Зато для ОПА и некоторых других кланов, таковые здания, а также ангары — находились. Ими-то, собственно, и пользовались Шнуровски, вот только Демьян очень сомневался в том, что рыжие с их то финансовым положением, не могли бы позволить себе выкупит эти здания в личное пользование… Если бы, конечно, им это «позволили» бы сделать чиновники!

Так и получалось, что с точки зрения не отягощённого особой паранойей дельца, всё было в общем-то честно и даже удобно. Шнуровски просто не было никаких причин не доверять своим торговым партнёрам, предполагающим лучшие цены, а тем более соратникам по Альянсу. Тем более, что скорее всего при заключении земельно-платформенных контрактов в Княжеском столе чиновники с волосатыми лапками, улыбаясь, рассказывали рыжим какую-нибудь довольно правдоподобную историю. Например, о том, что в данном районе Полиса просто нет свободного места. Ну кроме как на их мануфактуру.

Вот только по мнению как Демьяна, так и аналитиков Громовых, заинтересованные структуры таким образом просто «связывали» стратегически важный для Москвы бизнес, чтобы он не дай древо не уплыл бы в дальнейшем из их рук. Ведь сосредоточь они всё своё производство на клановых территориях, никто не смог бы указывать Шнуровски, где ставить ангар, а где возводить очередную мануфактуру. Пусть даже и возникли бы некоторые проблемы как транспортные, так и с рабочей силой.

Однако рыжие, то ли сами решили сделать по-другому, то ли им подсказал кто, но их клановый район был буквально забит парками, крутыми ресторанами, всевозможными галереями и прочими заведениями для обеспеченной публики. Естественно, с учётом их возможностей и пожеланий в зависимости от платформы проживания. Что тоже в какой-то мере было разумно, ведь бывший «Рукотворный Монолит», был расположен в практически элитном районе. Можно сказать почти, в самом «Золотом кольце» небоскрёбов кланов, считавшихся опорой и сподвижниками Святогора Тимирязева. Пусть даже сейчас, большинство из них, вроде тех же Морозовых, находились в глубокой оппозиции к нынешнему Князю и его роду.

Впрочем, как бы его к себе не привязывали, дело Шнуровски, взяло и уплыло из потных волосатых ручек разнообразных «бизнес-партнёров». Что несказанно из переполошило, до такой степени, что они в тот же день попытались устроить экстренное заседание, скорее всего совмещённое с судилищем, наплевав на все правила собраний в Сенаторуме.

— Действительно «Ж.О.П.А»… Что ж, — задумчиво произнёс Демьян, — можно сказать, что всю готовую продукцию — мы потеряли. Признаться честно, я как-то обо всём этом до сих пор ещё вообще не думал! Вот же головная боль…

— Хуже всего, что подобная ситуация, поставит под угрозу выполнение взятых контрактов, — пожевав губами выдал Ефимов. — По сути, ваши предприятия станут заложниками…

— Каких таких контрактов, — тихи и как-то крякающее засмеялась Хильда, — Клан Бажовых не принимал на себя никаких обязательств! А люди, которые это делали… с утра сегодняшнего дня кормят собой червей в бездне.

— Подобный шаг вызовет очень много проблем, — нахмурившись покачал головой Громов. — Многие из тех, кто иначе могли бы выступить как сторонники, будут в ярости если теперь уже ваши предприятия разорвут все заключённые ими сделки… Тогда в это дело Князь вмешается уже лично, потому как вопрос идёт о продукции, которая стратегически важна для Полиса.

— Знаем, — тяжело вздохнул Бажов. — Но и слепо следовать договорённостям достигнутым Шнуровски — мы не можем себе позволить! Так же, как и находиться в полной зависимости от их бывших «партнёров», которые вертели этими думающими исключительно о выгоде торгашами как хотели! В идеале — надо договариваться и пересматривать каждое соглашение отдельно. В том числе и решать вопрос с этими проклятыми складами, поставщиками и так далее… Но это де дело одного дня, и уж тем более, подобные вопросы не решаются с наскоку «к всеобщей выгоде». Ладно, «будем посмотреть»… Кажется начинается.

Действительно, Зал Сенаторума полностью заполнился людьми и лишь двадцать шесть мест из ста сорока семи за центральным кольцевым столом Совета осталось не занятыми. Это если не считать Княжеского трона, который тоже в данный момент пустовал. Свет над трибунами с гостями, приглашёнными наблюдателями, прессой и просто охочими до политики богатыми зеваками, способными купить себе не дешёвый билет дабы только посмотреть на заседание — медленно притух.

Затрубили фанфары и мощные софиты, осветили двери ведущие в глубины Кремля, которые словно бы сами собой медленно и торжественно отворились. Правитель Москвы, появился из темноты вовсе не торжественно, как можно было предположить, а как всегда на заседаниях, одетый с иголочки, он бодрым шагом, влетел в Сенаторум, а за ним по пятам следовали двадцать шесть «Безликих» фигур. Людей, одетых в серые, «мышиные» балахоны чьи полы волочились по мраморным плитам, с капюшонами, надвинутыми на лицо, которое в добавок прикрывала непрозрачная, чёрная вуаль.

Демьян уже знал, что это были не какие-то там охранники Князя или что-то вроде того, о чём он подумал в первый раз увидев эту процессию, а люди, особо отличившиеся перед полисом, чаще всего простецы-армейцы, которым Князь даровал милость стать на день «равным ему во всём».

На самом деле, это была традиция, корни которой тянулись на несколько сотен лет в прошлое, во времена первого Казанского вторжения в Москву, кога, тогда ещё Клановая Дума была не такой большой, а на сам Совет допускались исключительно лидеры кланов, а не советники как сейчас. И так уж получилось, что в результате того нападения, Дума буквально обезлюдела, хоть многие кланы, потерявшие в боях своих Глав, не только выжили, но усилились, захватив многочисленных пленников. И тем не менее, встречу надо было проводить, а решение контратаковать Казань и наказать казанян за случившееся можно было принять только коллегиально.

В результате, правивший тогда Князь, имени которого Демьян не запомнил за ненадобностью, собрал особо отличившихся чародеев из своей дружины, и за их подвиги, даровал им право на день называться «Равными ему Братьями и Сёстрами». После чего надел им на голову глухие шлемы, чтобы никто не узнал их в лицо и не мог отомстить случись что и оправил их в кланы, лидеры которых пали в битве.

Ибо как равные ему, пусть и на день, они имели право находиться на заседании Думы, а потому, каждый из них мог взять на себя роль Главы конкретного клана, испросив их мнение по вопросу атаки на Казанский Полис и передать его остальному собранию. Поклявшись перед всеми в том, что говорит не свои мысли, а то, как была высказана ему воля клана.

Века прошли, Дума стала Советом и говорить в нём теперь могли не только Главы кланов, но и их представители из Старейшин, однако традиция — осталась. Правда найдя себе новое применение. Так, Сенаторум, теперь формировался раз на сто лет и минимальное количество мест в нём соответствовало количеству делегатов, появившихся на первом собрании с формулировкой: «Дабы никто из живых изгнан не был, коль даже мнение его другим равным!».

Так что могли добавить новое кресло, как например для Бажовых тридцать лет назад — могли, а вот убрать то, которое принадлежало вымершему клану разрешалось только в первый день нового века. А чтобы собрание считалось «полным», пустующие места занимали эти самые «Безликие», отмеченные Князем Московским. Пусть по большому счёту, они теперь и придерживались исключительно его политической повестки. Надо ли говорить, что ещё совсем недавно в этот зал приходило не двадцать шесть, а двадцать семь обряженных в серое фигур.