Словом, отбирать очередную честь у Зои я передумал. Конечно, придется у кого-то жить, не у Сашки же куковать в его тесной комнате на подселении, где и компьютеру-то негде развернуться, но ведь и не у Зоюшки же! Ладно, поглядим…

Из кейса я забрал три тысячи долларов из девяти, а также пистолет, о чем письменно известил Татьяну. У меня, конечно, были мысли насчет того, что она из вредности может заявить, будто бы я украл у нее эти деньги, благо список номеров купюр лежит где-то у Виноградникова (господи, ведь еще с ним придется общаться, да, наверное, не раз!), но, пораскинув мозгами, все же решил, что Таня, в отличие от Вальки, на такое не способна.

Как показало будущее, в этом я оказался прав.

Я часто оказывался в этой истории прав. В отличие от Таньки. Она что-то стала все время ошибаться. Даже в плане интима. Ведь когда вчера вечером я спросил Сашку Попова, было ли у него что-нибудь с Ленкой, тот ответил утвердительно, с интонацией типа «а как же иначе?» И в бане, и на острове. Только ночью на даче он действительно отрубился…

— … Андрей!

Во как! Задумавшись, я упустил из виду тот момент, что пассажиры с хабаровского рейса уже идут сюда, и длинноволосый Сэйго, приветливо улыбаясь, машет мне рукой.

Мы обменялись рукопожатием. Такэути мне казался симпатичным человеком, жалко было, что он связан с этими мафиози. А на них я был страшно зол, потому и с Сэйго сейчас держался суше, нежели обычно. Но если он это и заметил, то не стал ни о чем спрашивать.

Спрашивать стал я.

— Подожди немного, — попросил Сэйго, закуривая сигарету и надевая темные очки. — Узнай пожалуйста, в котором часу прибывает самолет из Владивостока. Я пока покурю здесь…

Ладно. Просьба не обременительная.

— В восемнадцать сорок местного, — сказал я, выходя из здания аэровокзала.

— Так… Сейчас почти восемь. Придется идти в гостиницу — не болтаться же здесь просто так. Тут ведь есть гостиница?

— Есть, «Лайнер». Вот она, рядом, — сказал я, по-прежнему недоумевая.

— Хорошо. Ты после работы не сможешь за мной заехать? А, у тебя же нет своей машины…

— У меня нет и своей работы. Я вчера уволился из «Токиды-С».

Такэути удивился. И, выглянув поверх очков на меня, спросил:

— Тебя уволил твой босс?

— Нет, я уволился сам.

— Погоди. Это как-то связано с твоим омамори?

— Возможно, — сказал я. — А теперь ты мне скажи, Сергей. Что происходит? Почему такая конспирация? Зачем тебе надо в гостиницу, когда в городе для тебя фирма сняла замечательную квартиру?

— Если ты не работаешь, значит, у тебя есть время? — спросил японец.

— Есть…

— Тогда пошли.

— Куда?

— Покажешь гостиницу. Сейчас я тебе все объясню.

Мы двинулись по направлению к «Лайнеру», и Сэйго негромко сказал:

— Мне нужно, чтобы никто не узнал о том, что я прилетел из Хабаровска. Главное — чтобы об этом не узнал Мотояма.

Вот это поворот! Если это так, то господа якудза далеко пойдут, раз начинают делать на чужбине секреты друг от друга.

Мы вошли в вестибюль гостиницы, и Такэути, узнав, что одноместных номеров нет, потребовал двухместный, но без подселения. Администраторша стала качать права — перед иностранцами у нас уже давно перестали стелиться, как бывало до перестройки —, и тогда я сказал, что мы займем этот номер вдвоем.

Вопрос был решен. Мы вошли в тесную клетушку, так же похожую на номер Мотоямы в «Сибири», как бабушкин погреб на бункер Гитлера, и Сэйго начал говорить.

— Ты знаешь, что Мотояма — бандит? — огорошил он меня неожиданным вопросом.

— Нет…

— Но он действительно бандит. Я случайно увидел у него здесь, — Такэути положил ладонь себе чуть ниже правой ключицы, — хоримоно. Цветную татуировку, по-вашему. Дракон. Голова красная — это символ принадлежности к клану «Акатацу», одному из наиболее древних и мощных сегодня кланов якудза. Скажу честно, мне уже давно казалось странным, как они организуют здесь фирму. Странно и то, что Мотояма откуда-то достал украденные у вас часы.

— А Мотояма не заметил, что ты увидел хоримоно?

— Если бы он это заметил, я сейчас, наверное, не разговаривал бы с тобой. Мне очень не понравилось, что он попытался, как это называется… взять тебя на крюк с этими часами. Твоя жена поступила умно.

Я молчал. Я не верил японцу. Я теперь вообще никому не верил.

— Почему ты молчишь? — спросил Сэйго.

Я вытащил сигарету из пачки и стал не спеша разминать ее в пальцах. Кто он, этот Сэйго? Может, такой же бандит, как и Мотояма? Но будь они связаны одной веревочкой, Такэути наверняка уже знал бы, что текст документа у меня изъят, и вообще, моя деятельность в «Токиде-С» бесповоротно завершилась…

С другой стороны, если поставить вопрос, а кому я сейчас могу доверять из тех, кто хотя бы частично в курсе моих дел?

Лене? Нет, однозначно. Близкая подруга Мотоямы. Доказано. И оба знают, что делают.

Татьяне? Нет. Близкая подруга Лены.

Сорокину? Нет. Во-первых, кто он мне такой, да и Панайотов говорил, будто осторожничает РУОП с нашим генеральным…

Попову? Нет. Во-первых, кто он мне такой, да и слишком уж он в рот Игорю смотрит.

Такэути… Черт, странные вещи творятся на белом свете. Во-первых, он, если, конечно, это не проявление самурайской хитрости, только что «сдал» мне истинную сущность одного из главных секьюрити «Токиды». Во-вторых, уж кто-кто, но Такэути не мог знать о том, что я добрался до содержимого омамори, а если и мог (телефонная связь и проч.), то уж количество копий в любом случае осталось бы от него в тайне. Впрочем, Сэйго и не претендует на знание всех аспектов того, что произошло в Новосибирске за время его отсутствия.

А если Такэути чист, то не значит ли это, что он остается единственным человеком, который знает обо всем этом деле достаточно, и которому я могу доверять?

— Я могу тебе доверять, Сергей?

Вместо ответа японец расстегнул ворот рубахи и показал, что татуировок у него нет.

— Пойми, человек, работающий на якудза, обязательно сделает себе хоримоно. Это не только свидетельство стойкости — накалывать краску, говорят, весьма больно, но и символ того, что человек до самой смерти принадлежит клану. Я не принадлежу кланам якудза. Я обычный служащий. И я не люблю бандитов. Но если тебе этого не достаточно, то ты послушай меня дальше.

… По словам Сэйго, он весьма заинтересовался эпопеей летчика по фамилии Дзётиин и решил затеять собственные поиски, потому как резонно предположил, что не будет Мотояма заниматься музейными экспонатами, которые вряд ли принесут ему кругленькую сумму в твердой валюте. Переводя нашу с Акирой беседу, Такэути услышал название Хабаровского края и решил, что Мотояма именно там нашел следы камикадзе, вероятно, попавшего в советский плен. Проводив Токиду и Кидзуми буквально до трапа отправляющегося в Саппоро самолета, Такэути не стал задерживаться во Владивостоке ни на секунду и вылетел в Хабаровск.