Герка хотел возразить, мол, он до сегодняшнего дня ничегошеньки не знал ни о невидимых воротах, ни о зеркалах, их отворяющих, ни тем более о каких-то там «микрополипах». Мол, Лиля сама виновата, раз не объяснила ему, что можно, а что нельзя. Но вместо этого тихонько провел ладонью по ее волосам. Так он всегда успокаивал маленькую сестру Наташку, когда той случалось разбить коленку или обжечься о кухонную плиту. Лиля руку не оттолкнула. Даже, против обыкновения, ничего не съязвила на этот счет. Все так же сидела, привалившись к стене, да утирала тыльной стороной ладони бесконечно текущие слезы. И это было в сотни раз хуже любой, даже самой обидной шутки.

— Что теперь делать?

— Ничего н-не делать, — старательно давя истерику, Лиля говорила все ровнее и чище. — Т-тут теней нет. С-с-совсем нет. Даже нож не могу до-достать, чтобы горло с-себе пе-пе-ререзать!

Оглядевшись, Воронцов понял, что девушка права. Света в коридоре было достаточно, но тени он не давал. Все вокруг укутывали мягкие серые сумерки. Да еще плавала в воздухе странная белесая дымка.

— И что с нами будет? — все еще не веря, что у Лили нет запасного плана, спросил он.

— Нам пи…дец, Герка, — глядя ему прямо в глаза, честно ответила Лиля. — Нам п-полный пи…дец…

Пристально посмотрев куда-то за спину Герки, девушка оттолкнулась от стены и встала. Воронцов тоже встал и обернулся. За последнее время он привык к неожиданностям, но не сумел сдержать испуганный крик. Весь коридор заполнили тощие бледные мальчишки. Сосчитать их не представлялось возможным. Разного роста и телосложения, они терялись друг за другом, превращаясь в однородную массу, многоногую, многорукую, многоголовую. Ни дать ни взять гигантская человеческая сороконожка. Мальчишки ничего не делали, просто стояли, не доходя до беглецов метров пять. Исхудавшие тела раскачивались из стороны в сторону, создавая странный гипнотический эффект: казалось, что их здесь невероятное множество, сотни, может быть даже тысячи, полуголых тел, комом биомассы застрявших в горле кирпичного коридора.

— Ли-и-иля, — довольно протянул стоявший ближе всех мальчик, подросток лет четырнадцати. — Лиля, Лилечка! Давно не виделись! Ох, давне-е-енько!

Голос был полон доброжелательности. Будто один старый друг встретил другого старого друга, и теперь они смогут заняться тем, чем положено заниматься старым друзьям после долгой разлуки. Вот только бледное лицо говорящего оставалось совершенно безэмоциональным, а глаза отражали пустоту. И голос. Он не мог принадлежать четырнадцатилетнему мальчику. Потрескавшимися губами подростка говорил кто-то другой, гораздо взрослее и больше. Тот самый невидимка, что так обрадовался их появлению. Вздрогнув, Лиля сама, впервые за все время их знакомства, спряталась за Геркину спину.

От группы отделились двое сутулых мальчишек, голых, если не считать полусгнивших то ли шортов, то ли боксерских трусов. Не обращая внимания на отшатнувшегося Геру, они подошли к неподвижному карлику. Вокруг кудлатой головы натекла небольшая лужа крови, и один из мальчишек наступил в нее босой ногой. Оба парня выглядели ровесниками Геры, но, несмотря на бледность и болезненную худобу, были пошире в плечах. Нечто неправильное таилось в их облике, но, как Герка ни вглядывался, уловить эту неправильность не получалось. Они подхватили карлика за руки, легко вздернув маленькое тело вверх. Миг — и вместе со своей ношей они затерялись в нестройных рядах, которые с их уходом, казалось, вовсе не уменьшились.

Подобно гигантской амебе, ощупывающей путь ложноножкой, из толпы вперед выдвинулся еще один мальчик — совсем маленький, не старше десяти лет, одетый в длинную, до колен, взрослую майку, перепачканную копотью и засохшими пятнами неопределенного цвета. Он заговорил тем же самым голосом, от которого, прячась за Герой, вздрагивала Лиля.

— Ты же будешь послушной девочкой, Ирландия? Не заставляй моих деток ломать тебе ноги и нести на руках.

— А ты? — Малец склонил голову набок, ощупывая Герку липким взглядом. — Я не знаю тебя… но это неважно. Ты ведь тоже будешь паинькой, правда?

Не прекращая раскачиваться, все мальчишки синхронно сделали три шага вперед. Разнообразные рты, с полными губами и губами узкими, с целым набором зубов и чернеющие обломанными пеньками, пересохшие и влажные, разбитые, поцарапанные, украшенные болячками герпеса и даже начисто лишенные языков, открылись, одновременно выдыхая в спертый воздух коридора взрослый голос. Произнося одно-единственное слово:

— Правда?! Правда?! ПРАВДА?!

— Да! — прежде чем Герка сумел совладать со страхом, закричала Лиля. — Да! Да, черт возьми! Прекрати, пожалуйста!

Они прекратили. Мгновенно, как по команде. И точно так же слаженно, будто управляемая полководцем армия, расступились в стороны, образуя коридор внутри коридора. Обтянутые кожей кости прилипли к кирпичным стенам, словно обои, нарисованные воображением больного извращенца. В этот новый коридор Лиля и втолкнула Воронцова, сама не отставая от него ни на шаг. За их спинами ряды мальчишек тут же сомкнулись, отсекая путь назад. Идти пришлось, тесно прижимаясь друг к другу. Конвоиры шагали молча. Герка ощущал легкие скользящие прикосновения локтей и тонких рук. Каждый раз он старался как можно быстрее отодвинуться — прикосновения были омерзительными. Несмотря на жару, кожа подростков оказалась сухой и холодной, как у мертвецов, а под ней ощущались… не мышцы даже… что-то рыхлое и студенистое. Представив, что он действительно идет в самом центре толпы ходячих трупов, Герка еле сдержался, чтобы не броситься назад. Помогло осознание пары простых фактов: сквозь плотную стену худосочных тел он не прорвется. А если даже осилит, раскидает парней, вырвется из кольца, то продвижение остановит глухая кирпичная стена, выросшая на месте закрывшейся двери. К тому же сзади в затылок нервно дышала Лиля, и, чтобы дотянуться до замыкающих строй мальчишек, пришлось бы сперва протиснуться мимо нее. Теряя драгоценные секунды, которых у него и так нет. Затея под кодовым названием «Прорваться боем» провалилась на стадии тестирования. Так он и шел, сдувая с носа капли пота, стараясь не обращать внимания на легкую дымку, витающую перед лицом. Запах пожарища усиливался, но Воронцов чувствовал, что начинает к нему привыкать.

— Куда нас ведут? — не оборачиваясь, шепнул он.

— К Некрополиту, — так же тихо ответила Лиля.

Стараясь не замечать, насколько тусклым и безжизненным стал ее голос, Герка продолжил расспросы. Хотелось хоть немного подготовиться к тому, с чем им предстоит столкнуться. А кому бы в его ситуации не хотелось? Неопределенность порой пугает гораздо сильнее, чем самое страшное чудовище. Она изматывает, отравляет душу страхом, треплет натянутые нервы в надежде, что они лопнут, измочаленные, не выдержавшие напряжения. Обычно так и случается. И Герка, как мог, пытался ослабить натяжение своих нервов.

— Это что? Тоже какая-то тварь, вроде твоего дэва?

— Хуже, Герка. Намного хуже, — Лиля горячо шептала ему в самое ухо, словно боясь, что многочисленные уши, подчиненные единому господину, мгновенно донесут до него ее страх, ее обреченность. — Арбоб — это так, чуть страшнее тех гопников из парка, даром что дэв. Некрополит — это дьявол, Герка. Настоящий дьявол. И мы сейчас движемся в самый центр ада.