— Вчера вечером все были в школе на выпускном вечере.

Не все. Мэгги, например, там не было. Как и того сукина сына, который напал на нее.

— Вы могли бы мне помочь, — предложил Калеб. — Составьте список тех, о ком вы точно помните, что они присутствовали на вечере.

Антония пристально посмотрела на него.

— Полагаю, что смогу это сделать. Загляните в ресторан попозже. Поговорите с Региной.

Он и сам собирался это сделать. Он вообще собирался побеседовать со многими людьми.

— Она видела что-нибудь? Говорила о чем-то?

Антония презрительно фыркнула.

— Вы думаете, эта девчонка со мной разговаривает?

— В таком случае…

Лицо Антонии залилось краской, что было крайне необычно.

— Я просто подумала, что, быть может, вы захотите повидаться с ней.

Что это? Мэр занимается сводничеством? Подобная возможность привела Калеба в замешательство, изумила и даже немного польстила. Совсем чуть-чуть.

— Мне и в самом деле нужно поговорить с ней. С кем-нибудь из вас, — поправился он. — Вы по-прежнему нанимаете помощников на лето?

— Мы постоянно ищем помощников. Местные мальчишки заработают больше на ловле лобстеров, а публика с материка вообще не знает, что значит работать. А что, Люси ищет временную работу теперь, когда школа закрыта?

— Не Люси, а Мэгги. Женщина, на которую напали вчера ночью, — пояснил Калеб. — Скорее всего, ей понадобится работа, чтобы протянуть какое-то время.

— А у нее есть опыт? Она умеет что-нибудь делать?

— Не знаю, — признался Калеб.

Он вообще знал о ней слишком мало.

— М-м… — Антония поднялась и запахнула полы своей куртки. — Что ж, приводите ее к нам, посмотрим. Реджи поговорит с ней.

Калеб не был уверен, что понимает, какими мотивами руководствовалась Антония, согласившись посмотреть на новую помощницу: то ли она не оставила мысли свести их с Региной, то ли хотела наказать строптивую дочь. Все знали, что она так и не простила Регину за то, что та покинула остров и семейный ресторан. Или, может, она не смогла простить дочери того, что та вернулась обратно незамужней женщиной с двухмесячным малышом на руках. Но, как бы то ни было, у Мэгги появился шанс получить работу, пройдя собеседование.

— Большое спасибо.

— Не благодарите меня, это бизнес. Кстати, раз уж мы о нем заговорили, мне пора возвращаться на кухню.

— Я провожу вас, — вызвался Калеб.

— Не стоит беспокоиться. На улице дождь.

— Мне все равно нужно выходить. Чтобы опросить жителей, — напомнил он ей.

По крайней мере, в такой дождь люди сидят по домам, так что ему будет легче их найти.

С суровой прямотой и непреклонностью Антония заметила:

— Вы промокнете до нитки.

Калеб запер за собой дверь кабинета.

— Ничего не имею против небольшого дождичка.

В Ираке ему приходилось довольствоваться пылью. Пылью и еще жарой. С мая по сентябрь дул шамаль, жаркий северо-восточный ветер, поднимавший клубы пыли, которая забивалась в каждую щелочку, попадала даже в плотно закупоренные солдатские фляжки и скрипела на зубах. Каждый день он ощущал, как его душа лишается последних капель влаги, а плоть рассыпается прахом, превращаясь в пыль, которую тут же подхватывал проклятый ветер. А по ночам ему снился дождь. Дождь и море.

Калеб поморщился, спускаясь по ступенькам городской ратуши. Вот такие круглосуточные дежурные смены ему почему-то не снились. Но ведь он вернулся обратно, не так ли? Он вернулся домой и делает работу, которой его учили, делает ее в общине, которую он поклялся беречь и защищать.

И еще он надеялся, что этого будет достаточно.

* * *

Он не придет…

Маргред провела руками по бедрам. Ее раздражала упругость и эластичность нового, непривычного нижнего белья и еще более непривычное разочарование, которое она испытывала.

Он придет позже. Потому что идет дождь. Она горько улыбнулась своему отражению в зеркале. Как будто он боится, что растает под небольшим дождичком.

— Разве оно вам не нравится? — раздался голос Люси у нее за спиной.

«Оно» — это платье, которое Люси достала из шкафа, чтобы Маргред примерила его.

Маргред разгладила на бедрах синюю материю, рассматривая себя в зеркале, висевшем в спальне над комодом. Прошлой ночью она смыла песок и кровь со своих волос. Кожа у нее выглядела бледной, в глазах притаилось загнанное выражение, а громадную фиолетовую шишку на голове пересекала полоска уродливых швов.

Тем не менее, если уж она должна носить какую-то одежду, эта шла ей намного больше той бесформенной и огромной юбки, в которой она расхаживала все утро.

Маргред одарила девушку любезной улыбкой.

— Оно мне идет. А вон в той штуке — джинсах, как вы говорите, — я выгляжу словно самое настоящее пугало.

Люси подняла с пола небрежно сброшенные джинсы и аккуратно сложила их.

— Это все потому, что я высокая и худощавая, а вы… э-э… вы…

Маргред опасно прищурилась.

— Низенькая и толстая? — самым невинным голосом поинтересовалась она.

Люси смущенно рассмеялась.

— Нет! О боже, конечно, нет. Все дело в том, что у вас… понимаете, у вас есть фигура. Изгибы. Ладно, как бы то ни было, в этом платье вы выглядите просто великолепно. Намного лучше, чем я.

Очень может быть. Когда это простое платье без рукавов висело в шкафу, то походило на мешок из-под картошки. Скорее всего, на угловатых плечах Люси оно смотрелось точно так же.

Маргред окинула девушку внимательным взглядом.

— Вы привлекательны. И выглядите… сильной.

На этот раз Люси рассмеялась булькающим смехом.

— О да, именно это я всегда и хотела услышать. В колледже я занималась легкой атлетикой, — сообщила она.

— Ага, — с умным видом кивнула Маргред, не имея ни малейшего представления, о чем толкует эта девчонка.

Она снова повернулась к зеркалу. Синяя ткань струилась по плавным изгибам ее тела, как вода по валунам на мелководье. И только эластик, врезавшийся в бедра, портил общую картину. Маргред сунула руку под платье и стянула трусики.

— Вот так намного лучше, — удовлетворенно провозгласила она.

Люси смущенно захихикала.

— Да, но…

— Что?

— Разве вы не ощущаете себя… м-м…

— Удобно?

— Голой.

Маргред снова оглядела себя в зеркале. И не увидела никаких проблем. Все части тела, которые так любят прикрывать смертные, были прикрыты.