Адское место, вот что это на самом деле, и так было с того момента, как я впервые туда вошла. Книжные полки и кирпичная стена скрывали царящее там зло, прятали за милыми деталями кошмары, но, судя по всему, что бы ужасного ни случилось в моей жизни, все ниточки всегда вели туда, в ту чертову квартиру. Не переступи я ее порога, не было бы всех этих потерь.

Я не рассталась бы со своей добродетелью. Не пожертвовала бы ею ради человека, который никогда не любил меня достаточно сильно, чтобы остаться рядом.

Я не испортила бы отношения с матерью. Это не так уж много, но другой семьи у меня теперь нет.

У меня было бы место, где жить, и я бы никогда не начала снова общаться с отцом – только для того, чтобы найти его безжизненное тело на полу ванной два месяца спустя.

Я боюсь того темного места, куда затягивают меня мысли, но бороться дальше нет сил. Я слишком долго боролась, боролась за то, что считала самым важным, но больше на это не способна.

– Она вообще спала? – тихо и осторожно спрашивает Кен.

Солнце уже встало, и я не знаю, что ответить на его вопрос. Спала ли я? Не помню, чтобы засыпала или просыпалась, но кажется невозможным, что всю ночь напролет я просто пялилась на пустую стену.

– Не знаю, со вчерашнего вечера она почти не двигалась. – В голосе моего лучшего друга звучит грусть, тягостная и мучительная.

– Ее мать снова звонила приблизительно час назад. От Хардина что-нибудь слышно?

Это имя из уст Кена убило бы меня… если бы я уже не умерла.

– Нет, он не берет трубку. Я пытался дозвониться до Триш по номеру, который ты мне дал, но она тоже не отвечает. Скорее всего, они еще не вернулись из медового месяца. Я не знаю, что делать, она так…

– Вижу, – вздыхает Кен. – Ей просто нужно время, для нее это очень болезненно. Я до сих пор пытаюсь разобраться, что вообще произошло и почему мне не сообщили о том, что он покинул клинику. Я дал строгие указания и оставил крупную сумму, чтобы мне позвонили, если что-то случится.

Я хочу сказать Кену и Лэндону, чтобы они прекратили винить себя за ошибки моего отца. Если кого и винить, то меня.

Я не должна была уезжать в Лондон. Мне следовало остаться и присматривать за ним. Вместо этого я переживала очередную утрату на другом конце земного шара, а Ричард Янг сражался со своими демонами и проиграл последнюю схватку в полном одиночестве.

Голос Карен будит меня, вернее, выводит из транса. Ну или как еще назвать то, что со мной творится.

– Тесса, дорогая, попей воды. Прошло уже два дня. Твоя мама сейчас приедет за тобой, дорогая. Надеюсь, ты не против, – мягко говорит, пытаясь достучаться до меня, женщина, которую я считаю наиболее подходящим человеком на роль своей матери.

Я пытаюсь кивнуть, но тело не слушается. Не понимаю, что со мной: внутри я кричу, но меня никто не слышит.

Может быть, я действительно в шоке. Хотя шок – это не так уж и плохо. Мне хотелось бы оставаться в таком состоянии как можно дольше. Так не очень больно.

В квартире опять полно народу, я допиваю второй стакан и закуриваю. Постоянное жжение алкоголя во рту и дыма в легких начинает вызывать отвращение. Если бы в трезвом состоянии мне не было так, черт возьми, больно, я бы никогда больше не притронулся к этому дерьму.

– Прошло только два дня, а эта хрень уже чешется, – жалуюсь я всем, кто слушает.

– Не повезло тебе, чувак, но в следующий раз ты подумаешь перед тем, как пробивать дырку в стене? – усмехаясь, подтрунивает надо мной Марк.

– Не подумает, – в один голос отвечают Джанин и Джеймс.

Джанин протягивает ко мне руку.

– Дай-ка мне еще одну таблетку.

Эта долбаная наркоманка за два дня съела практически половину пузырька. Мне в принципе все равно – я их не принимаю, и меня уж точно не волнует, чем она себя пичкает. Сначала я думал, что таблетки помогут мне забыться сильнее, чем та дрянь, которую давал Джеймс, но ожидания не оправдались. От них накатывает усталость, усталость означает сон, а вместе со сном возвращаются кошмары, в которых всегда присутствует она.

Закатив глаза, я встаю.

– Просто отдам тебе весь пузырек.

Я иду в комнату Марка, чтобы забрать таблетки из-под маленькой стопки своей одежды. Прошла уже почти неделя, а я переоделся всего один раз. Перед тем как уйти, Карла, надоедливая девица с манией всем помогать, поставила несколько нелепых черных заплаток на мои джинсы. Я бы как следует ее обматерил, если бы Джеймс моментально не выставил меня за это из квартиры.

– Эй, Хардин Скотт. Мобильник! – слышится пронзительный голос Джанин.

Черт! Я оставил телефон на столе в гостиной.

Я отвечаю не сразу и слышу, как Джанин нахально произносит в трубку:

– Мистер Скотт в настоящий момент занят. Могу я узнать, с кем говорю?

– Сейчас же отдай телефон! – кричу я, вбегая в комнату и швыряя ей таблетки.

Пузырек с таблетками падает на пол. Я пытаюсь сохранять спокойствие, когда она показывает мне средний палец и продолжает разговаривать. Как же я устал от нее.

– О-о-о, Лэндон – очень сексуальное имя, и ты американец. Я люблю американцев…

Взбесившись, я выхватываю телефон из ее рук и прижимаю его к уху.

– Какого черта тебе надо, Лэндон? Ты не подумал, что если бы я хотел поговорить, то ответил бы на прошлые… не знаю, сколько ты там звонил… тридцать раз? – рявкаю я.

– Знаешь что, Хардин? – Его голос такой же резкий, как и мой. – Пошел ты. Ты эгоистичный засранец, не нужно было вообще тебе звонить. Она справится и без тебя, как ей всегда приходится это делать.

Он бросает трубку.

Справится с чем? О чем он, черт возьми, говорит? Хочу ли я вообще это знать?

Кого я обманываю, естественно, да. Я немедленно набираю его номер и, оттолкнув с дороги пару человек, выбегаю в пустой коридор в поисках уединения. Меня охватывает паника, в голове начинают крутиться самые страшные картины того, что могло произойти. Когда Джанин прокрадывается следом явно за тем, чтобы подслушать, я спускаюсь по лестнице и иду к арендованной машине, которую до сих пор не вернул.

– Чего тебе? – огрызается Лэндон.

– О чем ты говоришь? Что произошло?

«С ней все в порядке? Должно быть в порядке».

– Лэндон, скажи, что с ней все хорошо. – У меня лопается терпение, пока он подбирает слова для ответа.

– Ричард мертв.

Я ожидал услышать что угодно, только не это. В голове словно туман, но я все равно чувствую боль утраты. Ненавижу это ощущение. С какой стати я чувствую что-то подобное, ведь я едва знал этого нар… человека.