Я почти счастлив: какая-никакая, но у меня все же компания!

Антон сегодня открылся мне с другой стороны. Жалко его: на что, наверное, не пойдешь ради любви. Но мне это пока неизвестно, я никогда не любил. И если любовь способна сломать человека так, как она сломала Антона, может, лучше и не влюбляться?

* * *

Теперь я реже хожу в кино, боулинг, игровые зоны в торговом центре — где мы раньше пропадали с компанией. Даже пропускаю пару важных вечеринок. Я коплю, а у друзей никогда не оказывается лишних денег. Зато в марте у меня уже новый стафф. Конечно, со старым не сравнить — ни по количеству, ни по качеству, — но хоть что-то.

Рюкзак со всем стаффом теперь держу у Башни. Мама по-прежнему сует нос в мою комнату: то убирается, то устраивает обыски. Естественно, ничего не находит. Вроде успокаивается и даже немного ослабляет контроль надо мной. Наверное, думает, что ее методы сработали и я завязал с «преступными делишками».

Она даже меня поощряет: когда я прошу, не раздумывая дает пять тысяч на новые кроссовки. А раньше бы стала жадничать: зачем, почему так много, у тебя и так десять пар, куда тебе новые и все в таком духе. Теперь я снова могу ходить с одноклассниками куда угодно. В первый же день я радостно оплачиваю всем пиццу и аэрохоккей.

Я привыкаю к простеньким краскам и кэпам, граффити получаются ничего. Так как теперь приходится выбирать, на что тратить деньги, я решаю обойтись стаффом попроще, зато не пропускать важные тусовки. Но моя крю недовольна. Когда теперь месим, парни ворчат: это дерьмо, все сопливит, все не так, и когда уже ты, Рик, купишь что-нибудь зачетное? Я посмеиваюсь над их ворчанием, оно меня забавляет.

Но когда мне кажется, что все наконец-то более-менее наладилось, случается новая неприятность.

— Ма, дай денег! — как-то кричу я, собираясь гулять. Мама не отвечает. — Мам! Ма-а-ам!

Я выхожу. Мама в гостиной, сидит перед двумя стопками каких-то листов — наверное, проверяет домашние работы.

— Ты чего, не слышишь? — ворчу я.

— Ты что-то хотел? — улыбается она, поднимая на меня глаза.

— Да, дай денег.

— Там, на консоли, лежит для тебя кое-что. — С этими словами она уходит в работу. Смотрит в лист бумаги и что-то чиркает в нем красной ручкой.

Я выхожу в прихожую, одеваюсь и обуваюсь, на автомате провожу рукой по консоли, где мама обычно оставляет мне деньги, и… нащупываю пустоту. Возвращаюсь в гостиную и с возмущением говорю маме, что денег нет.

— А я и не говорила, что там будут деньги. — Она спокойно убирает проверенную работу в правую стопку и кладет перед собой новый лист из левой. — Я сказала, что там будет кое-что для тебя.

— Что? Там ничего нет!

— Еще раз посмотри и увидишь.

Осматриваю консоль. На ней только какой-то лист. Беру его в руки и читаю.

Система распределения карманных денег:

Пятерка — плюс пятьдесят рублей

Четверка — плюс тридцать рублей

Тройка — минус шестьдесят рублей

Двойка — минус сто рублей

Приход домой до девяти — плюс двадцать рублей

Приход домой после девяти — минус пятьдесят рублей

Час дополнительного английского — плюс двадцать рублей

Час дополнительной математики — плюс двадцать рублей

Уборка (за одну комнату) — плюс двадцать рублей

Бардак в комнате — минус сорок рублей

Поход за продуктами — плюс десять рублей

Вынос мусора — плюс десять рублей

Ругательство — минус десять рублей

Прогул урока — минус сто рублей

Прогул одного дня школы — минус двести рублей

Вандализм — минус пятьсот рублей

Привод в участок — еще минус пятьсот рублей…

И так далее, список идет до самого низа листа.

— Мам, это что такое? — Вернувшись к ней, я сердито трясу листком.

— Там же все написано. Читать ты умеешь. — Мама чиркает ручкой в работе.

— Можешь просто дать денег?

Она раздраженно убирает лист в правую стопку. Смотрит на меня:

— Сколько?

— Рублей двести хотя бы.

— Хорошо. С тебя: уборка во всем доме вместе с ванной, два часа дополнительного английского и два — математики, поход за продуктами и вынос мусора, и, так и быть, двадцать рублей я дам тебе авансом.

Я просто офигеваю:

— Чего?! Мам, я гулять собрался. Мне деньги нужны сейчас.

— Деньги теперь выдаются по новым правилам. Это не обсуждается.

— Но это же бред! Это дерьмовая система!

— Минус десять рублей! — припечатывает она.

Я рычу от отчаяния:

— За пятерку плюс пятьдесят рублей, а за двойку минус сто? Я так никогда не останусь в плюсе! Это все несправедливо!

— Привыкай к взрослой жизни, — она неумолима.

— Мам, мне нужны карманные! Как мне вообще теперь жить? Как с друзьями гулять? Они в кино, а мне куда? Ждать их на улице? Ты меня изгоем хочешь сделать?

Мама садится на стул боком, складывает перед собой руки домиком.

— Ну давай подумаем вместе, что можно сделать, — говорит она с фальшивым участием и притворяется, что думает. — Например, ты можешь найти подработку.

— Найти… что? — Я, наверное, ослышался, настолько это нелепо звучит.

— Подработку. В твоем возрасте уже многие работают. Как раз заработаешь себе на карманные расходы.

Что с ней? Она башкой ударилась или прикалывается? Но нет. Мама открывает ящик стола, достает газету и хлопает ею по столу. На последней странице — вакансии с описанием обязанностей и телефонами работодателей. Некоторые вакансии обведены ручкой.

— Я уже отобрала для тебя те, что без опыта и с частичной занятостью. Можешь пойти расклейщиком объявлений, или вот еще: телефонный оператор, выгульщик собак, продавец молочных коктейлей. А в книжный требуется уборщик…

— Ты хочешь, чтобы я проветривал псину, лепил объявы и драил полы? — брезгливо уточняю я.

Мне кажется, мама издевается. Но вид у нее совершенно серьезный.

— Да, а что такого? Любая работа — дело достойное.

Чтобы я устроился расклеивать объявления? Был чернорабочим? Да ни за что!

— Тебя что, укусил Скрудж Макдак? — Я взрываюсь от обиды. — Почему так со мной поступаешь? Я живу как обычно. Я ничего не делаю! Почему вдруг так жадничать стала?

— Вот именно, Ярослав, — строго говорит мама. — Чтобы стать лучше, ты ничего не делаешь. И дальше так продолжаться не может. Я слишком многое спускала тебе с рук. Ты постоянно прогуливаешь учебу, не вылезаешь из двоек. Мне надоело, что меня каждую неделю вызывают в школу и отчитывают за тебя, как сопливую девчонку! — С