«Дожила! Вот и Ташкент теперь вспоминается, как нечто хорошее. Как память о тех временах, когда они были командой, а вернее – слаженной боевой бригадой. Неужели для того, чтобы снова почувствовать себя полноценным человеком, ей нужно, чтобы с кем-то близким что-то случилось?» – Полина похолодела от пришедшей на ум крамольной мысли и снова закурила.

Бросить, что ли, все это к чертовой матери?! Бросить-то, в принципе, можно. Вот только чем она будет заниматься дальше? Для финнов экскурсии по городу водить? А что, можно даже и на криминальную тематику: «Уважаемые гости нашего города, вот в этой гостинице промышляла кражами „с добрым утром“ Сонька Золотая Ручка, а на этом месте убили Леньку Пантелеева»… Ну уж нет – ничто, кроме сыскного дела, не было Полине по душе. Вот только и сыскное дело в последнее время перестало приносить душе покой и ощущение собственной нужности и незаменимости. «Пойти, что ли, постричься, – видимо, от полной безысходности пришло в голову Полине. – …Ага, а потом еще и перекраситься, и пол изменить». Вот только нет нигде такой конторы, чтобы старые головы с ненужными мыслями на новые меняли. А еще, до кучи, и сердце новое поставить, чтобы не болело и не томилось непонятными ожиданиями…

Кофе допит, в пачке оставалась последняя сигарета, так что самое время было покидать это богоугодное заведение. Но Полина как будто ждала чего-то. Она ждала-ждала и дождалась. В кафе вошел… Камыш. Вот ведь: помянешь черта – он и объявится! Женя вошел не один, а с девушкой, которую осторожно поддерживал под локоток. Именно так он когда-то поддерживал и ее. Да и вообще, чем-то подруга Камыша напоминала Полину. Вот только чем именно, Ольховская изучать не стала. Осторожно, чтобы не заметил бывший любовник, она покинула кофейню.

Н-да, уж лучше бы сразу домой поехала. А теперь… Заполнила вакуум одиночества, нечего сказать.

В то время, пока Полина пила кофе и предавалась воспоминаниям вперемешку с размышлениями, Лямка затащил Козырева пить пиво. В шесть часов у него была назначена встреча с Ириной, и смысла ехать домой, чтобы потом возвращаться обратно в центр, не было. Козыреву пива не хотелось, но Ваня его уломал, и по старой памяти они поехали на Лиговку, в тот самый «Райский Ад», возле которого, к вящему удовольствию немногих посвященных, упокоился Ташкент. Возбужденный предстоящим свиданием Лямин трещал без умолку, Паша же по большей части молчал, похрустывая гренками с чесноком. Проблемы и переживания Лямки, коими тот, по простоте душевной, легко и щедро делился со своим товарищем, казались Козыреву мелкими и несущественными по сравнению с его собственными проблемами. Как личными, так и финансовыми.

– …Я, Паш, думаю в следующем году поступать на заочное в Университет МВД. Так я подумал – может, ты тоже? А чего? Вместе веселее будет.

– На фига? – лениво поинтересовался Козырев.

– Ну надо же высшее образование получить. Тем более юридическое сейчас котируется.

– Это коты в марте котируются. А юристов сейчас – как грязи.

– Зря ты так. Я, между прочим, на днях с Нечаевым говорил. Оказывается, от нашего управления можно направление на учебу получить, а с ним на вступительных вне конкурса берут. Если, конечно, экзамены нормально сдашь.

– Вот в том-то и дело, что «если нормально сдашь». Ментовский университет – он же теперь только для блатных. Туда либо папенькины сынки и дочки поступают, либо те, кто неслабые бабки готов отвалить. Лично мне ни первый, ни второй вариант не светит. Да и тебе, наверное, тоже.

– Да брось ты, Паш! У нас еще почти целый год впереди, можно успеть нормально к экзаменам подготовиться. Плюс направление от конторы…

– Это ты брось. Кому твоя подготовка на фиг сдалась? Вот раньше знания действительно учитывали. Причем так учитывали, что если ты – совсем дуб, то тебя даже блат не спасал. Мне Людмила Васильевна, соседка, рассказывала одну такую байку, уж не знаю – правда или нет. Так вот: поступала в МГУ на исторический факультет дочка маршала Чуйкова, того самого, который обороной Сталинграда командовал. А в те времена дочка такого человека – это все равно что Ксюша Собчак в наши дни. И ни фига – как раз по профильному предмету, по истории, дочка срезается и получает два балла. И никакой великий папа в данном случае не прокатил.

– Чего? Прям так и не поступила? – не поверил Лямка.

– Не-а. Там потом очень смешная история приключилась. Короче, на следующий день профессора, которые принимали вступительные экзамены, приезжают в универ, а там на кафедре от официальных лиц не протолкнуться. А во главе всего этого великолепия бледный декан истфака и сам маршал, а чуть позади – заплаканная дочь героя. Декан, заикаясь, вопрошает: что же это, товарищи профессора, за дела? Дочка дважды Героя Советского Союза к вам поступает, а вы такое непотребство устраиваете? На что глава приемной комиссии ответствует: «Мы этой абитуриентке задали самый невинный вопрос – кто командовал обороной Сталинграда? А теперь спросите, как она на него ответила». – «И как же?» – сверкнув очами, обращается к дочери грозный маршал. Та, утирая слезы, тихонько так отвечает: «…Жуков». После этих ее слов папочка натурально хватается за сердце и при всех присутствующих посылает дочь куда подальше. Оказывается, после войны у них с Жуковым и так были очень конфликтные отношения, а тут еще такой подарочек от собственного ребеночка.

– Смешно.

– Ага, обхохочешься. Но это так, к слову пришлось. А вообще, если честно, нет у меня, Лямка, пока никакого желания поступать, особенно в ментовский универ. Но и тебя отговаривать не собираюсь – дерзай, коли охота, и флаг тебе в руки. Тем более что, помимо направления от конторы, у тебя еще один козырь может нарисоваться.

– Это какой же?

– Может, к тому времени за тебя и Фадеев словечко замолвит. А чего? Если Ирина попросит, неужели он не поможет?

– Ты что, думаешь, я с Иркой дружу только из-за того, что Константин Евгеньевич ее дядя? – насупился Иван, который очень болезненно реагировал на такого рода намеки.

– Ну извини, хотел пошутить, а получилось, как всегда, бездарно, – поспешил успокоить его Козырев, – Слышь, Лямка, ну не дуйся.

– Да ладно уж, – Иван увидел, что Паша произнес эти слова абсолютно искренне, а потому решил не обижаться. – Просто, знаешь, как меня в отделе все эти смехуечки от наших уже достали? А главное, откуда все знают-то? Мы ведь с Иркой встречаемся всегда подальше от наших «кукушек», чтобы никто не заметил и языком зря не молол.

– Ну, Вань, ты даешь! Ты в разведке работаешь или где? Помнишь, как Климушкин говорил? «Объекта можешь ты не знать, но про своих все знать обязан»… Уверен, про нас с Полиной в конторе еще не такое рассказывают.

– А как у вас с Полиной?

– Что у нас с Полиной? – на этот раз настал черед помрачнеть Козыреву. Уж с кем-с кем, а с Иваном тему своих непростых отношений с Ольховской Паша обсуждать не собирался. Он нервно сунул руку в карман, достал копеечную ширпотребовскую зажигалку и пару раз безуспешно щелкнул колесиком. – Тьфу, ч-черт, опять газ кончился. Вот ведь китайское барахло, летит, как не знаю что…