тонкая трубка для извлечения звука. Кажется, ей было название в риддийском, но Джулиан так давно не говорил на родном языке, что некоторые слова начали вылетать из памяти, даром, что к шестнадцати годам он уже знал четыре языка вместе с диалектами, а крайне необычный и чуждый язык эльфов и вовсе освоил за рекордные сроки. Этот талант был выгоден, когда Джулиан помогал Эстебальду в его делах, но в погребальных пещерах эльфов он бесполезен. Да он даже не знал, с чем именно придётся столкнуться! Вряд ли в одной из пещерных комнат соберутся рыцари с разных концов света, чтобы заключать мирный договор.

Он сунул руки в карманы тёплой накидки и нащупал маленькую деревянную фигурку внутри.

— Ты же не станешь намеренно вести меня на погибель, Туруфь? — он усмехнулся нервно и как-то даже заискивающе.

Туруфь не улыбнулась, только посмотрела на него надменно сверху вниз, и лишь спустя несколько томительных секунд её лицо прорезал жуткий оскал.

— После облегчения отлижи мою заднюю щель своим трусливым языком, и я подумаю над этим, — сказала она.

— Шлюха, — огрызнулся Джулиан и пошёл ко входу в пещеры.

Туруфь рассмеялась ему вслед, и её хохот эхом отражался от блестящих чёрных сводов пещеры. Когда она ушла, унося с собою факел, и этот блеск исчез. Джулиан погрузился в кромешную тьму.

Он глубоко вдохнул и выдохнул под счёт, успокаивая нервы. В такой темноте даже эльф не сможет ничего увидеть, если, конечно, у него в предках не затесались кроты.

Джулиан приник к стене и пошёл вдоль неё, разыскивая ход на ощупь. Стена сначала шла кругом, а затем словно бы накренилась, уводя вглубь, и так Джулиан шёл, царапая руки о своды и спотыкаясь о камни. Он не знал сколько. Словно бы в темноте и чувство времени пропало.

От нечего делать, Джулиан стал считать шаги. На первой тысяче стало холодать, и он мысленно поблагодарил Йотля за предоставленную накидку. Периодически он что-то слышал, и это что-то заставляло израненные пальцы подрагивать. Юноша понятия не имел, что это было. Казалось, словно кто-то протяжно стонет то вдалеке, то внезапно совсем поблизости. Это мог быть ветер. Это могла быть Туруфь, решившая напугать его до смерти.

Ещё через триста шагов его пальцы соскользнули. Стена обрывалась. Джулиан ощупал пространство вокруг себя и холодную землю под ногами. Верно. Он обнаружил два коридора. Тот, что был перед ним, обрывался, и Джулиан попытался спустить ногу, однако не нащупал дна. Поверхность могла быть длиннее его ноги, а могла уходить на тысячи шагов вниз, поэтому он решил, что будет лучше проверить коридор, неожиданно возникший справа.

Когда он вытаскивал ступню из предполагаемого обрыва, внизу он расслышал стон, отчётливый и громкий.

Джулиан сжал зубы, шумно втягивая влажный морозный воздух через них, резко рванул назад, упал на камни, больно ударяясь копчиком. Он торопливо отполз к стене пещеры, вжимаясь в неё и стремясь различить хоть что-то в темноте, как будто бы хлопание глазами могло помочь рассеять мрак.

«Ветер, — сказал он себе, немного успокоившись. — Просто ветер».

Дрожащей рукой Джулиан потянулся к карману накидки и сжал в руке фигурку косули. Вдохнул и выдохнул воздух. Было тихо.

Стоило проверить второй коридор.

Прикрыв глаза и выдохнув весь воздух из лёгких, Джулиан взмолился Мирте ниспослать ему лёгкий путь, но посреди молитвы застыл. Он ведь на земле эльфов. Значит, здесь нужно молиться их богам. А точнее, богу. Хорошо, что Тиянит успела научить его до новолуния.

Джулиан пропел короткую песнь, наполняя её надеждой и светом, и его голос эхом отражался от сводов пещеры, уходя далеко, очень далеко…

«Если там что-то есть, оно услышало меня… — осознал Джулиан и тут же поспешил прогнать эту мысль. — Но ничего и никого здесь нет, и не было, и не будет, кроме меня».

Он снова выдохнул и пополз направо, ко второму коридору.

Второй ход тоже обрывался вниз.

Джулиан понимал, что придётся прыгать. Так или иначе. Но ни спустя минуту, ни через полчаса так и не решился. Лишь считал время по падающим сверху каплям.

Он пытался достать до дна и одного и другого хода, спуская ногу, но не сумел. Если бы не голод и жажда, он мог бы попробовать опуститься на руках, а затем подтянуться. Вдруг достал бы до дна? Но Джулиан сомневался в своих способностях сейчас. Он был слаб и беспомощен. Он хотел спать.

Но нужно было что-то решать: вернуться обратно с позором и стать паршивой овцой или прыгнуть вниз, в тёмную неизвестность. И как выбрать коридор? Тот, из которого слышны стоны и странный булькающий шёпот? Или тот, что тих, как пустота? Казалось бы, выбор очевиден, но что-то тянуло его пойти прямо. Что-то… что-то…

Внезапно он уловил звуки флейты. Они были тихими, настолько тихими, что Джулиан сомневался, слышит ли их на самом деле или ему это только кажется.

Мелодия звучала едва уловимо, но он зацепился за её силу, её настроение. Была ли это Туруфь или его разыгравшееся воображение, но мелодия завлекала сознание, уводила его. Джулиан ощутил, как слабость от голода, от холода, от жажды дополняются этой мелодией, едва достающей до ушей. Сознание словно бы отделилось от тела, воспарило зрением и чувством направления.

— Прямо, — тихо шепнул Джулиан себе под нос с обречённостью человека, посланного на пытки. Разумеется, нужно идти прямо. Туда, откуда слышится зловещий вой…

Он нащупал пальцами край и спустил ноги вниз. Видение пропало в тот же миг, но словно бы осталось на периферии сознания, чтобы он мог воспользоваться этим состоянием в критический момент.

Джулиан спрыгнул.

Он был слишком напуган, чтобы считать мгновения, ведь оказалось, что летел он достаточно долго для того, чтобы успеть успокоиться и напугаться снова.

А потом он снова вошёл в состояние стороннего наблюдателя и сгруппировался для кувырка.

Приземление было приемлемым.

Джулиан ощупал дно и с удивлением обнаружил почву и мхи. На мхах росли мелкие грибы и крупные, как крыжовник, ягоды. В другой ситуации он бы не стал их есть, но состояние, нет… чутьё подсказало сорвать несколько.

Он жевал сырые слоистые грибы вперемешку с кислыми ягодами и шёл вперёд, просто вперёд, не держась за стену и не ощупывая дно, пока не запнулся обо что-то, что позже на проверку оказалось толстым корнем дерева.

Из-за падения растревоженный желудок взбунтовался, и Джулиана стошнило. Несколько циклов дыханий он стоял на четвереньках, обессиленный, стараясь унять боль в животе.

«Было ли так надо?» — спросил он у чутья, но не получил ответа,