не влезу я в ней в кабину, — возмутился Сан Палыч, расстёгивая молнию скафандра. — Не видно ни хрена!

— Ты не только сам в скафандре поедешь, но и второй для космонавта возьмёшь на всякий случай, — возразил я. — У тебя два дня, чтобы привыкнуть двигаться в экипировке. Возражения не принимаются!

— Да как я сяду, когда за спиной вон чё⁈ — продолжал возмущаться дед.

— Сядешь. Техники уже сняли спинку кресла. Завтра потренируешься.

Операцию по спасению космонавта назначили на второе апреля. Первое посчитали немного суеверным днем. Тянуть до символической даты 12 апреля тоже не стали. Смысла не было. Вообще-то если что-то изменится в погодных условиях, то, конечно, дата спуска сместится. Пока же ветер, пусть и с разной скоростью, дул в одном направлении. Задача у Тишинина была неимоверно сложной. Он не должен приземлиться в Краснодаре, где уровень радиации наверняка такой, что после посещения того района вопрос выживания под большим сомнением.

Также любая точка приземления на востоке от убежища не самая удачная в плане рельефа местности. Кругом горы. Пусть здесь они 300–600 метров высотой, но всё равно горы. Даже при условии, что весь лес сгорел, хоть пешком, хоть на бульдозере добираться проблематично.

Что на юге в сторону Новороссийска, мы не знали, но возвышенностей и там хватало.

Теоретически идеальный вариант — попасть на запад от нас. И тоже не все так просто. Не забываем, что было затопление достаточно большой территории. Ушла ли вода или район частично затоплен, сложно сказать. В последнем случае никакой бульдозер не проедет, и хорошо, если не завязнет. В общем, по всем показателям лотерея и авантюра как с нашей стороны, так и со стороны космонавта.

Весь следующий день Сан Палыч тренировался управлять бульдозером. Чувствуя себя ответственным за деда, я в защитном костюме тоже там присутствовал.

В тоннель принесли светильники, технику уже заправили и доводили до ума, старались предусмотреть все возможные варианты и проблемы.

Бульдозер Андреевич покупал какой-то из новых моделей. Хороший, мощный, современный. Кабину имел удобную. На одного человека. Действительно, зачем бульдозеристу пассажир? В защитной амуниции Сан Палыч сам с трудом втискивался, пассажира там пристроить негде.

По этой причине к кабине сзади срочно приваривали корзину. Закрыть её свинцом не было возможности. Сама корзина из листовой стали должна была дать хоть какую-то защиту, но каркасный верх укрыли полимерным материалом. На всякий случай приварили скобы, закрепили ремни. Никто ж не знал габаритов костюма космонавта. А он, по идее, после долгого пребывания в космосе толком и ходить не сможет. Для того и ремни, чтобы зафиксировать человека.

Позже я выступил в роли манекена, которому Сан Палыч помогал забраться в кабину. Вообще-то я сам забрался, но нужно учитывать, что тело космонавта, отвыкшее от гравитации, имеет ослабленные мышцы, для которого подниматься по ступенькам — серьёзная нагрузка. А его, космонавта, ещё доставать из спускательного аппарта.

— Крепим лебедку, — оценил наши потуги главный инженер.

Техники только что затылки не почесали. Вернее, почесали бы, не будь на затылках сложной системы защиты.

— Нужна ручка, чтобы я крутил и поднимал площадку, — внес предложение Сан Палыч. — А там дальше я его затолкаю в корзину.

Возились техники всю ночь, но сделали систему доставки тела в корзину позади кабины. Отпустив несколько шуток в честь первого апреля, посмотрели на то, как мы с Сан Палычем справляемся с задачей, и, удовлетворенные, пошли отдыхать.

Открывал ворота и проводил вынужденную разгерметизацию убежища Добрыня единолично примерно в шесть утра второго апреля. Правда вначале выслушал истерику со стороны Танюшки.

— Не пущу! Там радиация! Я запрещаю тебе, — встала она в проходе к лифту.

— Михаил, Виктор, сопроводите девушку в жилой коридор, — повернулся Добрыня к помощникам.

— Я запрещаю! — аж сжала кулачки раскрасневшаяся Танюшка.

— Татьяна, тему наших личных взаимоотношений разберём позже, без присутствия большого числа зрителей, — совершенно спокойным тоном ответил ей Добрыня.

— Папа, почему он меня не слушает? — обернулась Танюшка к Олегу Геннадьевичу.

— По той причине, что я вырастил из тебя эгоистичную дуру, — пожал плечами главный инженер. — Парни, справитесь? Мне не до капризов дочери, — уточнил он у охранников.

— Я вам не прощу. Я не дура! Там радиация, — продолжала выступать Танюшка.

Михаил с Виктором, не обращая внимания на её вопли, буквально унесли девушку в девятый коридор. Не в третий, где она проживала в апартаментах Добрыни, а явно к маме на воспитание.

— Всё, все на связи, — погнал нас Илья в сторону дежурки.

Олег Геннадьевич же до последнего лифта должен был сопроводить Сан Палыча и Добрыню. Дальше с дедом связь только по рации.

Запаса воды в его питьевой системе было два литра. Ещё литр какой-то жидкости с мультивитаминами и чем-то там ещё. Полноценного питания не предусматривалось. На этих запасах Сан Палыч мог продержаться снаружи порядка четырёх-пяти суток. Лучше бы ограничиться несколькими часами, но что-то прогнозировать сложно.

— Прошла расстыковка, — встретил нас в дежурке Сашка переданной Тишининым информацией.

Теперь ожидание порядка трёх часов. Плюс-минус четверть часа. От того, каков был импульс отстыковки, зависит не только направление, но и скорость движения аппарата.

Михаил и Виктор, передав Танюшку в надёжные родительские руки, вернулись к дежурке. Отчитались и заняли пост снаружи. Это чтобы никто не мешал диспетчеру и Илье следить за событиями. Я в этой компании оказался по старой дружбе и ещё потому, что Сан Палыч всё же мой работник. Мне с ним вести переговоры. Пока же отчитывался Добрыня. Они ещё не все лифты преодолели и даже не вышли в тоннель к бульдозеру.

— Проверили, заводится. Горючки доверху, — вскоре передал Сан Палыч.

Скафандры они наденут, когда пойдут открывать ворота. Можно было не спешить, но Добрыня хотел вывести бульдозер заранее, чтобы проверить местность.

Через два с половиной напряжённых часа, Илья дал отмашку:

— Начинайте, — сообщил он Добрыне. — Тишинин включил тормозной двигатель. Связи с ним больше нет.

Сашка перенастроил на один из мониторов камеру, где было видно, как Добрыня вначале отодвигает брезентовую штору, а затем поворачивает ручку-колесо ворот. Открывались они у нас внутрь и то, что бульдозер понадобится, сюрпризом не стало.

Я ориентировался на фигуру Добрыни. Примерно по пояс выход был завален мусором.

— Деревья сгоревшие, мелкие камни, — оценил Илья увиденное.

— Сажа, грязь, — дополнил я.

Из камеры, установленной в кабине бульдозера, это препятствие серьёзным не выглядело.

— «Он сказал поехали», — съюморнул дед и двинулся вперед. Подцепить слой мусора и отбросить его в сторону труда не составило.

— Три зиверта, — раздался в рации голос Добрыни.

Сам он, стоя перед стационарной камерой, похлопал себя по запястью, где был закреплён дозиметр.

— Накопилось там дряни, хорошо, что её бульдозером уберём, может, такой фон из-за мусора, — прокомментировал Сашка.

Добрыня начал закрывать ворота. Связь с дедом велась по рации. Вообще-то и камера продолжала транслировать картинку.

— Сан Палыч, не молчи, что там? Тебе же лучше видно.

— Херово видно с этой вашей скафандрой. Нос чешется, — проворчал дед, но всё же добавил: — Мусором дорогу занесло, но я его весь разгребать не буду. Проеду поверху.

— Опиши мусор, — попросил я. — Через камеру кажется, что это в основном деревья.

— Обугленное всё. Что-то чёрное, что-то как сажа. Не твёрдое, — уверенно вёл бульдозер Сан Палыч в ту сторону, где был офис. — Домишко почти не смыло. Вам видать?

— Угол не тот, — ответил я.

— Крыши нет, стены остались.

— Хороший ориентир, — подбодрил я Сан Палыча. — Уточни, проезд во все стороны доступный?

— Доступный, куда скажете, туда и поверну, — заверил дед.

— Минут пятнадцать-двадцать осталось, — довёл я до него.

Примерно через те же четверть часа в дежурку успел вернуться Добрыня. Надеюсь, что он добросовестно отмылся в душевой. Иначе Танюшка всех затюкает, что её мужчина пострадал.

— Что слышно? — был первый вопрос Добрыни.

— Приземлился? — высунул голову из коридора Михаил.

— Дверь закрой. Ждём, — ответил раздражённо Илья.

На нервах все уже были. Так-то Тишинин прав. Мы его тело и лет через двадцать пять сможем отыскать, но хотелось бы в ближайшее время и без трагедий. Очень уж интересные сведения он нёс с собой.

— Есть сигнал! — неожиданно выкрикнул Сашка. — Есть связь через спутник!

— Фиксирую координаты точки, — ответил Илья.

— Сан Палыч, приземлился. Скоро дадим координаты, — оповестил я деда.

— В зад себе засунь те координаты, — ответил он мне. — Я тебе что, мальчик?