и школы, где работал, был непререкаемым авторитетом. Не дадут мне соврать джурмутовцы. И мама была единственной, кто осмеливался спорить с ним. Такое случалось, когда она начинала хвастать селом своего отца. Родом мама была из соседнего аула, хвалилась своим тухумом, какими-то газиями из своего тухума, достатком, богатством дома, где родилась и жила до замужества. У отца моего родители умерли рано, и он поехал в город, в интернат, а мама росла в горах в доме зажиточного джурмутовца, который имел крепкое хозяйство. Однажды мама говорит:

— Наш дом никогда не знал, что такое нехватка еды. У отца всё было. Он делал большие мешки из шкур козла, мыл, чистил и заполнял их пчелиным мёдом. Грузил мешки на трёх лошадей и вёз через Тлянаду в Ритляб, дальше — в Чародинский район, а оттуда в Кумух. Продавал лакцам высшего качества мёд и возвращался с рулонами ткани. У нас дома стояли три сундука с отрезами, три сундука кукурузы, дно которых никто не видел со времён моего прапрадеда (всегда полные были они), и была целая отара овец. Когда я одно за другим платья меняла, ваши салдинки были в залатанных экъделах!

— Не знаю, какие ты платья носила. Я тебя, несчастную доярку в галошах, испачканных навозом, одел, обул и устроил учиться, — говорил отец в ответ. — А ваше богатство досталось ворам. Если бы не наш салдинец Гамшули Муртазали, у вас всё подчистую забрали бы!

Заметив мой интерес, отец повернулся ко мне и стал рассказывать:

— У нас в ауле был такой тухум — Гамшулиял, многие из них переселились в Цор, а оставшиеся спустились на равнину, они тут в Дагестане. Их предок был прославленный в округе кузнец. Однажды отец твоей мамы пошёл к нему, чтобы заказать навесной замок. Муртазали Гамшули сказал ему: «Сделаю, но мой замок ценой в два годовалых барана». Абдурахимил Мухама возмутился: что это за цена? Как, мол, можно за висячую железку требовать целых двух баранов. Кузнец сказал: «Неужели у тебя в том доме меньше чем на два барана богатства? Если меньше, тогда повесь на дверь деревянный засов и живи. У меня нет замков, которые висят на дверях, где меньше чем на два барана богатства». Правда остроумный ответ? — сказал отец, улыбнулся и посмотрел на меня довольный.

— Да, конечно, — говорю я. — И что дальше?

— Пожадничал её отец, не купил, подумал, что Муртазали его обманывает. Потом обокрали её отца.

— Ле васав, не говори, чего не знаешь, — возмутилась мама. — Дал два барана и купил у этого скряги тот замок. Он всю жизнь висел у нас на дверях. Къверкъ рахIай (лягушка замок) называют, говорят, ни один вор не может открыть. А в дом наш воры залезли ещё до этой покупки! Но не всё украли.

— Так признай, если бы не наш Гамшули Муртазали, если бы не его замок-лягушка, то хвастать тебе сейчас было бы нечем, — припечатал отец, — остальное тоже украли бы!

1. экъдел — верхняя одежда старых женщин в Джурмуте

Диалоги, рассказы и легенды

Как Гвед не давала девушкам замуж выйти

Кроме Будус, которая прославилась своим непокорным, буйным характером, еще были женщины в аулах Джурмута, что выходили за рамки строгого горского уклада. Такие качества как покорность мужьям и страх перед братьями у них напрочь отсутствовали. Они бросили вызов обществу и в итоге заставили себя принимать такими, какие они были по своей натуре. Я не стану судить хорошо это или плохо, но расскажу некоторые истории о них.

— Да убережет нас Всевышний от женщин с мужским нравом, — говорит тетя, — Такие не хотят слышать о чести рода. Хотя люди и случаи разные бывают. То, что для одного мужчины будет позором, который кроме как кровью не смоешь, другие принимали как обычное дело. В итоге и сами люди смирялись с таким положением вещей — говорит тетя. До этого она рассказывала об одной загадочной женщине, которая имела удивительную власть над молодыми, незамужними девушками. О природе этой власти и ее влиянии разное говорили, но никто толком объяснить не смог, почему целомудренные, умные девушки из влиятельных тухумов попадали в ее сети, подчинялись ей и делали то, что она говорила.

— Так это о ней ты рассказывала, что ее поступки должны были смыть кровью? — спрашиваю я тетю.

— И не только о ней, в целом. Хотя кроме вот этой … болезнью что ли это назвать, талантом, умением, волшебством… я не нахожу нужных слов, каким то необъяснимым даром обладала эта женщина.

— Её как звали? — спрашиваю я. Тетя неторопливо перебирая четки, приступает к рассказу.

— Патима кажется… Но никто ее этим именем не звал. У нее была кличка Гвед (Ястреб на джурмутском говоре).

— Гвед???

— Гвед… — улыбается. Я не знаю каким образом она получила такое странное имя и что это означает. В смысле Гвед — ястреб это или Гвед — гведей — разговор (на диал.) от того, что была слишком болтлива получила она, я не знаю. Моя покойная бабушка рассказывала о ней. По словам бабушки Гвед была маленького роста, худая, с большими светло-серыми глазами. Даже в ее внешности и повадках были странности и что-то из потустороннего мира, хотя о ее связях с шайтанами ничего не известно.

— Странно как то получается, что у тебя появилась героиня без шайтанов, — иронизирую я. Та, не обращая внимания, продолжает.

— Вот эта Гвед имела невиданную власть над девушками села. Стоило Гвед узнать, что какая-то девушка засватана, тут же она встречалась с потенциальной невестой и на следующий день засватанная напрочь отказывалась выходить замуж, какой бы завидный жених, какого бы рода ни был.

— Как объясняли отказ?

— Никак не объясняли, отказывались и все. Для матерей и родни девушки это была целая трагедия. А для стороны жениха — оскорбление, которое очень часто приводило к похищениям против воли и к разборкам на грани кровопролития. А причиной всему, по мнению сельчан, была встреча Гвед и будущей невесты. По мнению одних она находила множество недостатков у жениха, а если не было таких, то придумывала и преподносила все с такой убедительностью, так умела расписать невозможность этого брака, что девушки слушались беспрекословно.

По другой версии обладала каким-то волшебством, которое влияло на молодые, неокрепшие умы молодых девочек. Как бы ни было, она в воспоминаниях сельчан осталась такой женщиной, которую не могли подчинить себе ни мужчины рода, ни сельчане, ни адаты и религия, и которая вытворяла с людьми, что хотела.

— Сама она была замужем?

— Нет. Сама тоже не выходила и другим не