— Сказать, чтобы привели посланника Палеологов из каюты или пока обождать?

— Ждал с самого начала прогулки, подождёт и ещё немного, — дружелюбно оскалился я, отвечая на вопрос сестры. — Это мы нужны Палеологам, а не они нам. Признаться честно, мне больше всего хочется поддаться естественному душевному порыву и просто окончательно раздавить этих ядовитых существ, чтоб и памяти не осталось. Слишком уж опасен этот богами проклятый византийский яд!

— Но… — хитро прищурилась Лукреция.

— Византия многое дала и культуре, и для сохранения веры, — а это уже Хуана, всегда предпочитающая видеть нечто хорошее даже в том, в чём это самое хорошее разве что под микроскопом рассматривать. — Несчастные, что остались после падения Константинополя и угнетаемые магометанами, вызывают лишь жалость. И эта резня в нынешнем Стамбуле и иных городах… Это ужасно.

— Это естественно, милая, — не удержавшись, я обнял очаровательную испанку, чему та если и сопротивлялась, то лишь для виду и пару мгновений. Ну как же. правила приличия, чтоб им пусто было. — Очень не хочу тебя расстраивать, но ты понимаешь, какой сейчас будет разговор. Посланника Палеологов сейчас будем давить, выжимать, потом приводить в чувство ледяной водой и снова давить. А то, что не в прямом смысле этих слов… ему немногим легче окажется.

— Понимаю. Они твои враги, а значит и мои тоже.

Эх, вот уж и впрямь — королева печального образа. Я сейчас не про душу, а про облик Хуаны. Красивая, притягивающая к себе мужское внимание, но вместе с тем вызывающая желание обнять, защитить и никуда не отпускать. У способных оценить эту девушку, само собой разумеется, потому как болванов, увы и ах, вокруг предостаточно.

— Так я прикажу, чтоб его доставили? — сверкнула глазищами Лукреция, явно желающая добавить остроты в эту нашу речную прогулку.

— Давай уж, действуй, неугомонное коронованное создание.

Королева Сербии тут же метнулась в сторону парочки находящихся в отдалении охранников — даже не их сюда подозвала, что свидетельствовало о совсем уж остром шиле в попе — и начала им втолковывать… нечто. Я особо не прислушивался, но, насколько уловил, сестрёнка возжелала, чтоб гостя привели не просто так, а с предельной важностью и чтоб тот проникся ещё сильнее, чем это уже случилось. Хороший подход, правильный. Особенно по отношению к человеку Палеологов, стороннику «византийского пути».

Мне тут только и оставалось, что за оставшееся время недолгого ожидания как следует профильтровать уже известное о намерениях Софьи Палеолог, будь она неладна. Помимо собственно верительной грамоты и подтверждения, что слова этого Еропкина есть слова и самой Софьи, было озвучено одно — бежавшая в Литву экс-царица готова была сделать нам, Борджиа. крайне выгодное предложение, при этом целиком и полностью признавая наши интересы в Русском царстве и не думая более покушаться на власть там… Если, конечно, удастся прийти к соглашению. Ну-ну! Верить византийцам — это, знаете ли, себя не уважать, для них любые договора, устные и даже письменные, есть нечто абсолютно малозначимое. Цинизма и беспринципности там на пятёрку Макиавелли хватит и ещё немножко останется. Плюс психотип ни разу не европейский, а ближе к азиатскому, пусть и приправленному чисто византийской смесью ума и хитрости. Гремучая смесь, откровенно то говоря!

Ага, вот и он, Фёдор Степанович Еропкин, сын боярский. Идёт в сопровождении переводчика и охранников, а вид у него всё такой же ошарашенный и реально потерянный. Оно и неудивительно, учитывая склад характера этого человека, может и привыкшего плести заговоры с интригами, но далёкого от технических новинок и прогресса в целом. Удивляться тут было нечему — сторонники Палеологов на Руси были как раз из числа наиболее ортодоксальных и мракобесных личностей, оч-чень не любящих всё, что считалось духовенством «происками сатаны» и «нечестивым ведовством». Ну а этот вот кораблик, движущийся по реке без использования парусов и вёсел, он под «происки лукавого» подходил почти как родной. Я понаблюдал за Еропкиным ещё тогда. когда он поднимался на борт судна, а ещё когда корабль отходил от берега, изрыгая из трубы клубы чёрного дыма. Ох и крестился тогда этот христианством головного мозга страдающий, ох и жалостные рожи корчил, аолитвы под нос бормоча. А может и не только их. Аж посмотреть приятно было, как этого мракобеса корёжило.

Мда. было тогда, сейчас тоже ничего толком не изменилось. А ведь вынужден молчать и делать всё, чтобы выполнить отданный ему Софьей Палеолог приказ. Эх… как же печально было в той, родной для меня истории, что на Руси на долгое время аж до петровских времён пришли к власти такие вот азиатцы, ненавидящие и отвергающее всё европейское, устроившие для своего народа помесь домостроя с шариатом, разве что без многоженства. Ох и тяжко пришлось Петру Великому, когда тот давил как крыс окончательно обнаглевшее от безнаказанности духовенство — а полученный им титул Антихриста можно было считать реальным орденом «За заслуги перед цивилизацией» — вытаскивал из дремучей азиатчины изрядно деградировавшую аристократию, а женщин… Женщин он реально освободил из по сути «теремного затворничества», не шибко отличавшегося от того, что творилось во всех мусульманских странах. Мда, было дело… там было. Здесь же это уже вряд ли произойдёт. В хорошем смысле слова, потому как Палеологи уже всё, напрочь отрезаны от Руси. И не дай боги и демоны попробуют туда вернуться! Кровь — великая сила. А она у меня именно русская, несмотря на то, что душа оказалась в теле испанца Чезаре Борджиа, оказавшегося в итоге на итальянском троне. Воистину высшие силы любят порой посмеяться, тут сомневаться не приходится.

— Федор Степанович, рад видеть, что вы относительно бодры и готовы к разговору, ради которого и приехали сюда из Литвы, — показательно дружелюбно поприветствовал я Еропкина. — Надеюсь, не в обиде за то, что принимаю вас не в замке Святого Ангела или иных местах на суше, а прямо посреди Тибра, когда под ногами лишь дерево корабельной палубы?

Естественно, сказано это было на итальянском, потому как знание русского… Тут совсем иное, куда ближе к церковнославянскому, поэтому вот честно, понимал с третьего на четвёртое. Переучиваться же в таком формате… может когда и буду, но точно не сейчас. Иных дел выше крыши. Сейчас имелся переводчик, один из немалого числа таковых. Доверенный, ясен пень, иных просто не держим-с. Вот он и переводил на родной для Еропкина язык

В ответ сперва раздавались ритуальные славословия в адрес аж трёх королевских величеств, тут присутствующих. Пышные такие, с тем самым византийским душком, которым таки да успели прочитаться многие на Руси. Ну а этот сын боярский и тем паче, поскольку близость к Палеологам, она даром не проходит. С кем, как говорится, поведёшься, на того и сам можешь похожим стать. Сей факт наблюдался многократно, на собственном опыте тоже. Лукреция, Бьянка. Мигель, иные, они многое брали от моего взгляда на мир, что уже становилось заметно даже совсем посторонним людям. С Палеологами та же самая картина. А посему…

Закончились пустые вводные словеса, началось собственно дело. Первый же настоящий вопрос, адресованный послу Софьи, прозвучал следующим образом: