— Ну конечно же нет. Чаще всего раз в месяц. Хотя в «горящих случаях», таких, скажем, как ваш, они требуют еженедельных отчетов. Если, конечно, такое представляется возможным.

— Хорошо, допустим. — Палмер повернулся к Элеоноре. — Что ж, полагаю, за обедом мы сможем поделиться с мистером Форелленом кое-какими соображениями. Хотя, честно говоря, я практически не делал никаких записей. А вы?

На бесстрастном до этого лице мисс Грегорис появилось выражение интереса. Она бросила на Палмера быстрый взгляд, даже слегка улыбнулась.

— Ну, у меня остались кое-какие пометки. Которые я делала для себя, переводя переговоры, длившиеся больше обычного.

Фореллен заметно нахмурился.

— Значит, это не стенографические записи? — спросил он, тщательно, хотя и не совсем удачно, стараясь скрыть разочарование, явно прозвучавшее в его голосе.

— Нет, судя по всему, отрывочные заметки. Очевидно, наиболее важных моментов. Вас это что, не устроит? — не без нотки сарказма поинтересовался Палмер.

— Ну почему же нет? Устроит, вполне устроит, — торопливо, почему-то слишком торопливо, даже не без нотки нервозности ответил Фореллен. — Нам вполне хватит вашей всем известной великолепной памяти. Нисколько в этом не сомневаюсь.

Палмер тут же отметил: он нервничает, потому что боится, что, скорее всего, не сможет на месте и достаточно оперативно решить проблему предоставления требуемой информации своему руководству. То есть Фонду. Зачем его, собственно, сюда и послали и за что платят, наверное, немалые деньги.

— Не сомневаетесь насчет моей памяти? — иронически переспросил Палмер. — А вот я, видите ли, иногда сомневаюсь… Ладно, попробуем выяснить это за обедом.

Их «мерседес» быстро ехал вдоль всемирно известных Елисейских полей. Вдали, чуть справа, уже виднелась массивная белоснежная Триумфальная арка. Палмер повернулся к Доберу.

— Ну и где будем обедать?

— Где? — молодой человек почему-то занервничал. — Понимаете, сегодня такой прекрасный день, вот я и подумал, — он перевел дыхание, — не хотели бы вы пообедать на свежем воздухе? На всякий случай я зарезервировал вам места в открытом каталонском ресторане в Булонском лесу. Вы не возражаете?

Палмер повернулся к Элеоноре.

— Кстати, а вам случайно не приходилось там бывать?

— Да, приходилось. И не один раз.

— Ну и как там? На ваш опытный взгляд.

Она пожала плечами.

— А что, на мой взгляд, вполне приличное местечко. Думаю, имеет смысл.

Взглянув из окна машины на ярко-голубое небо, на фоне которого белый монумент впереди казался театральным, почти искусственным реквизитом, Палмер невольно прищурился. До сих пор ему даже в голову не приходило обратить внимание на погоду.

— А разве синоптики не обещали дождя? — спросил он.

— Конечно же обещали. Еще вчера, — согласно закивал головой Добер. — Но, наверное, вы привезли с собой солнце. — И довольно рассмеялся, очевидно, сочтя свое замечание очень забавным.

Все четверо молчали, переваривая эту сомнительную шутку, когда их «мерседес», обогнув Триумфальную арку, направился по широкой авеню Фош на юго-запад. Чем дальше они удалялись от центра французской столицы, тем зеленее становился окружающий ландшафт. Слева, совсем рядом осталась величавая Эйфелева башня, прочно стоявшая на своих ажурных ногах. Так близко Палмер видел ее впервые, хотя тут же вспомнил, как смотрел на нее из окна квартиры Элеоноры, откуда в предрассветной дымке она казалась чем-то вроде натюрморта конца XIX века.

У Ворот Дофина машина сбавила ход, свернула направо и медленно поехала в направлении Булонского леса. Когда они проезжали мимо внушительного многоэтажного здания, окруженного высоченным бетонным забором, Фореллен, который до этого молчал как рыба, вдруг вполголоса заметил:

— Это бывшая штаб-квартира НАТО.

Интересно, к чему бы эта никому не нужная информация, подумал Палмер. А их «мерседес» тем временем снова свернул, но на этот раз на довольно узенькую дорожку, что-то вроде аллеи, красиво извивавшуюся между плотными рядами каштанов и белых кленов. Неокрепшая листва еще не потемнела, а оставалась по-весеннему нежно-зеленой.

— Как насчет вон того? — спросил Палмер, указывая на внушительного вида старый ресторанчик с длинными деревянными столами на веранде. Добер отрицательно покачал головой. Равно как и мисс Грегорис.

— Недостаточно дорого́й, — пренебрежительно махнув рукой, заметила она. — Не для нас…

Смешливый Добер снова громко рассмеялся, но на этот раз к нему присоединился и молчаливый Фореллен, что несколько сгладило неловкость момента.

Машина сделала очередной поворот, и они медленно поехали по аллее вдоль узкого, продолговатого озера. Время было обеденное, погода прекрасная, поэтому почти на всех скамейках сидели местные жители, которые принесли с собой вино, хлебные лепешки, яйца, ну и прочую простую снедь. А некоторые, очевидно, чтобы не терять время даром, захватили с собой даже коротенькие удочки. Хотя их разного вида поплавки безжизненно покачивались на безмятежной глади, казалось, спящего озера. Впрочем, рыбаков это вроде бы не особенно волновало. Они спокойно перекусывали, пили вино, мирно беседовали… Мимо них прошла шикарная блондинка в высоченных кожаных сапожках карамельного цвета, ведя на поводке не менее шикарную русскую борзую. Палмер бросил беглый взгляд на Элеонору и выразительно поднял брови. Она слегка ухмыльнулась, но тут же приняла прежний бесстрастный вид. Интересно, их мимолетный обмен понятными им знаками мог привлечь чье-нибудь внимание?

— Прекрасный парк, — довольно покачав головой, заметил он.

Молодые люди тоже согласно закивали головами, одновременно и совсем как пара заведенных механических попугайчиков. А девушка пояснила:

— Это Chemin de Ceinture du Lac Inférieur. Дорога к Нижнему озеру. Прекрасное место для прогулок.

— А с какой стати оно Нижнее? Тем более, что оно на возвышенности, — поинтересовался Палмер.

Элеонора тихо хихикнула, но ничего не ответила, а тут же прикрыла рот ладонью.

— Кстати, вот мы почти и приехали, — сказала она, когда их «мерседес» достиг развилки и выбрал правую дорогу с указателем «Рэйсинг клаб».

— Лошадиные скачки? Это наше родео или что-то чисто французское? — спросил Палмер.

— Mais, oui! Конечно же чисто французское, причем именно лошадиное, — ответила Элеонора с таким бесстрастным выражением лица, что Палмер сам с трудом удержался от смеха. И слава богу…

— Они как-нибудь связаны с ипподромом «Лонгчамп»?

Она согласно кивнула.

— Да, естественно. Он тут, совсем рядом, около реки. Соответственно, все крупные скачки с препятствиями проводятся именно здесь, в Отейе.

— Между прочим, мистер Палмер, не хотелось бы вам самому посмотреть эти скачки? — вмешался Добер.