— Сергей Яковлевич, может все же скорую вызвать?

Кузьмин взял дрожащей рукой стакан с минералкой. Не спеша запил какие-то таблетки, которые ему положила на ладонь Арсеньева.

— Спасибо, Ариночка Федоровна. Вы моя спасительница.

Стал петь дифирамбы, этот старый раздувшийся кот, смотря на мою женщину маслянистым взглядом.

Слухи что Кузьмин еще тот ходок долетали до меня не единожды. Смотрю, даже умирать передумал рядом с моей секретаршей.

Стук в дверь все же напомнил этому хлыщу где он находится. В моем кабинете сегодня то пусто, то густо, пожаловал Доронин.

— Заходи, Юрич.

— Здравствуйте, Кирилл Аркадьевич.

— Тут вот Кузьмин с новостями пришел, но я так и не уловил сути дела из его рассказа. Забирай его к себе, потом доложишь.

— Кирилл Аркадьевич, я не виноват. Я копейки никогда не брал, клянусь вам! — опять завел свою шарманку главбух, снова начиная умирать от воображаемого инфаркта.

После того как безопасник вывел Кузьмина из кабинета, в нем опять образовалась гнетущая тишина.

— Арина Федоровна, хочу довести до вашего сведения, не надейтесь, что вам удастся вернуться в приемную Фразина.

Арсеньева окинула меня презрительным взглядом, молча развернулась и уже в дверях.

— Тогда мне придется купить стрихнин, и опередить Горлину. Или вы предпочитаете мышьяк?

— Благодарю, вашего яда вполне достаточно.

Глава 24

Арина

После нашего своеобразного разговора «по душам», Громов так и не позволил вернуться в приемную к Фразину. А Илья-предатель не захотел меня поддержать. Видите ли, ему не понравились мои «железные» аргументы, это все надуманные, глупые, беспочвенные капризы.

А еще сказал, что не ожидал от меня такого непрофессионализма. А я не ожидала от себя, что эти слова так заденут меня за живое, поэтому решила подумать о смене руководства в целом. Уйти из холдинга и сжечь все мосты, но такие мысли моя душа всячески отвергала.

С того неприятного разговора Громов больше не переступал черту корпоративного этикета. Голос его был тверже металла, поручения отдавались резкими, отрывистыми фразами.

Хотя иногда он все же расплескивал свою ядовитую ревность. Когда мужчина не мог совладать с эмоциями, глаза метали молнии, а голос становился арктически-ледяным.

Два дня назад он застал меня за чтением приглашения, в котором Алексей звал покататься на коньках. Громов прожег злобным взглядом коробку пирожных и милый горшочек с нежно-розовой примулой, стоящих на моем столе. Так я думала стена падет «смертью храбрых» когда господин начальник со всей силы хлопнул дверью своего кабинета.

Сам наломал дров, а теперь бесится.

В итоге цветы нашли свое место на стеллаже, пирожные были съедены со Светиком, а от приглашения я отказалась.

Все мысли были заняты совершенно другим субъектом и из-за этого я на себя очень злилась. Вот ведь бабская дурость.

Я не могла успокоиться, от разъедающих предположений. Что ту блонди, с выдающимся бюстом, Громов специально притащил к себе от элементарной ревности.

Ага, давай, Арсеньева, оправдывай его. Молодчина, так держать. Давай, пусть еще один «член» тебя за человека не считает. Мы же гордые, разобраться на месте не можем. И спросить по нормальному видимо тоже не судьба. Пускай теперь от своей ревности зубы себе в порошок сотрет.

На столе завибрировал смартфон.

Кирилл

Прошло две недели утомительных будней и не менее унылых и безрадостных выходных.

Великих пироманов давно нашли, сложив воедино полученные сведения с камер видеонаблюдения и трепетного рассказа Кузьмина. И в целом вырисовывалась вполне ясная картина.

Оказывается Семенов из айтишников мутил с Сорокиной из бухгалтерии, а главбух нагло домогался этой самой Сорокиной. Так Семенов «орел» с куриными мозгами не придумал ничего лучше, как поджечь кабинет соперника. Угрозы от обожателя Сорокиной сыпались на голову Кузьмина нескончаемым потоком.

Запугать Кузьмина айтишнику Семенову удалось но ненадолго. Только до тех пор пока аудит-группа во время проверки не нашла систематические мелкие растраты и украденную круглую сумму со счета после поджога. Кузьмин маялся, страдал, не знал как поступить. Но тут, наверное, уже один страх пересилил другой и он пришел ко мне жаловаться на произвол.

Доронин все же докопался до истины, кто ему угрожал и кто эти таинственные «они».

После разборок и выяснений всех тонкостей происшествия, Семенов был уволен вместе с бухгалтершей. Она принимала непосредственное участие в планировании поджога. Так же была уволена подруга детства Сорокиной, по стечению обстоятельств давно пристроенная работать в клининговую службу, которая после пожара сбежала на родину.

Когда Семенова прижали, он клялся выплатить всю сумму за нанесенный ущерб и очень просил не сообщать в полицию. Конечно, давать ход делу я не собирался, конкуренты ведь засмеют.

А вот кто залез ко мне в карман до сих пор остается загадкой?

К счетам имеют доступ три человека я, главбух и финансовый директор Смойлов, но после его ухода произошло обновление всей кодовой финансовой системы. Серьезные бумажки сейчас подписывает Золотова, беря на себя двойные обязательства. Поэтому остаются только два человека я и Кузьмин, если бы Золотова хотела снять деньги со счета, она могла это сделать удаленно, так же как любой другой кто знал код. Но перевод был сделан именно с рабочего компьютера.

Пожар был устроен вечером в субботу, а деньги были украдены утром в понедельник. Поэтому Кузьмина так трясло в моем кабинете и эти его причитания: «Не брал, это не я».

Но тогда кто?

В систему заходили с компьютера все той же Сонечки Сорокиной. Очень интересный поворот. Только откуда она могла узнать пароль? Айтишник Семенов подсуетился? Но спецы не обнаружили следов взлома. Или парни плохо искали, или Семенов все же гений? Нет, в гениальность любовника «пиромана» верилось с трудом. Гении не устраивают цирк там где кормятся.

За сладкой парочкой, конечно, было установлено наблюдение. Семенов занимается продажей машины, Сорокина не бросила парня, понесла свои цацки в ломбард. Но я печенкой чувствую не они это.

Здесь кто-то другой из сотрудников подсуетился, или главбух шикарный актер… или кто? Украденная сумма, конечно не большая, если судить по денежному обороту холдинга. Явно ведь побоялись брать с лихвой, хоть на счете немерено деньжат лежит.

Стук в дверь оторвал от размышлений. Не дожидаясь разрешения войти, в кабинет впорхнула Арсеньева.

Эта ее темно-синяя юбка в облипку так аппетитно подчеркивала все изгибы и выпуклости. Не думал, что темно-синий цвет в женской одежде может так поднимать, кхм… настроение.

Из-под юбки выглядывали сногсшибательные ножки, округлые коленки, изящные щиколотки, смотря на это великолепие, я начинаю чувствовать себя извращенцем.

— Вы что-то хотели, Арина Федоровна?

— Да, мне надо