class="p1">Чертыхнувшись, вылез наружу. Погода к середине дня знатно испортилась. Мокрый снег с каждой минутой становился все сильней, мороз усилился. Все говорило о том, что зима начала брать свое.

В голове промелькнула мысль.

— Может, ну его! Развернуться и поехать обратно?

Нет уж. Не бывать этому. Раз решил, значит нужно идти до конца. Подумаешь непогода, не сахарный — не растаю.

Порадовался, что так удачно одел сегодня парку и джинсы. Натянул пониже капюшон и склонив голову, пошел на подъем.

— Да чтоб тебя, Ирина Петровна! Не могла залечь где-нибудь поближе? — рявкнул я, в очередной раз поскользнувшись и завалившись в снег.

Главное вновь не скатился вниз, успев зацепиться за торчащий из мерзлой земли корень.

Решил, что это в последний раз, когда я пытаюсь забраться на холм.

Если не получится, пошлю все куда подальше и вернусь сюда уже после посещения Изморози.

Хотел вызвать огненный смерч, но заметил наверху темную скрюченную фигуру.

У самого спуска стояла древняя старуха и с интересом наблюдала за моими потугами.

Издалека было непонятно кем она являлась, мой нюх не смог определить в ней нелюдя, так как сильный ветер относил запах, идущий с холма в противоположную сторону.

Маячить своими способностями перед обычным человеком не хотелось, да и чревато последствиями. Вдруг бабку кондратий схватит от увиденного, мороки не оберешься, поэтому я с упорством носорога продолжал продвигаться вперед.

Поднял голову, вглядываясь в морщинистое лицо. Снег стал немного реже, да и я почти достиг конца пути, поэтому сумел хорошо рассмотреть старуху.

Одно удивительно, как эта похожая на ворону карга забралась наверх?

Нет, точно ведьма. Смотри-ка, усмехается.

— Чей-то нынче молодёжь какая хилая пошла, — донесся сквозь ветер скрипучий старческий голос, — Помниться раньше знатные молодцы были, не то, что нынешняя молодежь.

— Ты еще богатырей вспомни, — хмыкнул в ответ, не здороваясь и не собираясь услужливо кланяться.

— А я и вспомню, — ехидно протянула бабка, поправляя теплый платок и запахивая плотнее черную соболиную шубу.

М-да, в такой только по кладбищам и шастать.

— Уфф-ф, — выдохнул я, оказавшись на ровной поверхности.

— Спортом заниматься надо внучек, тогда легче станет по косогорам ходить.

— Ты говори, да не заговаривайся. Какой я тебе внучек? У меня отродясь такой бабули не было и не надо.

— А чего так, не нравлюсь? — прищурилась старуха.

Нехорошо так прищурилась, недобро.

— Да нет, почему же. Просто не люблю, когда посторонние люди ко мне в родственники набиваются.

— Ох, ты какой гонористый.

И правда, что это я. Нельзя так, тем более с незнакомым человеком, от которого можно ожидать все что угодно. Похоже ветер последние мозги выдул.

— Вы извините, просто устал подниматься наверх. Полчаса потратил, весь в снегу изгваздался, а вы тут спокойно стоите, насмехаетесь.

— Ты тоже не обижайся на старуху, парень. Должны же и у меня быть развлечения в этой жизни. Теперь ведь акромясь телевизора никакой забавы, а там ничего настоящего, все постановочное, не то, что в жизни. Поэтому порадовал ты меня, давно такого удовольствия не испытывала, наблюдая за слабым человечком. Ты уж не обессудь и не гневись на бабку.

Вот оно!

Втянул носом воздух, вновь пытаясь уловить специфический аромат, свойственный только нелюдям.

Ага — ведьма, как есть ведьма. Древняя, могущественная и зловредная.

Запах от нее шел тяжелый, гнилостный, наполненный ядовитыми газами, желчью и тьмой, но не такой как пахло от Надежды или Богданы, а давящей, неподъемной, навевающей легкий озноб и иррациональное чувство страха.

Захотелось блевануть, но я сдержал неожиданный порыв организма, на мгновение отворачиваясь в сторону и хватая ртом чистый морозный воздух.

Еще раз оценивающе посмотрел на старуху и понял — мне с ней не тягаться. Слишком я молод, неопытен.

Придется прикинуться дурачком. Не нужно ведьме знать, кто перед ней. Может и разошлись бы миром, но что-то в это с трудом верилось, потому как в голове крутились мысли о том, что неспроста она пожаловала на это кладбище.

Стиснул зубы. Если так, то я успел как раз вовремя, и нет у меня времени ждать возвращения из Изморози, придется действовать сейчас, на свой страх и риск.

— Милок, ты меня слышишь? — прокричала бабка приблизившись и обдав мое лицо облаком пара.

— Ага. Слышу, — отшатнулся назад.

— Я спрашиваю, что ты в такую непогоду тут делаешь?

— Вот и я хотел вас спросить о том же?

— Некрасиво отвечать вопросом на вопрос. Утоли любопытство, уваж бабку. Ведь вижу, не местный. Небось издалека пожаловал?

— Ага, издалека, — кивнул головой, не собираясь рассказывать правду, — Деда ищу. Точнее его могилу. Он в сорок пятом погиб. Я в архивах покопался и выяснил, что тут он лежит. Решил приехать, сам посмотреть. Не уверен даже, что могила сохранилась, но чем черт не шутит, — начал завирать я.

— И-то правда, — хмыкнула бабка, — А чего зимой, да еще и в такую погоду? Мог бы до лета подождать.

— Ох, — вздохнул горестно, — у меня контракт, через две недели за границу уезжать надо. А что до погоды, так кто его знал, что сегодня такое случится. Вчера вон — тишь да благодать была.

— Угу. Угу, — покивала старуха, раздумывая, верить мне или нет.

Лично я точно бы не поверил ни единому ее слову. Эта чертовка тут явно по душу моей прабабки.

Если бы знал, что силенок хватит, прикопал старую гадину на этом самом кладбище, лишив сил и обездвижив до тех пор, пока не явилась команда из ДМБ. Потому как чуял, грехов за этой бабкой немерено... и все смертные.

— А как деда твоего зовут? Может я чем помочь смогу?

— А вы значит местная?

— Нет, но часто в этих здесь бываю. У меня на этом кладбище почитай все подруги похоронены.

Поежился от услышанных слов, представив себе погост, состоявший из захороненных ведьм.

Нет, глупости. Нечего себя накручивать. Вряд ли такое возможно. А вот то, что эта карга приползла сюда чтобы заграбастать знания и способности запечатанной под землей ведьмы, руку могу дать на отсечение.

Не знаю каким образом пронюхала, но точно явилась за силой Ирины Петровны.

И ведь получилось бы у нее все. Передала бы ей Солдатова свои способности до последней капли, ибо устала мучаться, проведя столько лет погребенной заживо, да только я вписался в расклад, и теперь у старой