Разговор был непринужденным, как и в другие вечера. Уатт находился в приподнятом настроении, довольный, что Мадлен явно наслаждалась едой. Однако за кофе замолчал. Мадлен твердила себе, что это умиротворенное молчание, но знала, что выдает желаемое за действительное. Она ждала и наблюдала за происходящим словно бы со стороны. Девушка опасалась, что приближается момент, который, она надеялась, никогда не настанет.

— Пальчики оближешь, — наконец проговорила она, стараясь, чтобы голос звучал естественно. — Но мне пора закругляться. Надо…

— Симпатичное место, — перебил ее Уатт Макнил. — Может, мне удастся соблазнить тебя провести здесь ночь? Рано утром водитель отвезет тебя в Пфорцхайм, так что для занятий останется много времени.

— Ах нет, я ничего не взяла с собой. И мне в самом деле надо… — «Поскорее из всего этого выбраться», — нервно подумала она.

— У меня есть запасная рубашка. Можешь спать в ней. А косметика тебе не нужна. Не сомневайся: ты поработала не хуже меня. Смена обстановки благоприятно влияет на психику.

Внутренний голос твердил: не надо, не надо, не смей!

— Нет, спасибо, — вслух произнесла она. — Я правда не могу.

— Расслабься, Мадлен. Тебе надо учиться развлекаться. Ты слишком зажатая. Ну же… обратный путь долог. Скажи «да».

Нет, резанул голос в мозгу. Нет, нет и нет!

Но с языка сорвались другие слова:

— Что ж… ладно…

— Вот и прекрасно. Ты, Мадлен, все время такая серьезная. Надо развеселиться. — Уатт махнул официанту. — Я выпью коньяку. Присоединишься?

— Хорошо. — Она порылась в сумочке, делая вид, что ищет платок. Подняла глаза и, набрав в легкие побольше воздуха, сказала: — Я не останусь.

Макнил накрыл ладонью ее руку.

— Прошу тебя, Мадлен.

Мадлен, не зная, что делать, вздохнула. Уатт ей нравился. Но он был отцом Анны и Хэдли. И имел жену, даже если, как он намекал, в их браке возникли проблемы. Ситуация для Мадлен оказалась слишком непростой.

Официант принес две рюмки коньяку и поставил их на стол.

— Я хочу тебя, Мадлен, — продолжал Макнил. — Пора. Только не беспокойся. Это нормально для нас обоих.

— Нет, Уатт, не могу. Неужели не понимаете? Вы мне нравитесь, но…

— Ты не можешь представить себя со мной, потому что я тот, кто я есть. Но я надеялся, что в последние месяцы ты стала видеть во мне просто мужчину. И все, что я сказал о наших отношениях с Элизабет, — не болтовня. Это началось давно. Мы с ней муж и жена лишь официально. Сначала не расходились из-за детей. Но теперь дети выросли. Нет никакого смысла продолжать самообман.

Мадлен вздохнула. Все становилось чересчур запутанным.

— Уатт, мне нравилось проводить с вами вечера. Я их ждала. Но пойти на большее… было бы неправильным.

Он сжал ее руку.

— Мадлен, дорогая, то, что я чувствую к тебе, — это настоящее. Я тебя очень ценю, но не намерен торопить. Просто хочу, чтобы ты осталась. Если откажешься, прикажу Францу вечером отвезти домой и никогда не заговорю об этом.

От его пронзительного взгляда у девушки побежал по телу мороз. Если бы она стояла, у нее подкосились бы ноги. Надо встать, выйти за дверь и возвратиться к Фишерам.

Однако Мадлен не могла набраться храбрости. Хэдли — закрытая страница, а Уатт — энергичный мужчина, богатый и сексуальный. И он ее хотел. Мадлен к нему тоже тянуло. Эта тяга появилась в последние месяцы, но она не хотела в этом признаваться. Пыталась выбросить из головы.

Так вот куда они зашли. Уатт был прав: их отношения никого не касались. В конце концов, они оба — взрослые.

Глаза Мадлен наполнились слезами.

— Я хотела бы остаться. Но как это непросто.

— Ничего сложного. — Он смахнул слезу с ее щеки. — Я хочу быть с тобой. Хочу о тебе заботиться. Это наше дело и ничье больше.

— Хорошо, — почти шепотом проговорила она. Девушке до смерти хотелось, чтобы о ней кто-нибудь заботился. Слова прозвучали очень успокаивающе.

Уатт подозвал хозяина и спросил, есть ли в таверне свободная комната. Комната нашлась — кто-то из клиентов отказался от заказа.

Мадлен долго вертела в руке рюмку с коньяком. А когда Макнил оплатил счет и они начали подниматься наверх, у нее сладко заныло в груди. Опасная ситуация, но девушка сломя голову бросилась вперед, словно не существовало другого выхода. Возможно, так оно и было.

Коридорный принес из машины багаж. Вызвали горничную, чтобы та разожгла в камине огонь и разобрала постель. Мадлен старалась выглядеть беззаботной и, согревая ладони, прохаживалась у камина.

Уатт терпеливо ждал, когда закончится всякая деятельность. Потом повесил на внешнюю ручку двери табличку с надписью «Не беспокоить» и запер замок.

Он подошел к ней и встал рядом. Тыльной стороной ладони провел по волосам. Мадлен непроизвольно вздрогнула.

— Ты еще сомневаешься? Разве с Хэдли не все кончено?

— Совершенно. Я этого хочу… но боюсь. А ты?

— Нет. Все будет хорошо. — Уатт поцеловал ее в лоб. — Я так давно этого хотел.

— Стало быть, ты знал, что я…

Он взял ее за руку.

— Я надеялся, что рано или поздно мы будем вместе. Я в тебя влюбился. — И добавил обыденным тоном: — А я знаю, как добиваться того, чего хочу.

В следующую секунду Мадлен почувствовала, что ее оторвали от пола. Уатт осторожно опустил ее на двуспальную, с белым кружевным балдахином кровать.

— Поговорим потом. А сейчас я собираюсь доказать, как сильно тебя люблю. — Он нежно поцеловал ее в шею.

Мадлен протянула к нему руки и привлекла его к себе. Из груди вырвался вздох, когда она почувствовала на себе тяжесть одетого мужчины. Как хорошо снова стать желанной и любимой! Так хорошо, что все остальное не имело значения. Привлекательный, богатый мужчина ее хотел. И это касалось лишь их двоих.

Больше никто ни о чем не узнает. Тайна останется между ними.

Уатт сдержал слово — всю ночь не выпускал Мадлен из объятий. Он предавался любви с пылом студента. Макнил бегал и занимался теннисом и сохранил худощавое сильное тело. Он выглядел гораздо моложе своих лет, и если бы не седина в черных волосах, Мадлен никогда не дала бы ему его сорока трех лет.

Уатт Макнил — ее благодетель, а отныне еще и любовник. Мадлен полагала, что знала его. Но теперь он предстал совершенно иным человеком. И этот человек хотел ее ради нее самой. Анна, Хэдли и Парк-авеню отошли в сторону. Теперь она и Уатт жили в своей собственной вселенной.

Не выдумана ли эта любовь в предрассветные часы? Мадлен не могла сказать. Уатт заявил, что любит ее. Конечно, они испытали нежность и взаимное влечение. Но девушка была настолько сбита с толку, что не умела определить свои чувства.