– Сложный вопрос.

– Если нечто выглядит как утка, плавает как утка и крякает как утка, то это утка, – сказал юрист в ярко-красной раскраске. – Это существо выглядит как человек и пользуется местоимением первого лица единственного числа. Следовательно, это человек, а не комбин.

– Спасибо, – сказал Уайет. Он показал на изображение Фрибоя. – Этот шутник торгует в орхидее опасными галлюциногенами. По какой статье его можно привлечь к ответственности?

– Ни по какой, – ответил юрист в красной раскраске. – У нас нет закона, запрещающего давать людям возможность вредить самим себе.

– Погодите, этот вопрос связан с предполагаемым общественным согласием, – сказал юрист в желтой раскраске. – Препараты, действие которых приводит к нарушению общественного согласия, подпадают под статью «предсказуемые культурные изменения» Закона о…

– Хорошо, – одобрил Уайет. – На время переезда приговариваю вас к принудительным работам в качестве осведомителя. Стойте на месте. Сейчас за вами придут программисты. – У Фрибоя отвисла челюсть. – Я приставлю вас к Мурфилдз. Вы будете за ней следить и докладывать мне обо всем каждый день в это время. – Он повернулся к Ребел и протянул ей руку:

– Думаю, мы неплохо поработали, а? Пошли?

* * *

Этой ночью они занимались любовью, потом Ребел заснула, и ей приснилось, что она идет по пустынным коридорам старинного замка. Было прохладно, в воздухе стоял запах сирени. Легкий ветер перебирал ее волосы, холодил бедра и живот. Вдруг она подошла вплотную к богато украшенному викторианскому зеркалу. Сила тяжести была здесь в полтора раза выше нормальной, и Ребел тянуло вниз, лицо казалось старым и изможденным. Она осторожно протянула руку к зеркалу.

Отражение просунуло ладонь сквозь жидкую поверхность стекла и схватило Ребел за кисть.

Она пыталась вырваться, но отражение держало ее мертвой хваткой. Длинные красные ногти больно вонзились в ее плоть. За зеркалом широко улыбалась Эвкрейша. Это была маленькая полногрудая женщина, но под гладкой смуглой кожей вырисовывались мускулы.

– Не уходи, голубушка. Нам надо о многом поговорить.

– Нам не о чем говорить!

Слова испуганной Ребел гулко отскочили от стен, прокатились эхом по коридору и замерли.

Эвкрейша прижала лицо к стеклу, и зеркало выгнулось там, где были ее нос и губы, но не поддалось, поверхностное натяжение выдержало. На ее коже играли серебристые блики.

– Еще как есть! Если ты оставишь все, как сейчас, мои воспоминания уничтожат тебя.

За Эвкрейшей была видна комната с белыми стенами, операционная, в лотках лежали хромированные инструменты.

– Подойди ближе, душечка.

Она рывком притянула Ребел к зеркалу, вплотную к, стеклу. Их груди слились, соски мягко соприкасались.

– Я хочу тебе помочь, – зашептала Эвкрейша. – Посмотри на меня.

Ребел впервые посмотрела в глаза этой женщины. Вместо глаз зияли пустые глазницы. Сквозь них были видны кости затылка.

– Видишь? У меня нет своего "я". У меня нет стремлений. Как я могу желать тебе зла?

– Не знаю. – Ребел заплакала. – Отпусти меня.

– У тебя есть только два выхода. Первый – восстановить меня как твою вторую личность. Тогда ты станешь как Уайет. Это будет жизнь вдвоем, но все воспоминания отойдут к Эвкрейше. Ты не пострадаешь.

Отражение сделало шаг вправо, и Ребел пришлось подвинуться вместе с ним.

– Второй путь – снять точную копию с твоей личности. В этом случае ты сможешь воссоздавать свою программу каждые несколько недель. Это не очень желательный вариант, так как постоянное перепрограммирование препятствует развитию личности.

Теперь они соприкасались животами. Эвкрейша прижала губы к губам Ребел.

– Ну как? – спросила она. – Что ты выбираешь?

– Ничего!

Отражение протянуло руку и втащило голову Ребел в стекло. Ртутная амальгама сжала ее шею. Ребел будто оказалась под водой, она не могла дышать.

– Тогда тебя ждет распад личности, – сказала Эвкрейша. – Сначала медленный, а потом быстрый. Через месяц тебя не будет.

Ребел задохнулась и проснулась.

– Очнись, – говорил Уайет. Он ее обнимал. – У тебя кошмар. – И; увидев, что Ребел открыла глаза, добавил:

– Это всего лишь сон.

– Господи! – простонала Ребел.

Она спрятала лицо на груди Уайета и разревелась.

Когда Ребел наконец успокоилась, Уайет отпустил ее, и она села в постели. И стала удивленно озираться кругом. Уайет, вероятно, уже давно встал и обдумывал свои дела, потому что стены были превращены в экран. На них сверкал звездный пейзаж.

– Смотри, – сказал Уайет. Он ткнул пальцем в неясное пятнышко почти над самыми их головами. – Это Кластер Эроса. Астероид отсюда неразличим, а то, что мы видим, – внешняя разреженная атмосфера, отработанные промышленные газы, кислород, который теряется при пользовании шлюзами, и мелкие частицы, выделяющиеся при работе реактивных двигателей. Они окружают Кластер, и солнечный ветер ионизирует их, как газ в хвосте кометы. Разумеется, если комета не засажена деревьями. – Он показал на другие пятна в плоскости эклиптики. – Вот Кластер Паллады, Кластер Цереры, Кластер Юноны, Веста… – Уайет произносил названия нежно, нараспев, как слова церковного песнопения. – Цивилизация распространяется. В один прекрасный день пояса астероидов сильно изменятся. Эти смутные пятнышки сольются в громадное туманное кольцо вокруг Солнца. Будет на что посмотреть, правда?

– Да, – тихо отозвалась Ребел.

– Ну что, отошла, хочешь поговорить?

И она рассказала ему свой сон. Когда ее повесть закончилась, Уайет сказал:

– Это и есть твой таинственный преследователь. – Ребел нахмурилась. – В орхидее тебе чудилось, что за тобой кто-то гонится. Это Эвкрейша. В тебе пробуждаются воспоминания, и ты проецируешь их наружу.

– Может, ты и прав, – согласилась Ребел. – Но от того, что я это узнала, мне не легче.

– У тебя в самом деле только два выхода, – мягко проговорил Уайет. – Сон открыл их тебе. Ты была первоклассным психопрограммистом и правильно оценила положение. Послушай, хочешь совет? Возьми к себе Эвкрейшу. Я ее знал, она была вовсе не так плоха. Ты с ней уживешься.

– Нет, – ответила Ребел. – Я никому не позволю прикасаться к моему мозгу. Я... я просто не хочу, и все.

Уайет отвернулся. Было видно, как напряжена его спина. Прошло много времени, прежде чем Ребел дотронулась до его плеча, и он резко, почти грубо посмотрел на нее.

– Почему ты такая упрямая? – крикнул он. – Почему?

– Не знаю, – призналась Ребел. – Наверно, я просто такая уродилась.

Ребел проснулась одна. Она позавтракала и пошла искать Уайета. Пьеро подсказал ей, что надо пройти через сад камней и обогнуть кухню, а самурай послал ее мимо помещений для оргий, вниз по пандусу. Она спустилась на нижний ярус, в комнату, где в воздухе медленно вращались три голографические психограммы. Ребел заметила, что это разные варианты одной личности. Судя по болезненному состоянию основных ветвей и неестественному расположению малых ветвей, личность очень серьезно пострадала.