в школе. Ребята весь вечер открыто глумились над Флинном, называя маменькиным сынком, которому давно пора вылезти из-под юбки.

Она душила заботой и отравляла тем, что называла любовью. Флинну стало тесно. Его точно связали по рукам и ногам, и он никак не мог вырваться. Он хотел выскользнуть из-под опеки матери и снова убежать, но понимал, что это ее добьет. Это было бы слишком легко. Флинн всей душой желал, чтобы мать страдала. Как можно больше и как можно дольше. Да, он был жесток. Ему казалось, что часть его сердца навсегда окаменела.

А вот он впервые украл. Толстый продавец раскладывал товар и ничего не заметил. Флинн тогда стащил банку газировки и бутерброд. На выходе его поймала охрана, удача не водила с ним дружбу. Следующую ночь Флинн провел в одной камере с потными типами, от которых разило сигаретами и дешевым пойлом. Вышел он только утром. Мать взяла в долг и внесла залог. Она расплакалась и прижала Флинна к груди, щебеча, что больше никогда не отпустит своего мальчика. С тех пор петля на его шее затянулась еще туже.

Контроль усилился, но Флинну удалось выбраться из-под него, когда мать вновь попала в больницу. Денег на лечение катастрофически не хватало. Долги росли. По ночам Флинн разгружал фуры с продуктами. Работа была нелегальной, платили мало, обращались плохо. Зарплаты хватало только на еду и самые дешевые лекарства. Он бросил школу и нанялся еще на пару работ, но и там не видел больших денег. Флинн смертельно уставал. Он бился как рыба об лед. Ему пришлось насильно содрать с себя детство и надеть костюм взрослой жизни, который был слишком велик и постоянно спадал. Когда матери вновь понадобилась дорогостоящая операция, он бросил все подработки.

Флинну было пятнадцать, когда он пришел в банду и стал курьером мистера Баедда. Это был единственный доступный ему способ заработать большую сумму, в которой так нуждался. Он оплатил лечение матери и раздал все долги. Работать на такого человека, как мистер Баедд, было очень опасно. Пару раз его сильно избили, а однажды подстрелили. Хоть пуля и прошла по касательной, страха он натерпелся сполна. Флинн понимал, что эти ребятки занимались отвратительными делами, но тогда деньги для него были куда важнее совести.

Он ненавидел эту работу, но выбора уже не имел. От мистера Баедда уйти можно было лишь одним способом: уехав на катафалке. Любого, кто осмеливался ослушаться, он наказывал старым проверенным методом: люди мистера Баедда похищали какого-нибудь родственника бедолаги, долго пытали, а иногда возвращали по частям. Это быстро охлаждало пыл любого бунтаря. Мистер Баедд не терпел частую смену кадров.

Задача Флинна была элементарной: он брал конверт, отвозил в указанное место и оставлял там. За сохранность содержимого отвечал головой. В его работе существовало лишь два твердых правила. Первое: ни за что, ни при каких обстоятельствах не открывать конверт. Второе: если за ним погонятся, то «особо ценное письмо» – как говорил мистер Баедд – нужно было куда-нибудь спрятать, а когда все уляжется – вернуться за ним. В последний раз так и произошло. Флинна начали преследовать. Он почти оторвался и уже нашел место, где можно спрятать конверт, но не успел, ему опять сели на хвост. В панике Флинн умчался на мотоцикле и не заметил, как выронил «особо ценное письмо», оставив его лежать на дороге. Вернувшись, он ничего не нашел. Опасаясь за свою жизнь, Флинн сбежал и скрывался от людей мистера Баедда несколько месяцев. До тех пор, пока не очнулся в одной лодке с Танатом. Как именно умер – он не помнил.