Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Таких, как Соня, занимало одно — агония Организации, они хотели быть в курсе всего, знать, кто до сих пор сопротивляется…
Я спросила (а куда денешься?):
— Королева-Мать все еще недосягаема?
Я так и так задала бы этот вопрос, но в данный момент блюла интересы Виктора.
— Она хочет тебя видеть.
Соня выразительно нахмурила брови, кивнув в сторону водителя, — не дай бог, я произнесу вслух ее имя. Шоферы такси, они такие, никогда не знаешь, на кого нарвешься!
Я снова подивилась про себя звериной интуиции Виктора.
— Куда это мы направляемся?
— Не забивай себе голову… Где ты прячешься? Мы тебя потеряли… Даже Гийом не в курсе… Работаешь одна, с какой-нибудь девкой?
— Ты о Мирей? Да нет, мы не часто видимся… Честно говоря, мне так все обрыдло, что я сижу, как крот, в своей норе… Уж больно противно…
Когда годами встречаешься каждый день с одними и теми же людьми, а потом исчезаешь, естественно, что они начинают задавать вопросы…
Когда мы остановились на красный свет, какой-то хмырь на тротуаре, оравший на свою собаку, изо всех сил стеганул ее поводком. Соня чуть не раздавила меня, рванувшись к окну, и с ходу понесла его:
— Эй, хренов выблядок, оставь пса в покое! Поработай лучше над своим отростком! Гляди, какой он крошечный! Чтоб тебя, сволочь!
Машина тронулась с места, Соня отодвинулась, кипя от ненависти.
— С ума схожу, когда мужики бьют собак… Кретины недоделанные…
Такси спускалось вниз с холмов. Королева-Мать наверняка все узнала, почуяла, разглядела на кофейной гуще… или прочтет по моему лицу, что мы видимся каждый день и он надеется ее найти с моей помощью.
Соня сменила тему, перейдя от ублюдков, издевающихся над собаками, к грязным шлюхам, истязающим своих детей.
— Эти дешевки гуляют с малышами в парке и то и дело орут на них, дергают, требуют, чтобы те хорошо себя вели и слушались, не то… Ничтожества!
Барабанная дробь тревоги внутри, напряжение, паника…
Вот только отказаться ехать я не могла.
Машина притормозила у "Макдоналдса", мы вылезли, дошли пешком до улицы, где находился бассейн.
Соня объясняла:
— Я позвонила тебе утром, попала на Гийома, но он сказал, ты теперь редко бываешь дома днем… Ты что, совсем охренела: твой брат последний день во Франции, а ты его бросаешь?
— Увидимся вечером. Не учи меня жить!
— Дело твое, конечно… Я просто сказала… Но это странно как-никак… Нашла кого-то?
— Десять минут назад я тебе объяснила: сижу одна, всех ненавижу, столько всего случилось, что смеяться нет охоты… Усекла? Или через пять минут снова полезешь в душу?
— Да брось ты заводиться, я только предположила…
— У нас встреча с Королевой-Матерью или мы так, пройтись приехали?
— Встреча, встреча, не кипятись. Она будет довольна, что я тебя все-таки нашла…
— А почему она сама мне не позвонила?
— Опасается, сторожится… Гийома-то она любит, дело не в нем… Просто не хочет рисковать…
— Да почему она так трясется? Теперь, когда они отобрали у нее весь бизнес…
— Бизнес — да, но им нужно кое-что еще.
— Еще далеко?
— Почти пришли.
— Зачем я ей?
— Потому что она тебя любит.
Соня посмотрела на меня, как на счастливицу, и добавила с полной убежденностью:
— Ты знаешь, как она тебя любит!
— А почему ты с ней в контакте?
— Королева-Мать все знает! Даже из тени она за нами наблюдает. В тот день, когда я ей понадобилась, она позвонила прямо в номер — нашла меня "на раз"…
О да, а мне остается только молиться, чтобы она и вправду меня любила…
Мы вошли в неприметный дом из серого камня, стоявший посреди заросшего травой сада. Вроде не пустует, но и сказать, что в нем кто-то живет, не скажешь.
Соня постучала, открылось окошечко. Мы инстинктивно отступили на шаг — сработал рефлекс, выработавшийся на площадке Чекинга. Девушка, открывшая дверь, явно была старожилкой, хотя с уверенностью я бы утверждать не взялась: она была в джинсах, ненакрашенная и без каблуков, а как известно, все эти детали преображают женщину до неузнаваемости.
От страха у меня крутило кишки — так бывало, когда я в детстве возвращалась домой с опозданием и точно знала, что мать меня ждет и наверняка устроит разнос.
На первом этаже было полно девушек в джинсах и белых рубашках — новая униформа меняла облик, но тоже очень шла им. Стиль "городская войнушка". Не такой помпезно-вечерний. Одна из них проводила нас на второй этаж. Я почти смирилась с мыслью о том, что, если Королева-Мать затаила на меня зло, шкуру спасти не удастся.
В первый момент я просто не поняла. Женщина, оплывшая, в бесформенном сером спортивном костюме, бритый череп. Под тусклыми глазами дряблые мешочки, слишком крупный, слегка лоснящийся нос. Я остановилась на пороге практически пустой комнаты, где сидела эта баба, а Соня подошла к ней поздороваться. Голос тоже изменился, но не так сильно. И я шагнула в комнату.
Она выглядела лет на двенадцать старше и утратила всю свою величавость.
Я протянула руку, сказала, извиняясь:
— Я тебя не узнала… Мне так неловко.
Она поднялась, ответила на рукопожатие, задержав мою ладонь в своей.
— Напротив, ты меня успокоила. Если даже ты не поняла, что это я…
Палка о двух концах. Камень с души, потому что эта опасная женщина вроде как ничего ко мне не имеет. И одновременно жутко гадливое чувство — я не хотела видеть ее такой.
Она сказала:
— Рада встрече с тобой, Луиза.
Доброжелательный взгляд.
Она сутулилась. Утратила спесь.
Королева-Мать опустилась на стул, кивком предложила сесть и нам. Мне показалось, что она как-то скукожилась. Усохла, подурнела. Я ответила:
— Думала, никогда больше тебя не увижу… Нам тебя не хватало… Мы… как бы это сказать… слегка растерялись…
Я улыбалась, произнося все это небрежно, как бы между прочим, но все-таки договорила до конца:
— Чувствовали себя беспомощными кретинками.
Она потерла щеку, подбирая слова, но виноватой не выглядела.
— Все пошло не совсем так, как я планировала. И я не могла… Нужно было сначала кое-что уладить… Но теперь все в порядке, я смогу начать другое дело.
Она повернулась к Соне.
— Спустись, пожалуйста, на первый этаж. Ненадолго, я за тобой пришлю…