– Вещи его куда определили?

– Всё, кроме часов, засунули в мешок. На обратном пути ящик увидели, в котором мусор горел. Туда мешок сунули.

– Где это случилось?

– У Вахтанга надо спросить. Я за дорогой не следил.

– Где сейчас твой Вахтанг?

– В машине был.

– Пётр Фомич! – Цимбаларь обернулся к Кондакову. – Срочно спускайтесь вниз и волоките сюда бандитского водилу. Попроси омоновцев, чтобы помогли.

– Пусть заодно мои сигареты из бардачка захватят, – как ни в чем не бывало попросил Гобашвили.

– А как же лопатник покойника? – продолжал выспрашивать Цимбаларь. – Никогда не поверю, что вы в него не заглядывали.

– Заглядывали, почему же… Было там пятьсот рублей мелкими бумажками и пачка кредитных карточек. На хрена они нам? Чтоб засыпаться? Мы наличные предпочитаем.

– Документы в лопатнике имелись?

– Было что-то… Кажись, паспорт.

– Какой – российский, иностранный?

– Да бог его знает! У нас самих такого добра навалом.

– Хоть какого цвета он был?

– А какого цвета кожаные корочки? Вот сам и прикидывай.

– Ты лицо этого человека разглядел?

– Мельком.

– Фоторобот поможешь сделать?

– Это ни в жизнь. Ты меня, начальник, с кем-то путаешь.

– Ладно, на кого он был похож?

– На самого себя.

– А если подумать? – Цимбаларь сунул под нос Гобашвили газету, на первой странице которой было изображено всё высшее руководство страны, занятое решением какой-то насущной проблемы. – Здесь никого схожего нет?

– Убери, – презрительно молвил Гобашвили. – Ложил я на вашу власть. Газет принципиально не читаю и телик не смотрю.

В это время с улицы вернулся Кондаков и доложил:

– Не хочет Вахтанг сюда подниматься. Низковато ему. Туда навострился, – он указал пальцем вверх.

– А остальные? – поинтересовался Цимбаларь.

– Отбегались. Но и пару омоновцев, сволочи, подстрелили… А часики – вот они. Действительно швейцарские. Фирма «Ролекс». Только они двадцать тысяч не стоят. От силы десять.

Цимбаларь внимательно осмотрел часы, последовательно побывавшие в пользовании двух покойников, но никаких особых примет, в том числе и памятных гравировок, не обнаружил. И тем не менее это была первая реальная улика, добытая за весь период расследования (если, конечно, не считать таковой самого Сергея Гобашвили).

– Сделай все виды экспертизы, какие только возможно. – Цимбаларь протянул часы Людочке. – Вдруг они состоят из инопланетного материала или выпущены в двадцать пятом веке. Заодно надо обыскать боевиков. Не верю я, что они попутно не позарились на какую-нибудь дорогую вещицу.

– Окстись, начальник! – подал голос Гобашвили. – Мы же не крысы какие-нибудь.

– Верно, вы не крысы. Вы шакалы. И потому моей веры вам нет.

– Как хочешь… А что там с моей тачкой?

– Восстановлению не подлежит, – сообщил Кондаков. – Решето.

– Не приучены ваши гайдамаки аккуратно работать, – посетовал Гобашвили.

– Зато ваши – просто ювелиры. Учти, за омоновцев тебе придётся отвечать. С братвы спроса нет.

– Надо будет – отвечу! Статья одна.

– Ну всё! – сказал Цимбаларь. – Побазарили и хватит. Сейчас вниз тебя переправим. А про сестру твою я помню, можешь не переживать…

Всякие хлопоты, весьма неприятные, но необходимые, заняли ещё не меньше часа. Понаехали прокурорские работники, газетчики, санитары. Изувеченный «Мерседес» погрузили на трейлер, мертвецов – в труповозку. Дети с веселым гиканьем носились по двору, собирая гильзы. Выли собаки, учуявшие свежую кровь.

Людочка, настежь распахнув окна, что-то готовила на кухне, но праздника уже никому не хотелось – ни в виде банкета, ни в формате поминок.

Сияло ласковое утреннее солнце. Ни единое облачко не пятнало неба, в безграничных просторах которого сейчас возносились к престолу господнему души двух убиенных омоновцев и четырёх бандитов. А поскольку православным христианам и приверженцам грузинской автокефальной церкви был положен один и тот же загробный мир, в самом скором времени они должны были встретиться в общей очереди у райских врат. Хотелось бы верить, что на том свете земные страсти и заботы покинут бывших врагов.

Внезапно Цимбаларь спохватился:

– А где же наша дипломированная чародейка?

И действительно, Валю-Эргиду как корова языком слизала. Её не было ни в спальне, ни в туалете, ни на балконе, ни на тротуарных плитах под балконом.

Не по годам сметливый Кондаков немедленно проверил карманы своего пиджака, забытого на спинке стула. Бумажник оказался на месте, хотя и изрядно уменьшился в объёме. У Людочки тоже пропала вся наличность. Цимбаларь, и так давно ходивший без копейки денег, лишился только мобильника, однако никому не сказал об этом.

– Колдунья, одним словом! – молвил в сердцах Кондаков. – Эх, отстегать бы её крапивой по заднице!

– А как вы хотели? За гадание нужно платить, – заметила Людочка, по молодости лет ещё не научившаяся ценить деньги.

– Платить, конечно, нужно, – согласился Кондаков. – Да уж больно дорого получилось… Знал бы заранее, потребовал бы на эту сумму дополнительных услуг.

– Для вас и это сойдет! – Людочка чмокнула Кондакова в щёку.

Не переживал только Цимбаларь, всегда находивший в плохом хорошее и умевший извлекать пользу из неудач.

На самом деле положение было отнюдь не безнадежным. Во-первых, пропавшему мобильнику была уготована судьба нити Ариадны, соединяющей разлучённые обстоятельствами человеческие сердца. А во-вторых, среди многочисленных одёжек, снятых с Гобашвили, обнаружилась весьма приличная заначка в иностранной валюте. Этих средств должно было с лихвой хватить не только на возмещение непредвиденных убытков, понесённых членами опергруппы, но и на хорошую пирушку, которую предполагалось совместить с возвращением полковника Горемыкина.

Сдав ключи от конспиративной квартиры завхозу особого отдела, чуть не упавшему при этом в обморок, вся компания отправилась к Кондакову. Туда же обещался подъехать и Ваня Коршун, погрязший в распрях с помойными котами.

Версию о том, что Сергей Гобашвили причастен к расследуемому преступлению, пришлось похерить в самом начале совещания. Уже не вызывало никакого сомнения, что на месте происшествия он оказался совершенно случайно. Тем не менее охота за одноруким бандитом не оказалась напрасной. Кое-какие сведения всё же были получены и сейчас, по выражению Цимбаларя, предстояло обсосать их.