Летом 1941 года в Крыму из местного населения было сформировано четыре стрелковые дивизии, в двух из которых – 320-й феодосийской и 321-й евпаторийской – личный состав состоял преимущественно из крымских татар (в этих соединениях их было всего около 10 тыс. человек). Параллельно с регулярными частями шел процесс организации партизанского движения на полуострове, в ряды которого также было включено значительное количество крымских татар. Кроме того, крымские татары – жители горных и предгорных сел – принимали непосредственное участие в выборе мест дислокации партизанских отрядов и в закладке баз продовольственного и боевого снабжения для их личного состава[224].

В ходе осенних боев 1941 года оборонявшие Крым 51-я Отдельная и Приморская армии были полностью разбиты немецкими войсками и отступили в глубь полуострова. Причем если вторая из них сумела более или менее организованно отойти к Севастопольскому укрепленному району, то 51-я армия была фактически уничтожена. Согласно отчету штаба командования этой армии, только потери «пленными и пропавшими без вести» составили в ней около 32 тыс. человек (или почти 62 %) – по воззрениям военной науки того времени этого было более чем достаточно, чтобы считать соединение несуществующим. И большинство «пропавших без вести» – это личный состав двух крымско-татарских дивизий. В октябре – ноябре 1941 года они располагались на следующих позициях: 320-я – на Ак-Монае (Керченский полуостров), а 321-я – между Саками и Евпаторией. Наспех организованные, плохо обученные и вооруженные, брошенные в условиях паники и потери управления войсками, эти дивизии рассыпались при первых же ударах немецких войск. Часть их личного состава была пленена, подавляющее же большинство новобранцев разошлись по своим деревням[225].

Так, еще в октябре 1941 года появились первые свидетельства о том, что крымские татары начали дезертировать из действующих в Крыму советских войск. Например, из 132 человек, призванных в действующую армию из татарской деревни Коуш, дезертировало и вернулось домой 120 новобранцев, а в деревне Стиля количество дезертиров составило 92 человека. По словам очевидцев, «мало того что татары дезертировали сами, но они, под видом дружбы, развращали и русских бойцов, убеждая их покидать позиции и обещая скрывать их в своих деревнях»[226].

Более того, в ряде случаев отступающие советские войска сталкивались с неприкрытой агрессией со стороны татарского населения. Вот что, например, вспоминал офицер 184-й стрелковой дивизии пограничных войск НКВД лейтенант Онищенко, который в ноябре 1941 года отступал с небольшой группой к Севастополю: «Подойдя к Ялте, мы расположили бойцов в лесу, а сами пошли на окраину города, где встретились с шестью татарами. Поговорив с ними, узнали о занятии Ялты (противником). Попросили хлеба, (они) нам не дали и сказали: «Сдавайтесь в плен, немцы дадут хлеб и накормят». Мы сразу же ушли… Бойцы остались недовольны отношением татар и сказали, что хотя и голодны, но в плен не сдадутся, а доберутся к своим»[227].

Для группы же военного моряка Ф.И. Федоренко встреча с татарами в ноябре 1941 года чуть не закончилась трагически. «Когда мы пришли в деревню Коуш, – вспоминал он, – нам сказали, что татары недружественно настроены в отношении частей Красной армии, и особенно к краснофлотцам. Мы были настороже. Под вечер, когда мы (еще) были в этой деревне, пришла одна машина с немцами. Татары побежали и сообщили им, что в деревне имеются советские солдаты. Но машина с немцами ушла. Мы здесь заночевали и на следующий день пошли в заповедник искать партизан. Здесь мы столкнулись с группой татар, которые растаскивали партизанскую продовольственную базу»[228].

Дезертирство татар из партизанских отрядов в осенние дни 1941 года было также значительным. Например, по домам разошелся весь Куйбышевский партизанский отряд: 115 человек во главе со своим командиром Ибрагимовым (кстати, позже этот дезертир был повешен немцами, так как выяснилось, что он указал не все места, где находились запасы продовольствия его отряда). Такие же случаи произошли в Албатском и других партизанских отрядах[229]. Забегая вперед, следует сказать, что эта форма дезертирства не была такой концентрированной, как в действующей армии, и была растянута во времени до середины 1943 года, когда начался обратный процесс. Однако это отдельная история, с совершенно другими причинами[230].

Естественно, и дезертиры из частей Красной армии, и из партизанских отрядов не стали сразу коллаборационистами. Тем не менее первый шаг ими был уже сделан, чем не могли не воспользоваться немцы. Известно, что еще в ходе боев за Крым некоторые дезертиры и гражданские лица из числа крымских татар служили при подразделениях вермахта в качестве проводников. По свидетельствам очевидцев, они вполне успешно «проводили их в обход и наперерез отступающим советским войскам»[231].

Зимой 1941 года начался новый этап борьбы за Крым. После окончания боев с регулярными частями Красной армии немецкое командование решило положить конец партизанскому движению на полуострове. Усилия оккупантов были весьма значительными. Однако следует признать, что они вряд ли бы увенчались таким успехом, если бы не помощь некоторой части крымско-татарского населения, в основном партизан-дезертиров и тех, кто участвовал в закладке партизанских баз. Только благодаря этим лицам немцы узнали почти все места дислокации партизанских отрядов и разграбили подавляющее большинство запасов продовольствия и снаряжения для них.

Приведенные выше факты свидетельствуют о том, что процесс «подрыва лояльности» татарского населения к советской власти был действительно отчасти стихийным. С другой же стороны, нельзя не отметить, что почти одновременно с такими «стихийными проявлениями» немецкие оккупационные власти начинают использовать это недовольство в своих целях и исходя из собственных интересов. Не секрет, что одним из принципов немецкой оккупационной политики на территории СССР было явное или неявное противопоставление нерусских народов и национальных меньшинств народу русскому. В Крыму этот принцип нашел свое отражение в заигрывании оккупационных властей с некоторыми национальными группами, путем предоставления им определенных льгот и привилегий.