– Так, может, вино было не простым?.. Она могла добавить туда снотворного, после чего, убедившись в том, что вы спите, выйти из дома, позвонить вашей жене и сказать ей… Господи, как же я сам не догадался?! Я искал среди ее окружения близкого ей человека, по зову которого она могла бы выйти в парк, и не подумал о том, что это могла быть ее соперница! Берта…

– Она не могла… – прошептал начавший терять решительность Крупин.

– Смотрите! Она звонит вашей жене и говорит ей, что хочет с ней побеседовать… Что это очень важно, что речь идет о вас, о ваших отношениях… Словом, она хочет разобраться во всем… Думаете, Виолетта, которая вас так любила, отказалась бы встретиться со своей соперницей, чтобы поставить все точки над «i»?

– Но это невозможно… Вы же совершенно не знаете Берту! Она – чистый, порядочный и очень добрый человек. Она не могла убить Виолетту… То, что вы сейчас говорите, – полный бред!!!

– Вы не знаете женщин, Крупин. Думаете, Берту устраивала такая неопределенность? Да любая женщина, являющаяся любовницей женатого человека, только и мечтает о том, как бы избавиться от соперницы и занять ее место… Это она вам могла говорить все, что угодно, – что она якобы довольствуется ролью любовницы и живет только этим… Не верьте ей! Она вынуждена была так говорить, чтобы не раздражать вас своими постоянными упреками и ожиданием…

– Послушайте, я хотел поговорить с вами совершенно о другом. О Перевалове… а вы теперь решили приняться за Берту? Говорю же, вы на ложном пути…

– Хотел бы я посмотреть на убийцу, который давал бы показания против себя и своей сообщницы… – проворчал Марк, вспомнив вдруг, как он не так давно чуть ли не ползал вокруг дома Крупиных в поисках пробирки. Теперь уже почему-то эта идея с подбрасыванием или, точнее, с разбрызгиванием улики – крови Виолетты – показалась ему несостоятельной. Однако он решил проверить и эту версию. – Скажите, Крупин, после того как вы покинули квартиру гражданки Селезневой, вы сразу же направились домой?

– Разумеется…

– Насколько я помню, это случилось в третьем часу ночи, так?

– Так.

– И часто вы возвращались домой так поздно?

– Нет, не часто…

– Вы знали, что ваша жена не спит и ждет вас, что она сходит с ума от ревности?

– Да, знал. – Крупин отвернулся. – Как знал и то, что рано или поздно все это должно кончиться: я собирался поговорить с ней и все объяснить, попросить развода…

– Давайте вернемся к той ночи. Вы пришли домой в третьем часу. Кто был дома?

– В том-то и дело, что никого… Даже Даши.

– Что вы подумали?

– Я, честно говоря, не знал, что и думать. На всякий случай осмотрел спальню, подумал – вдруг Виолетта ушла от меня?..

– Что значит – осмотрели спальню?

– Шкафы. Ну, знаете, как в кино… Муж возвращается, а в шкафу – пустые вешалки…

– Понятно. И что же вы обнаружили?

– Что все в порядке. Тогда я подумал о том, что она, не дождавшись меня, вспылила, разозлилась и уехала с дочерью ночевать к матери…

– И как часто она это проделывала?

– Ни разу.

– Почему же вы так подумали?

– А куда она еще могла пойти с маленьким ребенком?

– И что потом?

– Я сидел, курил и думал, как мне следует поступить, чтобы не мучить ни Виолетту, ни себя, ни Берту… А потом вдруг вспомнил про Перевалова. Подумал: а вдруг она пошла к нему? Не знаю, откуда у меня взялась эта мысль. Скажу сразу – этот поступок меня удивил бы… И знаете почему? Потому что я хорошо знал свою жену, и дело не в том, что она нерешительная, нет: просто она не посмела бы, она побоялась бы этим своим уходом к Перевалову потерять меня навсегда… Хотя я думаю, что она все равно готовилась к этому, знала, что мы расстанемся… И я не уходил, потому что боялся, что она что-то сделает с собой…

– Крупин, вы так издевались над своей женой…

– Не больше, чем другие… – вдруг ледяным тоном произнес он. – Вот только не надо навешивать на меня собак! Вы уже, я чувствую, готовы меня с грязью смешать… Как будто бы другие мужики – ангелы…

– Хорошо. Оставим это. Что было потом? Вы сидели, курили… Вам не хотелось позвонить жене, узнать, где она, что с ней?

Садовников вдруг подумал, что тот факт, что до сих пор никто так и не обнаружил телефона Виолетты, тоже не случаен… Видимо, убийца побеспокоился о том, чтобы не всплыли ее последние звонки…

– Я звонил, звонил… Честное слово! Вы что же, не нашли ее телефон? Вот вы подумайте сами, Марк Александрович, – у него уже был другой, похожий на просительный, тон, – если преступник, который убил мою жену, позаботился о том, чтобы не нашли ее телефон, неужели бы он не избавился от куртки со следами ее крови? Ведь кровь – важная улика…

– Все это так, но кровь-то обнаружили на вашей куртке…

– Вот именно! После того как мне позвонили и сообщили о смерти Виолетты, я сидел дома и спокойно ждал вашего приезда… Я был в шоке, мне было вообще дурно, ведь моей дочери тоже грозила реальная опасность… Если бы это сделал я, неужели бы я сидел в этой злополучной куртке и ждал, когда меня арестуют?..

– Скажите, Крупин, вы звонили ее родителям? Подругам…

– Нет, не звонил…

– Но почему?.. Вам не кажется, что вы вели себя неестественно? Словно знали, где ваша жена…

– Я знал, знал! – вдруг крикнул он и даже вскочил со стула. Садовников напрягся. – Конечно, я знал, что она у Перевалова, иначе бы на самом деле позвонил и ее родителям, и всем, кому только было возможно…

– Кто вам сказал об этом?

– Можно еще одну сигарету?..

Вернувшись домой, Рита уже сто раз пожалела о том, что согласилась принять у себя вечером Перевалова с его знакомым композитором. Не самое лучшее время для встречи, если учесть, что она должна для начала выяснить отношения с Марком. Вдруг он решит зайти к ней, а у нее гости? Он, конечно, подумает, что она нисколько не расстроилась из-за его ухода, больше того, вернувшись к своей прежней жизни, она спокойно принимает у себя гостей, продает картины… Но дело сделано – надо подготовиться к визиту, выставить работы, приготовить что-нибудь к чаю… Да и прибраться не помешало бы…

Натянув тонкие перчатки (две сотни которых она хранила в специальной коробке в кладовке), Рита принялась за уборку. Распахнула окна, поставила вальсы Штрауса… Устроила в квартире такой шум, что, даже если бы захотела, не услышала бы собственного голоса – на мелодии Штрауса наложился дикий рев пылесоса… С небольшим пластиковым ведром и шваброй она вышла на лестничную клетку, вымыть лестницу, и тут же обомлела: из квартиры Марка точно в это же самое время вышла женщина, и в руках у нее было ведро, из которого торчали горлышки пластиковых бутылок… Не обращая внимания на Риту, она спокойно прошла мимо нее – отправилась во двор выносить мусор… Примерно такого же возраста, что и Рита, только брюнетка. С фигурой балерины, стройная, подтянутая, в темных брюках и белой открытой трикотажной кофточке. Волосы стянуты на затылке тугим блестящим узлом… Бывшая жена? Бывшая любовница? Явно кто-то из бывших, потому что новая подружка вряд ли сразу же принялась бы за уборку, да и времени у Марка, чтобы подцепить кого-то, было слишком мало…