Как раз перед тем, как мощная рука гоблина схватила двеллера за лодыжку, тени в комнате внезапно сдвинулись. Двеллер помнил, что единственный свет шел от толстой свечи на столе, этот слабый огонек едва разгонял тьму. Тени, запрыгавшие на противоположной стене, были причудливо изломаны.

— Нет, — внезапно хрипло прошептал один из гоблинов, взгляд которого упал на стол.

Судя по крикам в коридоре, Рейшо все еще сражался со своими противниками.

Гоблин, ухвативший Джага за лодыжку, тоже поднял голову и злобно выругался. Через мгновение двеллер увидел, как змеиная голова размером с бочку опустилась вниз и заглотала его по самые плечи. Гоблин завопил от ужаса, но голос его будто доносился из пещеры.

В прошлый раз змеи были куда меньше; вместо того чтобы убрать защищавшие книгу чары, Эртономус Дрон их усилил. Все новые и новые толстые извивы огромных пресмыкающихся со стуком сползали на пол.

Змея, ухватившая гоблина, который держал Джага, вздернула его в воздух, вместе с ним вытянув из-под стола и двеллера.

— А-ааа! — Издавая жуткие вопли, два других гоблина устремились прочь из каюты, в спешке толкая друг друга, но далеко убежать не успели — одного из них схватила вторая змея. Дорогу третьему преградили извивы змеиных тел.

Джаг и сам не мог удержаться от крика ужаса; он пнул гоблина, державшего его за лодыжку, и попытался оторвать от своей шеи обезьяну — Map так крепко в нее вцепилась, что дышал он с трудом.

Пальцы гоблина железным кольцом продолжали сжимать ногу двеллера, но когда змея еще шире распахнула огромную пасть, чтобы заглотать намеченный себе обед, она оторвала руку гоблина от лодыжки Джага.

Гоблин звал на помощь, отчаянно дрыгая ногами. На глазах у потрясенного двеллера змея сначала опустила голову до самого пола, а потом подняла ее вверх и втянула свою добычу внутрь.

Джаг ухватил Map за пальцы — обезьяна как раз больно ткнула одним из них ему в глаз. Он наполовину ослеп, но все же сумел отцепить мартышку и поднял голову как раз вовремя, чтобы столкнуться нос к носу с гигантской змеей.

Нос змеи был больше, чем голова двеллера; чешуя ее в свете свечи переливалась радужным сиянием и отдавала маслянистым блеском. Джаг почувствовал на лице облачка теплого воздуха, вырывавшиеся из ноздрей пресмыкающегося, но не мог пошевелиться, загипнотизированный приближением неумолимой смерти. Map в отличие от него заворожена не была. С тревожным воплем мартышка соскочила с плеча двеллера и метнулась к двери.

Змея ухмыльнулась, или, во всяком случае, так ему показалось — челюсти ее раскрылись, открывая бело-розовую пасть и зловеще изогнутые клыки. Как раз когда Джаг был уверен, что змея вот-вот проглотит его целиком, она рыгнула, и из пасти ее вылетел целехонький гоблин.

Змея явно страдала от несварения; она захлопнула челюсти и снова сглотнула.

Происшедшее позволило двеллеру слегка прийти в себя, и он вскочил на ноги, судорожно пытаясь припомнитьпрочитанный давным-давно трактат. Два дня назад, когда он впервые столкнулся с чудовищными змеями, Джаг был не в состоянии думать об источнике защитного заклинания, но в Хранилище Всех Известных Знаний он прочел много трудов по магии. Эта тема вызывала его серьезный интерес, особенно после того, как двеллер повидал при путешествиях с Великим магистром Фонарщиком кое-какие магические предметы. Кобнер, отважный гном, входивший в воровскую банду Бранта, все еще носил магический топор, который они нашли, когда отправились в путь, стремясь разгадать загадку Кархави-анского жабьего императора. Правда, носил Кобнер и шрамы, полученные в процессе приобретения этого топора.

Двеллер знал, что защитные заклинания зависели от набора символических предметов, которые волшебник наполнял своей силой. Проблема была в том, что применяться для заклятия могло все что угодно. Однако это должны были быть одинаковые предметы, идентичные друг другу, чтобы энергия заклятия могла использовать необходимые резонансы.

Джаг быстро осмотрел комнату. Через дверь ему было не сбежать — выход перекрывала вторая змея.

— Джаг! Джаг! — позвал из дверей Рейшо.

Краем глаза двеллер увидел, как его друг с отчаянной храбростью, но без малейшего результата пытается разрубить тело змеи саблей и ножом. Ни тот, ни другой клинок не могли повредить магическим тварям, охранявшим загадочную книгу.

Огромные рептилии продолжали метаться по комнате; вторая змея схватила выплюнутого первой гоблина. Map скакала вокруг, почти обезумев от ужаса и зная, что жизнь ее зависит от того, сумеет ли она сбежать. Ее суетливые движения отвлекли внимание первой змеи от Джага.

Потом двеллер заметил яркую медную монету прямо под подбородком у змеи, которая как раз поводила взад-вперед головой, следя за мартышкой. Он оглядел помещение в поисках таких же монет, будучи уверен, что они непременно должны здесь оказаться.

Теперь, когда он знал, что искать, пламя свечи ярко их высвечивало: одна монета была у дальней стены каюты, другая — в потолке прямо над головой змеи. Для создания столь мощного защитного заклятия в каюте наверняка должны были находиться еще несколько монет, но времени на их поиск у Джага уже не было.

Змея бросилась на Map, но промахнулась; вторая ее попытка также не увенчалась успехом.

Зная, что мимо змеи к стене каюты ему проскользнуть не удастся, двеллер сосредоточился на той монете, что была на потолке. Надо было выковырять ее оттуда; к несчастью, подходящего для этого инструмента под рукой у него не было. Он глянул на своего друга, который все еще пытался пробиться в каюту.

— Рейшо, — крикнул Джаг, — мне нужен твой нож! Матрос немедленно перехватил нож, взяв его за лезвие, и быстрым движением запустил его в воздух.

На глазах у двеллера нож глубоко вонзился в толстый затылок змеи.

Гигантская рептилия отвлеклась от попыток схватить Map и, злобно зашипев, повернулась к Джагу, будто виня его за причиненную ей боль. Двеллер знал, что теперь у него не было выбора, и все его страхи куда-то отступили. Такое уже случалось с ним в шахтах, когда надсмотрщики приходили издеваться над скованными цепями двеллерами, работавшими глубоко под землей.

Змея раскрыла пасть и ударила, но Джаг был готов к этому и успел увернуться. Голова рептилии разбила письменный стол на множество кусков, а двеллер ухватился за край челюсти змеи, вспрыгнул ей на спину и побежал вперед, радуясь тому, что был босиком. Если бы на нем были башмаки, он бы непременно поскользнулся на гладкой ровной поверхности и упал; ну разве что если бы это были скалолазные башмаки Джалдеррина Липкая Нога из паутины Ванкашинского паука, обитающего далеко на юге, вывязанные волшебным сонным шипом как говорили, они могли прицепиться к любой поверхности. Змея повернулась, изгибаясь так, чтобы видеть бежавшего по ее спине двеллера. Джаг уже не мог бежать по прямой. Он уперся пальцами ног и прыгнул вперед, хватаясь за рукоятку ножа и надеясь, что чешуя не даст ему соскользнуть. Держась за нож, двеллер подтянулся и подобрался к голове отвратительного пресмыкающегося сзади.