поехали. Возы скрипели, качались, неподвижные колеса прочерчивали длинные полосы во мху.

Ергуш остался один.

ВРАГ

Возле каждой копны Ергуш навалил сухого валежника и сырых листьев. Придут лошади — останется только поджечь. Закончив работу, Ергуш повалился на траву отдыхать.

Из-за копны выглянул Хвостик, медленно подошел. Остановился перед Ергушем, посмотрел с опаской: не сердится? Не прогонит? Может, позволит остаться тут, а уж он, Хвостик, будет вести себя тихо, пристойно. Хвостик щелкал зубами, ловил кусачих мух.

— Ну иди, иди сюда, милый! — позвал Ергуш. Он обрадовался — с Хвостиком веселее будет.

Песик подбежал, побил Ергуша хвостом, сел рядом.

Из леса вышел парень. Шел он тяжело, шатался. Нес на плече длинное буковое бревно. Хвостик поднял мордочку, принюхался, тихонько поворчал, но не двинулся с места. Сказал только: «Идет кто-то неуклюжий».

А Ергуш узнал парня: кузнец Мартин — враг. Это он в праздник Тела господня ударил Ергуша кулаком по носу — в Гаморе, у кузницы. Ни с того ни с сего. За то, что мастер его побил.

Проснулись в Ергуше горечь и злоба. Он вскочил, заступил дорогу кузнецу, прямо посмотрел на него.

— Узнаешь? — недобрым тоном спросил он парня.

Кузнец глянул на него из-под полей своей шляпы, ничего не сказал и прошел мимо.

— Постой! — сказал Ергуш, ухватившись за бревно. — Ты так легко не отделаешься!

Кузнец остановился, положил бревно на землю, повернулся к Ергушу:

— Не приставай к добрым людям!

Ергуш приблизился к нему:

— Что я тебе сделал, когда ты меня ударил? В городе-то ты смел, а в лесу трусишь!

— Отстань! — сказал кузнец. — Я не хотел тебя так сильно…

Ергуш схватил его за куртку. Парень не сопротивлялся. Он был больше и сильнее, у Ергуша и сил не было сдвинуть его с места.

— Трус ты, а то бы мы с тобой подрались, — сказал Ергуш. — Но не могу я драться, когда ты стоишь дубина дубиной.

На Хвостика никто не обращал внимания, и никто не заметил, как этот хитрый пес фыркает, обходит парня сзади, как он изготовился к нападению. Едва Ергуш произнес слово «дубина», Хвостик зарычал и прыгнул, цапнул кузнеца за куртку. Цапнул и отскочил. Шерсть у него взъерошилась, как на щетке, он стал бегать кругами, ругая кузнеца грубым голосом.

Парень испугался, даже ноги задрожали. Со страхом посмотрел он на собаку, а на Ергуша — просительно и жалобно.

— Ты не вмешивайся! — прикрикнул Ергуш на Хвостика.

Пес понял, что не годится двоим нападать на одного, отошел к копне, лег, тихонько поругивая врага.

— Не бей меня, — печально проговорил кузнец, сдвигая шляпу на самые брови. — Мастер бьет меня и держит впроголодь. Может, и ты когда-нибудь кузнецом будешь…

У Ергуша сжалось горло. Он отступил, потупился. Кузнец стал поднимать свою ношу, и Ергуш, сам не зная, как это вышло, помог ему взвалить ее на плечо. Кузнец пошел, что-то жалобно бормоча себе под нос. Ергуш смотрел ему вслед с тяжелым, грустным чувством. Вот он шагает, пошатываясь, скрывается под горой. Скрылся по пояс, по плечи, а вот уж и головы не видно…

Из-за горы показались козьи рожки. И головы выглянули, белые, бородатые. Козы смотрели на Ергуша, а больше на Хвостика, смотрели застывшим, неподвижным взглядом. Подходил Палё Стеранка.

ПЛОХО БЫТЬ СИРОТОЙ…

Палё Стеранка подарил Ергушу пращу. Учил его метать камни.

— Раскрути над головой, дерни посильнее, а один конец отпусти…

Ергуш быстро научился. Камни так и летели, со свистом проносясь в воздухе, тревожили овец и коз.

— Дома буду метать, на Гати, — сказал Ергуш. — Там камни круглые, как яйца.

Он сложил пращу, сунул в карман.

— А мне ночью снилось, будто я летаю над долиной, — рассказал Палё. — Руки раскинешь — и летишь… Высоко-высоко над деревьями летишь, куда хочешь. Будто плаваешь в воздухе. Нянё говорят, тогда человек силой наливается.

Ергуш сказал:

— А я недавно дикую кошку поймал. Настоящую. Жрать не хочет, так и норовит за руку укусить, злая. Надо наловить для нее мышей.

Палё посмотрел на него, подумал и говорит:

— Пойдем ловить мышей! — Он уже сам загорелся. — Красных мышей, полевок, или лесных, каких хочешь.

Он повел Ергуша в кусты.

Стали искать. В самой гуще, на веточке кизилового куста, висело гнездо, круглое, как мяч, слепленное из травинок и сухих листьев.

— Красная мышь, — сказал Палё.

Разворошили гнездо — оказалось пустое. А в кусте что-то шуршало, потрескивало… Мальчики притаились, ждали. Красная мышь, с большими ушками и длинным хвостиком, карабкалась по ветке. Возвращалась к гнезду, а его-то уже и не было. Палё бросился, хотел накрыть ее шляпой — мышь скользнула наземь, юркнула под валежник.

— Ушла, — сказал Палё. — Этих трудно поймать. Пойдем лучше посмотрим лесных.

Вернулись на луг. Овцы и козы спокойно паслись на новом пастбище, на скошенном лугу, на межах, заросших кустами. Их не нужно было заворачивать, Палё следил только, чтоб они не трогали копен сена. Мальчики пошли к тому месту, где у опушки леса валялась куча камней. Эти камни снесли в одно место сгребальщицы, когда весной чистили луг. Палё осмотрел эти камни и сказал:

— А здесь, верно, настоящие лесные мыши, с белым брюшком и длинным хвостиком. Надо разбросать камни.

Взялись перебрасывать камни ближе к лесу. Стала расти новая куча. Работа кропотливая, зато веселая: камней все меньше, открывается земля, гладкая, сухая, с мышиными стежками.

Отваливаешь плоский камень, вдавившийся в землю, медленно, осторожно: нет ли под ним мышки? Гляди в оба! Нет, нету. Давай следующий… Мальчики работают молча, усердно. Хвостик стоит рядом, смотрит, смотрит…

— Еще половина осталась, — говорит Палё.

— А теперь только четверть, — говорит Ергуш.

А вот осталась совсем маленькая кучка, не больше хлебного каравая. Теперь надо быть особенно осторожным…

— Внимание!

Палё поднимает камушек за камушком, не торопится… Послушал, приложившись к камням ухом. Кажется, там что-то шевелится беспокойно… А Хвостик все смотрит, смотрит…

Палё поднял плоский камень — фррр! Выскочила мышка, высоко подпрыгнула, как заяц. Писк — и уже хрустнули ее косточки. Хвостик, выпучив глаза, разгрызает добычу. Один хвост мышиный торчит у него из пасти.

— Пошел прочь! — замахнулся на него Ергуш. — Думаешь, бездельник, для тебя мы трудимся?

Хвостик, пристыженный, отошел к копне, лег: совесть его мучила.

Камней осталось еще пригоршни три.

— Ну, тут уж ничего не будет, — сказал Палё, быстро раскидывая их.

И вздрогнул: из-под последнего камня выскочила вторая мышь! В два прыжка она очутилась около новой кучи камней, юркнула под них — скрылась.

— Ишь как испугала, — проговорил Палё. — Чуть не в