После часа мирной, но скучной беседы я решаю, что пора перейти к конкретным, полезным для хозяйства, вопросам и прямо заявляю графу, что хотела бы вернуться к обсуждению сделки, которая могла бы быть заключена еще много-много лет назад. Я изучила этот вопрос так тщательно, что уже знаю площадь и луга, и леса, которые хотела бы купить. Герцогиня уже встречалась с ювелиром, который оценил алмазы барона Нуарре в сумму, вполне достаточную для обеспечения нашей платежеспособности по этому договору.

– Но, Эжени…, – Версен взглядом взывает к моему состраданию, – я всегда думал, что в этой сделке нет никакой необходимости. Ведь если мы…

Он не решается снова заговорить о браке. Но надеется, что я пойму его без слов.

И я, конечно, понимаю. Но не готова проявить великодушие. Во-первых, он подло поступил с Эжени. Во-вторых, мне нужны эти луг и лес. В-третьих, замуж я вообще не собираюсь. Ну, а когда мы с Эжени снова поменяемся местами, пусть она со своим бывшим женихом разбирается сама.

– Надеюсь, вы понимаете, Шарль, что вернуться к обсуждению помолвки (разорванной, кстати, именно вами!) я пока не готова. Мне нужно время, чтобы забыть о той обиде, что вы мне нанесли.

– Да-да, разумеется, – лепечет он, боясь посмотреть мне в глаза.

– И эта сделка, – продолжаю я, – могла бы стать отличным первым шагом к возобновлению наших дружеских (пока – именно дружеских, Шарль!) отношений.

Он быстро и часто кивает, хотя я понимаю, что ему ужасно не хочется отдавать часть своих угодий. Но я не сомневаюсь, что он согласится. Он из тех, кто отказывается от синицы в пользу журавля.

– Этот лес – лучшее место для охоты в моем поместье, – жалостливо вздыхает он.

Он что, торгуется? Я многозначительно хмыкаю, и он бледнеет. Но я всё-таки решаю, что могу пойти на некоторые уступки. Мы с месье Шардоне уже обсудили и компромиссный вариант, и именно его я сейчас и предлагаю.

– Хорошо, ваше сиятельство, давайте поделим этот лес. Тогда и у вас, и у меня будет возможность отлично поохотиться. Граница наших поместий пройдет по той дороге, что ведет в Ансельву.

Он еще раздумывает пару минут, но в итоге соглашается, и мы договариваемся, что к следующей встрече наши поверенные подготовят совместно текст договора.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Уже поднявшись, граф замирает, словно не решаясь пойти к дверям. Я вижу на его лице сомнение.

– Я хотел бы поговорить с вами, Эжени, еще по одному вопросу. Это столь деликатная тема, что я долго боялся к ней приступить. До меня дошли некоторые слухи, поверить которым я не готов, но которые всё-таки хотел бы довести до вашего сведения исключительно потому, что беспокоюсь о вас.

Мысли в моей голове сменяют одна другую. Что такого компрометирующего я могла совершить? Неужели, он узнал об алмазах барона? Это же взятка, не так ли? Или о том, что мы приняли дочку Розетти, зная, что у нее нет магических способностей?

– Я слышал, что некий месье де Крийон, который работает в вашей школе, нарушает закон, обучая магии ваших служанок.

Ох, нет! Как де Версен мог узнать об этом?

Он принимает мое молчание за недоверие.

– Я понимаю, Эжени, в это трудно поверить. Но я знаю об этом доподлинно. Управляющий моего поместья – брат вашей главной горничной. Конечно, он не рассказал об этом никому, кроме меня, но вы же понимаете – рано или поздно об этом станет известно. Слуги не умеют держать язык за зубами. Вам следует немедленно уволить этого Крийона. Конечно, еще лучше было бы сообщить о его действиях властям, но не думаю, что вы снова захотите общаться с представителями органов правосудия. И прогоните прочь тех служанок, с которыми он занимался.

Я судорожно пытаюсь принять какое-то решение. Что я должна ему ответить?

– Благодарю вас за эту информацию, Шарль. Я непременно ее проверю.

– Конечно, они будут всё отрицать, – горячится он. – Но вы не должны позволять вводить себя в заблуждение. Подобные действия следует решительно пресекать.

Я заверяю его, что проявлю решительность, и он удаляется.

Сегодня у де Крийона выходной, и он отправился в город за покупками. А вызывать к себе девочек, не поговорив прежде с ним самим, я не хочу. Нужно взять паузу и всё обдумать.

У меня так болит голова, что я отказываюсь от ужина и отправляюсь спать раньше обычного. А ночью просыпаюсь от раскатов грома за окном.

Гроза! И до полуночи еще целый час!

Зажигаю свечу, достаю из секретера дедушкины бумаги. Я уже выучила нужное заклинание наизусть, но боюсь допустить ошибку и предпочитаю прочитать его с листа.

Читаю и бегу в кровать – чтобы успеть уснуть до полуночи.

Эх, всё-таки жаль, что я не успела поговорить с его высочеством о доступе к магическому образованию детей из недворянских семей. Боюсь, если сейчас до него дойдут те слухи, о которых говорил де Версен, ждать от него снисхождения не придётся.

– Ваше высочество! – графиня де Ламарк смотрит на меня чуть испуганно, а я судорожно пытаюсь понять, по какому поводу у нас с ней встреча.

Даже оглядываюсь в поисках Маршаля – уж он-то точно знает распорядок дня. Но секретаря поблизости нет.

Выбираю нейтральную фразу:

– Рад приветствовать вас, ваше сиятельство. Какая приятная неожиданность!

Теперь – ее ход.

– Я бы хотела обсудить с вами, ваше высочество, один важный государственный вопрос, – она заметно нервничает.

Ох, только этого мне не хватало! Почему-то каждая красивая женщина считает, что она легко может управлять кем или чем угодно – кавалерами, мужем, да даже государством. Нет, конечно, такие случаи в истории бывали – официальные королевы или негласные фаворитки порой оказывались весьма сообразительны, но право же, женский ум не предназначен для решения серьезных задач.

– Скажите, ваше высочество, нуждается ли Вилария в усилении своей магической мощи так сильно, чтобы пойти на изменение своих законов?

Я всё еще ничего не понимаю.

– Разве изменение законодательства способно усиливать магию? – я не могу сдержать улыбку.