Сема со Скорпионом переглянулись и, не сговариваясь, рванули к Нежити.

Показалось, что тела врезались в скалу. Но мутнеющий взгляд и расплывающийся мир еще говорили, что это просто качок, только что стоявший подле эмиссара, преградил путь крепкой грудью, которая больше походила на гранит.

Оба свалились под ноги помощнику эмиссара.

Поверженные.

* * *

Сема.

Светло, тепло. Меня окутывает облако, словно парю в невесомости. Вокруг ласкают слух приятные мелодичные звуки, настолько приятные, что нет сил сконцентрироваться на чем-то другом. Я не могу вырваться из цепких объятий и плыву в этом незримом мареве. Крылья за спиной ритмично, лениво разгребают пену, облака. Я плыву без цели, без мыслей, я как будто простое облачко, легкое, невесомое и вряд ли существующее вообще. Я — мысль.

Что-то привлекает мое внимание, что-то тяжелое и непонятное, непознанное моим разумом приближается. Оно не агрессивно, оно не враждебно, просто непонятно, непознанно. И это Нечто манит меня, как огонек манит любопытного мотылька. Я подплываю ближе и ближе, я почти вижу, что это… это…

Тень. Она окутывает меня, захватывает в свои объятия. Объятия крепки, и нет надежды на освобождение. Я пытаюсь кричать, вырваться, но понимаю, что не испытываю боли, и кричать незачем, нет причины, я просто внутри этого темного облака…

Это другой свет, внутренний, это другое тепло, настоящее.

Я больше не слышу райского пения, но я словно открываю глаза и вижу тысячи таких же, как я, что бродят среди облаков без цели и помыслов, прозябая в пространстве. Они совсем такие же, как я. Смотреть на это невыносимо, я должен им помочь найти себя.

Я должен.

Эта темнота… Едва я понимаю, что она хотела мне показать, темнота исчезает.

И я один. За спиной все так же растут крылья, а я уже не смотрю так сосредоточенно под ноги. Я зрю вперед. Я словно ощущаю новую цель, я вижу небо без прикрас, истинное небо. И я бегу сквозь пену, сквозь облака до ближайшего похожего на меня пленника. Самого себя в прошлом.

Я кричу ему в ухо:

— Проснись, эй, очнись! Ты можешь прозреть, поверь в себя!

Но он меня не слышит. Я бегу ко второму, третьему… Кричу. Ничего не меняется, все так же. Все то же. Они слепы и глухи. У них нет сердца, они все в той же прострации, слушают свое райское пение, не замечая ничего вокруг.

Но кто же я? Я? Я мысль. Помогать ли им? Я в смятении. Может, им так лучше. Кто подскажет?

Я в смятении. Такого раньше никогда не было. Мои крылья машут что есть мочи, поднимаюсь над пеной, вверх, к солнцу, к свету… Но он странно слепит, я кричу… я что-то кричу, но крик распадается на тысячи осколков…

Проходит много времени, я летаю над облаками в поисках таких же, как я. И — о чудо! — нахожу немногих. Мы держимся за руки и смотрим друг на друга прозревшими глазами, мы словно отчего-то свободны.

Наша немногочисленная группа ангелов летит в этом воздушном океане, собирая прозревших. Их мало, но они есть. Примерно в том же отношении, в каком встречаются золотые песчинки среди простого песка на берегу моря.

Я чувствую себя свободным, я веду этих свободных к какой-то цели, мы стремимся к высшему, лучшему, вечному… Я это чувствую.

Мы летаем, пока что-то не хватает нас за шеи и не начинает тянуть в самое сердце этих облаков. Это что-то совершенно противоположно тому, что я ощущал в облаке. Оно кричит в гневе, в самой свирепой ярости:

— Отступники! Я забираю ваши имена! Вы низвергнуты!

Отступник? Нет, я не отступник. Я Сема. Я Сема, который всего лишь мысль. Я мысль о том, что я считал себя Семой.

Мы не можем вставить и слова. Нас не спрашивают. Словно и незачем.

Долгое падение.

Удар.

Жуткая боль.

Вопросы без ответов: «За что? ЗА ЧТО?!»

Ответов нет, мы вырваны из облаков, и крылья наши уже не те. Они опалены и покрыты копотью, слабы, но огонь самого Дна Мироздания дает им новую силу. Я подчиняю его себе. Я принимаю свое новое имя. Со старым меня уже ничто не связывает.

Нет, я Сема. Со старым меня связывает желание. Желание вернуться к Марии. Этот свет бессмыслен. Он — ложь. Ощущения лживы, я не тот, о ком говорит мне отравленный разум. Я Сема!

Я мысль.

Проходит время, я думаю, размышляю, пытаюсь найти выход, компромисс, ответы на мои извечные вопросы.

А друг мой от моего имени собирает армии.

Мне приходится возглавить поход.

Мы идем к этой воздушной массе, мы хотим справедливого разговора, ответов на свои вопросы, но нас не слушают, нас не слышат и не видят.

С нами сражаются все те же слепые глупцы.

Мы можем в один миг уничтожить их всех, но того Старца нет, он куда-то ушел.

И того темного облака нет…

Ничего нет…

Но главное — нет ответов на вопросы. Значит, смысла в этом периоде времени не существует. Я приказываю остановить бойню, все равно нет смысла в убийстве слепцов.

Мы уходим.

Я не нашел ответов на свои вопросы.

Нет! Я знаю ответы! Я знаю, кто я…

Я мысль?

* * *

Скорпион.

Пытки памяти.

Невнятный сумрак обозначил его тело. Тот, кто назвался моим братом, вновь предстал передо мной.

— Ты глуп. Вместо того чтобы активировать тотем, который взял бы на себя хоть часть яда, ты бросился в безнадежную атаку.

— У нас с братом должны быть равные шансы.

— У вас разные дозировки… Братом ты по-прежнему называешь не того…

— Я знаю, кого называть братом.

— Ты не знаешь ничего!

— Как же было на самом деле?

— Что ты хочешь услышать? То, что я отговаривал его в ночь перед преставлением? Давай я лучше покажу тебе, что было после его ухода, но до времен скитаний в горах Тибета.

— Хочешь воспользоваться моментом, пока я подвержен яду? Ты же сам являешься не меньшим мороком, чем то, что будет тобой показано.

— Полезные мысли. Ставь фильтр.

В голову ударило. Сумрак сменился мраком, и я окончательно потерял восприятие мира…

Земля разверзлась по велению его слова. Обширный пласт вдруг вспучился, поднялся с сухим треском и надломился пополам, как будто лопнул засохший корж хлеба.

Небу открылся вход в подземное царство.

Тот, кто открыл при жизни все пятьдесят врат силы, став богоподобным, кого прозвали вторым «спасителем», — Христос на современный лад, а в северных странах просто Коляда — опустил взор к клубящемуся дымом разлому. Второе воплощение ведического Спасителя собиралось спуститься в ад. Настало время забрать первосотворенных…