Мужчина прислушался.

В доме стояла оглушительная тишина. На сигнализацию территория поставлена, шума машин не слышно.

Тогда в чем дело?

Он не чувствовал тепла от тела Лиды. Мужчина открыл глаза и повернул голову вправо, туда, где засыпала Лида.

Кровать была пустой.

Казалось бы, что тут такого.

Мирон пружинисто сел и через секунду понял, в чем дело.

Лида спала.

На полу.

Голая. Как была, в одном шелковом топе, чудом удержавшемся на её теле.

Мирон за свои тридцать четыре года видел разное. Бывал на войне. Видел кровь, боль, страдание. И почти научился ничему не удивляться.

Но вид Лиды, поджавшей ноги к груди и спящей на ламинате, поверг его в ступор.

Ну ни хрена себе!

Мирон быстро поднялся и подошёл к ней. Присел на корточки и осторожно дотронулся до плеча девочки.

Точно спит.

Но почему?

Мирон провел рукой по лицу, прогоняя остатки сна и алкогольного опьянения. Он помнил, как они засыпали вместе. Секс у них был лишь раз. Скиф устал, вымотался и больше не трогал её.

Почему она ушла… Вернее, не так. Какого черта она спит на ламинате в углу?! Благо в доме установлена система теплого пола, иначе давно замерзла бы.

Главное – не просыпается. Скиф окинул Лиду придирчивым взглядом. Волосы слегка растрепались, губы приоткрыты, руки прижаты к груди. Мужчина нахмурился. Увиденное очень сильно ему не понравилось.

Что, черт побери, произошло? И как она оказалась тут? Ушла? С кровати на пол? Бред!

Сон как рукой сняло. На его место пришли настороженность, непонимание и обеспокоенность.

А ещё при взгляде на эту темноволосую девочку какая-то выворачивающая наизнанку нежность накрывала мужчину с головы до пят.

Чтобы опровергнуть одну гипотезу, Мирон дотронулся до её лба. Холодный. Лихорадки нет. Получается, Лида лунатик? Ходит во сне?

Больше гадать, что да как, он не стал. Пружинисто поднявшись, он аккуратно, стараясь не сжимать сильно, поднял девушку на руки и вернулся к кровати.

Её место тут.

Мирон положил её рядом с тем местом, где спал сам. Поставив ногу на матрас, ещё раз убедился, что Лида здорова. Девушка слабо заворочалась, протяжно выдохнув.

– Олег…

Пздц.

Перед глазами мужчины потемнело. Он смотрел на Лиду и больше не видел её. Ярость полыхнула в груди, обжигая и вызывая немедленное желание крушить и ломать. А ещё причинять боль.

Если бы минутой ранее Мирон не обнаружил бы Лиду там, где увидел, непонятно, как он отреагировал бы на чужое мужское имя, сказанное ей во сне.

Мужик, тормози…

Ты ничего о ней не знаешь. Ни кто она, ни какая у неё жизнь вне стен этого дома.

Тормози.

Вернись в отправную точку пробуждения.

Мирон, не доверяя себе, взял одеяло и прикрыл Лиду.

От греха подальше.

Сам же отошел к окну, встал к нему спиной, уперевшись ладонями в подоконник.

Мужчина дышал тяжело, глубоко, пытаясь вернуть контроль над собой и эмоциями, глушившими разум.

Взгляд снова и снова возвращался к темноволосой головке Лиды. Девочка по-прежнему спала, иногда из её груди вырывались более продолговатые всхлипы, похожие на приглушенные рыдания.

Что ей снится?

И имеет ли смысл будить?

Что он знал о лунатизме? Да ничего! И был ли это лунатизм?

Черт! Ему только ходящей по дому девахи не хватало. В груди снова зажгло.

Маленькая же…

Сколько ей лет? Не больше двадцати двух-двадцати трех. Институт, наверное, только закончила. Возможно, даже и не училась на вышку. Зачем, если задницей научилась трясти? Хотя вот задницей как раз работать и не научилась.

Мирон с силой сжал подоконник и зубы. От последнего действия послышался неприятный скрежет.

Сходить выпить пива? Нет. Не стоит. Вот сейчас точно.

Он не хотел оставлять Лиду одну.

Если разобраться, желание абсурдное по своей природе. Девочка куплена, через неделю она вернется с пополненным счетом домой, отойдет немного от него и дальше продолжит строить «карьеру».

Всё бы ничего, если бы не куча нестыковок. Как в отношении неё, так и в отношении себя.

Мирон протяжно вздохнул, усмиряя рвущийся наружу гнев.

Не помогло.

Ещё раз вздохнул.

Она. Спала. С. Голой. Задницей. На. Полу.

Это неспроста…

Он видел людей с посттравматическими синдромами. У него самого была крепкая психика, но парней на войне ломало не по-детски. Иногда сдавались даже крепкие духом.

Тут – что?!

Не будет молодая девочка перебираться во сне с мягкой постели на холодный пол. В угол!

Мирона тряхануло.

Так. Надо успокоиться.

Только подумал и вспомнил, как её губы выдохнули чужое имя.

Какой нах*й Олег?! Кто он ей? Парень? Сутенер? Два в одном?!

Мирон развернулся и уставился невидящим взглядом в ночь. Лес… Почти дикий, мало проходимый. Территория нежилая. Сюда проехать не каждый решится. То, что требовалось ему для уединения.

Его территория, и чужаков он тут не жаловал. Покупая дом, Мирон позаботился об охране. Незамеченным никто не пройдет даже мимо.

Значит, Олег. Зашибись.

Нет, стопэ, брат. Тебе какая разница? Вот конкретно тебе? Трахаешь ты девочку, получаешь удовольствие и…

Мирон поднял руку, сжатую в кулак. В последние секунды тормознул его у стекла, чудом не разбив то вдребезги. Лишь толкнул. Потом ещё раз.

Из легких мужчины воздух вырывался короткими толчками.

Обжигая горло…

Он запал на девочку?

Так, что ли?

Мирон вернулся на два дня назад, когда впервые увидел её, входящую в камеру. Глазюки эти большие, взгляд робкий. Смущение.

Запал…

Сразу же.

Зашла она ему сильно.

С первой же минуты.

Мирон не верил в отношения на «узнавание». Человек заходит или нет сразу же. Возникает симпатия или нет. У него, по крайней мере, так и было. Знакомясь с девочкой, он сразу понимал, будет она его или он пройдет мимо.

Тут химия сработала безотказно.

Потянуло его с дикой силой к ней. До ломоты в суставах.