Излагаемые мною политические и военные события проецируются на узловые моменты международного политического процесса. Поэтому, само собой разумеется, почти все они находятся во взаимосвязи с противоречиями и конфликтами между свободным и коммунистическим миром. К тому же большинство из них произошло в тех районах, которые я называю постоянными зонами кризисов. В первую очередь это Центральная Европа с разделенной Германией и островным положением Берлина. Затем— Восточная Европа, новейшая история которой характеризуется отчаянной борьбой народов за свободу и насильственными мерами Советов по сохранению там своего господства. Далее следует Ближний Восток, державший весь мир в скрытом напряжении в 1956 году и начале семидесятых. Следующий район — Юго-Восточная Азия и Дальний Восток. После корейской войны была еще и война во Вьетнаме, постоянно усиливались позиции Китайской Народной Республики. И наконец — Центральная Америка, где коммунизму удалось создать базу для проникновения в Латинскую Америку на Кубе, которую в ходе дальнейшего осложнения политической обстановки Советы превратили в военный плацдарм против США. В последнее время новый очаг кризиса образовался в Южной Америке: там опорным пунктом Москвы стала Чили.

Если до перехода под юрисдикцию правительства Федеративной Республики мои задачи сводились в основном к наблюдению за коммунистическими странами, разведке их потенциала, а также важнейших направлений политического и военно-технического развития, то после 1956 года они стали охватывать и вышеназванные кризисные районы.

Значительное расширение задач происходило поэтапно до 1960 года. Особое значение при этом я придавал установлению связей в отдельных регионах для создания возможностей получения интересующей нас информации независимо от западных союзников. Для разведки районов, находящихся на значительном удалении, требовались финансовые расходы, значительно превышавшие наши возможности. Поэтому все большее значение мы стали придавать скрупулезному анализу немногой имеющейся информации по принципу составления общей мозаичной картины из различных сведений. Стоит упомянуть и о том, что для выполнения заданий во всех районах я пытался, по мере возможности, внедрять современные технические средства, применение которых стало, можно сказать, моим хобби.

Для внесения ясности в понимание нашей разведывательной деятельности мне хотелось бы подчеркнуть еще некоторые моменты. В печати неоднократно утверждалось, что мы будто бы вели активную политическую разведку внутри страны. Но официальная задача ФРС состоит в проведении внешней разведки. И не стоит считать меня настолько глупым, чтобы я, ведя внутриполитическую разведку, являющуюся, по сути дела, задачей ведомств по охране конституции, стал бы рисковать самой службой. Конечно, еще до создания немецкого правительства и ведомств по охране конституции мы вели работу против коммунистической партии, но она была прекращена, как только стали действовать эти структуры. Следует отметить, что все наши донесения проходили предварительную проверку в специальном бюро, созданном при центральном аппарате. Оно имело прямое указание следить за объективностью. Бюро, по моему мнению, работало отлично; убежден, что за время моего руководства службой ни одно донесение по внутриполитическим проблемам в Бонн не попало, ибо таких материалов у нас в природе не было.

Мне хорошо известно, что подобные утверждения вновь и вновь будировали наши противники на Востоке, которые рассчитывали таким образом нанести службе значительный ущерб. Для этого ими использовались всевозможные каналы, по которым различным партиям и печатным органам подсовывались фальшивки. К сожалению, им нередко верили.

Никакого наблюдения не вели мы и за политическими деятелями, как это совсем недавно утверждалось…

Только в результате тесного взаимодействия всех подразделений нашей службы можно выполнить сложнейшие задачи, стоящие перед ней. Поэтому мне хотелось бы, чтобы изложенные в этой главе события дали хотя бы общее представление читателю о размахе и разносторонности деятельности Федеральной разведывательной службы за время моего руководства ею.

Эта деятельность началась с эпизодов, которые наводят на размышления и призывают к бдительности.

Когда на следующее утро после нашего перехода на государственную службу на флагштоке в Пуллахе затрепетал по ветру черно-красно-золотой флаг Федеративной Республики, для нас это означало, что начинается решающая стадия проверки «Организации Гелена». Теперь должно быть выяснено, отвечают ли организационное устройство и личный состав прежней неофициальной структуры тем задачам, которые поставят ей в самое ближайшее время. Уже скоро баварское земельное правительство оказало нам почет и уважение. Оно приветствовало наше появление в Баварии и вручило нам свой бело-голубой флаг, который с тех пор реет рядом с флагом республики. Я с благодарностью воспринял этот жест как доказательство понимания и доверия. Более того, баварский премьер-министр Хегнер удостоил нас своим посещением во время небольшого торжества по случаю официального открытия службы и произнес короткую речь в нашу поддержку.

Тщательная подготовка к переходу под юрисдикцию федерального правительства и проведенная в связи с этим реорганизация службы позволили завершить этот этап в короткий срок и уже в 1956 году успешно выдержать своеобразный экзамен на зрелость.

В жаркие летние дни на горизонте стали сгущаться тучи, предвещая близкую бурю. В странах Европы, находящихся под советским господством, сначала в Польше, а затем в Венгрии, появились признаки, свидетельствовавшие о стремлении их народов к свободе, задушенной совсем недавно, 17 июня 1953 года, в Средней Германии с помощью советских танков. И если силам безопасности в Польше тогда удалось локализовать волнения населения, то в Венгрии в конце октября 1956 года плотина была прорвана. Народ поднялся на борьбу и силой взял власть в свои руки. Советы отреагировали быстро: их дивизии вторглись в несчастную страну, восстание было подавлено и сатрапы вновь водворены на свои места. Поток беженцев хлынул в Австрию и Баварию.

В связи с этим возник леденящий душу вопрос: остановятся ли советские танки на венгерской границе или же под предлогом разгрома мнимых баз повстанцев двинутся в свободную Европу? Наше правительство поручило нам дать на него ответ. У кого, как не у нас, была возможность сделать это. Ведь мы получали много разведывательных материалов, внимательно следили за боевыми операциями и передвижениями советских войск. По моему убеждению, Советы в 1956 году, как ранее в 1953-м в ГДР и позднее в 1968 году при вторжении в Чехословакию, ставили перед собой задачу сохранить силой своих сателлитов и выполняли ее демонстративно грубо, чтобы запугать население не только восставшей страны, но и народы других государств коммунистического блока. Однако перенести военные операции на территорию Австрии и ФРГ Москва вряд ли решится. Такой вывод мы и доложили федеративному правительству.

Если венгерская трагедия происходила в зоне, где мы вели активную разведывательную деятельность, то опасное обострение ближневосточной ситуации в 1956 году возникло в отдаленном от нас районе, где наши агентурные возможности были невелики.