Скорее всего, да. Не Антоновск, а Нерчинск – город, незнакомый Сашке. А может, он и не Сашка Дроздов, а тринадцатилетний воевода Иван Николаев?

В любом случае он стоял на стене и глядел на огромную вражескую армию, подступившую к городу.

Кто это? Может, непокорные бурятские племена, а может, воины богдойского императора – китайцы.

Самое обидное, что еще вчера прибыл гонец из столицы. Молодой царь Петр Алексеевич повелел воеводе отбыть из Нерчинска в Москву. Значит, надо сдавать дела и ехать.

Но как ехать? Надо защищать город. Или сражаться, или, может быть, договориться с вражеским командующим, только так, чтобы «порухи государевой чести не было». Он ведь и полководец, и дипломат. И в любом случае защищать город ему.

Во вражеском войске затрубили рога. Трубили они снова и снова. «Как им не надоест?» – подумал Сашка… и проснулся.

Призывный рев военной трубы не смолкал. Трубил Сашкин мобильник. Недавно он поставил себе такую же мелодию, как и Аня, – кавалерийский рожок. Вот мобильник и звал в седло.

Сон оказался вещим. Звонила мама. Сначала слегка поругала. Оказалось, что Наталья Александровна вчера ей позвонила, спросила, бывает ли, что дома, в Москве, ее внук приходит так поздно. Сашка извинялся, зевал в трубку, говорил, что случай был единственный и конечно же неповторимый.

От легкой выволочки мама перешла к сюрпризу. Оказалось, Сашкин класс через две недели едет на юг Франции. О Сашке помнят и приглашают присоединиться.

– Главное, тебе даже в Москву ехать не надо, – сказала мама. – Твой загранпаспорт у нас. Я его сегодня отвезу в школу, а уже там отдадут на визу.

Поездка в Прованс… В прошлом году Сашка, как назло, заболел, поехать не смог, ждал весь год, мечтал…

– Мамочка, – Сашке казалось, будто он не слышит себя, – мамочка, не надо отвозить паспорт. Я не могу.

У мамы даже не нашлось сил, чтобы удивиться. Молчала несколько секунд.

– Мамочка, я очень хотел. Но сейчас… Мне нужно здесь остаться до первого июня. Очень-очень важное дело!

Минут пять мама мучила Сашку рассказами о том, как чудесны замки Прованса, напоминала, как он мечтал об этом весь год. Спасибо, хоть не пыталась выяснить, какие дела держат его в Антоновске. Только попросила, чтобы возвращался домой до темноты. Сашка заверил ее, что больше так задерживаться не будет.

– Ну, у тебя еще есть два дня, чтобы передумать, – сказала она и попрощалась.

– Франция, прочь из моей головы! Франция, прочь из моей головы! – шепнул Сашка.

Хотел было поспать минут пять. Но тут затренькал электронный будильник. Пусть не труба, а поднимет павший конный полк. Сашка вздохнул, откинул одеяло и поплелся чистить зубы, стараясь не думать о Провансе.

* * *

С того самого вечера, когда Вика нечаянно подслушала родительский разговор, а потом поговорила с отцом, в ее семье установились не то чтобы скандальные или напряженные, но неестественные отношения. Казалось, одновременно были заключены несколько договоров, пусть не прописанных, пусть не уточненных, но соблюдаемых безукоризненно. Смысл соглашения сводился к тому, что Вика не возвращается к памятному вечернему разговору. Не произносит вслух слова «мусоросжигательный завод». А родители понимают, отчего дочка не в себе, и прощают ей мелкие проступки. Или даже не очень мелкие: вернулась домой поздно, в половине одиннадцатого.

Ни мама, ни папа в тот вечер не задавали Вике вопросов. Только мама незаметно принюхалась. Нет, дочка явно не курила, а если и пила, то только безопасные напитки. Единственное, попросили предупреждать по телефону, если такое повторится.

Вика обещала.

Увы, родители скоро убедились: если в семье нельзя говорить на какую-то тему, то вообще ни о чем не поговоришь.

В тот вечер Вика молча поклевала на кухне салат и отправилась спать. Утром встала, как обычно, умылась, пошла завтракать. В семье привыкли, что разговоры о дочкиных школьных делах ведутся утром. Вика не такая ученица, чтобы требовать у нее дневник, едва пришла из школы. Обычно ее не надо было расспрашивать ни утром, ни вечером – сама болтала беспрерывно. Непонятно, как успевала поесть?

На этот раз дочь пришла на кухню именно завтракать. Конечно же была вежлива и заботлива. Сама сделала себе тосты из черного хлеба, положила папе добавку каши, долила кипятка в чайник. Но никаких разговоров. Что-то читала со своего маленького экрана. А когда мама намекнула, что так вести себя за столом неприлично, отложила чтение и стала просто смотреть в окно. Вид из окна был действительно замечательный, не налюбуешься.

Мама молчала. Папа несколько раз пытался завести разговор – не получилось. Заварив себе вторую чашку кофе, сказал Вике:

– Кстати, послезавтра мы будем подводить итоги конкурса сочинений. Вика, ты слышишь?

– Да, – отозвалась дочка.

Она уже знала порядок подведения итогов: школа отбирает пять сочинений. А комиссия, состоящая из работников мэрии и депутатов городского собрания, решает, кто из участников конкурса лучше всех раскрыл тему.

Хотела спросить: «Сочинения оценивают те же самые люди, что решили построить в городе мусоросжигательный завод?» Но вовремя промолчала.

– Так вот, официальное решение еще не принято. Но пока что, судя по разговорам, самые большие шансы у твоей подруги Анны Соловьевой. Можешь считать, что ты уже в команде будущего мэра.

Последние слова сказал быстро и тревожно. Мало ли как ответит дочка. Может, резко и грубо. Например: «Ты, папа, и так в команде действующего мэра. И что это принесло нашему городу?»

Но Вика ответила:

– Очень рада за нее. Если бы она стала мэром на целый год, а не на один день, это было бы только на пользу.

– Конечно, – улыбнулся папа. – Но тут уж правила не мои.

Нагнулся к дочке – поцеловать перед уходом. Чуть испугался: вдруг отвернется? Но Вика сама чмокнула папу и стала собираться в школу.

* * *

Обсудить вчерашнюю новость решили после уроков. Все равно, встречаясь на переменках, друзья мрачно переглядывались. За исключением Лешки. Он не то что радовался – сиял. Еще перед первым звонком объявил всем:

– Мамину квоту подтвердили. Кладут в столичную больницу! В ней таких операций делают лишь пятнадцать в месяц! Наши врачи сами не верят. Говорят: «Проще в лотерею миллион выиграть!»

Лешку так распирало от счастья, что на уроке физкультуры он не стал отсиживаться на скамейке, как обычно, а бегал на пробежке со всеми. А потом, когда в конце урока ребята стали играть в футбол, присоединился к ним. Семь раз упал, трижды искал очки в траве и даже дважды коснулся мяча. Витька, который играл в футбол не хуже, чем открывал замки, глядел на него с изумлением.

После уроков ребята хотели пойти в мастерскую дяди Бори. Но не решились. Ведь если он узнает, что завод снесут и построят на его месте мусоросжигательное чудовище, пожалуй, сердце не выдержит. Сидеть же рядом с ним и вполголоса обсуждать общую беду, надеясь на глуховатость дедушки, не хотелось. Поэтому опять отправились в сквер.