Так, значит, кровь – ее нума! Если Рот-до-Ушей и впрямь спец, ей не составит труда прочесть по крови мое прошлое и будущее.

Ощутив болевой импульс, мой фантом вырвался на свободу. Рот-до-Ушей с пронзительным воплем отпрянула. Напоследок мне удалось заглянуть в ее лабиринт: посреди пустынной верфи горит крошечный огонек, углы тонут во мраке, на зеленовато-мутной воде качаются сгнившие баркасы. Воспользовавшись замешательством противницы, я выбила у нее флакончик и заломила руку за спину.

– Шпионить вздумала, гематомантка? – Из раны на локте сочилась кровь. Стиснув зубы, я усилила хватку. – Передай Гектору, чтобы не лез не в свое дело. А тебе в следующий раз все кости переломаю.

– Да пошла ты!

Изловчившись, Рот-до-Ушей боднула меня в нос и бросилась наутек. Разбитый вдребезги флакончик валялся на полу в луже моей крови. Я достала платок и быстро уничтожила следы недавней схватки.

Какого черта ей понадобилась Иви? Или это происки Гектора? Странно: Иви же клялась, что никак не связана с Синдикатом…

Придерживая раненый локоть, я направилась к выходу. На улице с досады пнула ближайший столб. Мне хватает ума только стоять за прилавком, вместо того чтобы поднимать Синдикат на восстание! Понятно, что действовать придется втайне от Джекса, но у кого заручиться поддержкой? Как оповестить об опасности других? Надин и Зик долго не продержатся на рынке без Элизы.

Я послонялась по окрестностям: Нилс-Ярд, Слингсби-плейс, Шафтсбери-авеню. Элизы нигде не было. Мне понадобилось не больше минуты, чтобы добраться до логова. Мастерская тоже пустовала. Странно… Может, Элиза уже вернулась на рынок?

Заперев парадную дверь, я залезла под душ, потом надела ночную рубашку. Обработала рану, взяла нож.

Все мои деньги, накопленные за годы службы у Джексона, хранились в матрасе. Чуть надпоров шов, я вытащила пачку купюр и тщательно пересчитала. Мало, очень мало. Если повезет, хватит на комнатушку в когорте VI – это максимум. Джекс платит неплохо, но не настолько, чтобы его подчиненные вдруг обрели финансовую независимость. Как говорится, от греха подальше. Половина заработка у нас улетала на всякие хозяйственные мелочи. На наши кровные оплачивались курьеры, фантомы, оборудование и прочее. Дополнительный приработок Джекс тоже забирал, чтобы после поделить на всех.

Похоже, у меня нет другого выбора, как остаться. С такими деньгами далеко не уедешь.

Души покойных художников перекочевали из мастерской к моей двери и вопросительно замерли на пороге.

– Питер, твой шедевр продан, – заверила я. – И твой, Рашель, тоже.

Эфир задрожал.

– Не волнуйся, Фил. Твой непременно купят. Ты у нас штучный товар.

Фантом источал сомнения. Филипп всегда отличался склонностью к меланхолии.

Троица еще немного покружила, привлеченная моей аурой, но я решительно выпроводила ее обратно в мастерскую. В отсутствие Элизы бедняги места себе не находили.

За окном сгущались сумерки. Я потушила везде свет, задернула шторы, проверила рамы и со спокойной совестью растянулась под одеялом.

Наверху у Даники, по обыкновению, царила тишина. Ее нарушали лишь звуки «Элегии» Форе, доносящиеся из комнаты Джексона. Мне вдруг вспомнился поигрыватель в резиденции «Магдален». Вспомнилось, как Страж сидел перед камином с бокалом вина, погрузившись в ему одному ведомые мысли. Вспомнилось нежное прикосновение его рук к ране на моей щеке. Те же руки на органе. Пальцы, ласково скользящие по моим губам в тот памятный вечер в «Гилдхолле».

Я резко открыла глаза и уставилась в потолок.

Все, хватит лирики!

Потянувшись к полке, я включила «Волшебный фонарь». Внутри была пластина, поставленная еще в день моего похищения. Я направила луч вверх, и вскоре на потолке заалело маковое поле. Джекс всегда ставил этот слайд для моих «странствий». Изображение было настолько реалистичным, что казалось явью. С потолка открывался путь в лабиринт. Словно земная ось, накренившись, погружала меня в глубины собственного сознания.

Но мой лабиринт разительно переменился с тех пор. Маковое поле осталось в прошлом.

Порывшись в коробке, я выбрала пластину, которую показывал Джекс, когда в семнадцать лет у меня вдруг проснулся интерес к истории Сайена. Это была старая, раскрашенная вручную фотография. Надпись внизу гласила: «Оксфорд после разрушительного пожара, сентябрь 1859». Настроив объектив, я увидела до боли знакомый пейзаж.

Улицы тонули в клубах черного дыма. Ярким пламенем были объяты башни. Как в преисподней.

Наконец мне удалось уснуть, а над моей головой занимался огнем Шиол I.

– Пейдж, проснись.

Только не это! Для ночной побудки еще слишком рано. Меня вдруг бросило в жар. Я заворочалась, перевернулась на спину.

– Страж?

В ответ послышалось деликатное покашливание.

Открыв глаза, я увидела склонившегося надо мной Джекса.

– Нет, соня. Кошмар закончился. Ты дома. – Его дыхание отдавало чем-то странным, но запах заглушала смесь белого «Мекса» и табака. – Во сколько ты вернулась, милая?

Спросонья я не сразу сообразила, о чем речь, но вскоре опомнилась.

– В пять, как и договаривались.

– Элизу видела?

– Нет. А который час?

– Почти восемь. И на рынке она не появлялась… – Джекс выпрямился. – Ладно, поспи. Если будут новости, разбужу. – Он вышел, плотно затворив дверь.

Я моментально вырубилась, а очнулась в полной темноте от криков. Препирались двое.

Я зажгла лампу и подобралась, готовая в любой момент бежать в укрытие.

– …Законченная эгоистка! Из-за нее нас…

Голос принадлежал Надин. Я посидела, вслушиваясь, но не уловила в ее словах паники, только злость и раздражение.

Звуки ссоры привели меня на первый этаж. Там были Надин и Зик, по-прежнему в парадных одеяниях. В уголке скорчилась Элиза, ее золотистые кудри свалялись в паклю, веки припухли.

– В чем дело? – испугалась я.

– Спроси ее! – рявкнула Надин. На левой щеке у нее наливался синяк. – Вперед!

Элиза старательно избегала моего взгляда. Даже Зик смотрел на нее с нескрываемой злобой. Его нижняя губа походила на лопнувшую виноградину.

– На рынок заявился Гектор со своей шайкой. Все пьяные в дым. Начал спрашивать про картины. Подлетели еще четверо, стали говорить, что мы торгуем липой. – Зик поморщился и машинально схватился за ребра. – Короче говоря, Гектор конфисковал Шампаня, якобы на экспертизу. Другой товар тоже отняли. Мы пытались им помешать, но…

– У вас не было шансов. Двое против девяти, – успокоила я, хотя на душе кошки скребли.

Ситуация складывалась щекотливая. Филипп совсем скиснет, когда узнает, что его картину украли. Но это полбеды. Вот если покупатели обнаружат подделку!.. Картины мы старались продавать либо контрабандистам, которые чихать хотели на их подлинность, либо приезжим. Если нас разоблачат, Джекс будет в ярости.