— Ты никого не забыла?

Лидия проснулась посреди ночи. Она сразу поняла, что произошло нечто важное. Несколько минут она в нерешительности смотрела на заснеженный город. Девочка чувствовала себя значительно лучше; не в ее правилах было ждать, позволив Софии самой сделать всю работу. Она натянула ботинки, укуталась в шарф и нахлобучила на голову берет. Потом, выйдя из вагончика, она столкнулась со своей подругой.

— Лидия! — воскликнула София с явным облегчением. Но потом она вспомнила, что еще недавно та буквально сгорала от лихорадки. — Лидия! — повторила София с упреком в голосе. — Что ты здесь делаешь?

— Мы ведь работаем в одной команде, ты не забыла? — ответила девочка.

— Да, но у тебя жар, — заметила София.

Лидия взяла руку подруги и поднесла ее к своему лбу. Он был холодным.

— Я уже выздоровела. А что ты здесь делаешь?

И София вкратце рассказала подруге о случившемся.

— Ты уверена, что он поправится? — спросила Лидия, озабоченная здоровьем профессора.

— Если смола Геммы вылечила тебя, то и ему она тоже должна помочь.

Лидия не могла не согласиться.

— Тогда поспешим. Вперед.

Они приземлились на площади перед виллой. Город словно вымер. Девочки со всех ног помчались по улице, скользя ботинками по только что выпавшему снегу.

София не помнила точно, где именно находилось изваяние, поэтому она шла, глядя то направо, то налево.

Наконец она увидела его в одном из скверов, прямо за замерзшим фонтаном. Девочка несколько раз прошла мимо него, и поначалу ей показалось, что он не слишком отличался от остальных. Маленький и совершенно неприметный обелиск: по крайней мере, если сравнивать его с теми гигантскими изваяниями, что София видела в Риме, этот, похоже, совершенно случайно оказался здесь, между абсолютно современного вида фонтаном и многоэтажными домами. Прямо за ним виднелась вывеска магазина спорттоваров.

— Их еще нет здесь! — с ликованием заметила София.

Ее подруга была настроена несколько скептически. Она критическим взглядом окинула статую.

— Лидия, уверяю тебя, что он выглядит в точности, как и раньше. Я не нахожу в нем ничего необычного.

Лидия обошла вокруг обелиска.

— По-твоему, ничего необычного?

София подошла к ней ближе и увидела: каменный фундамент, на котором возвышалось изваяние, был вскрыт, и в небольшой расщелине зияла только густая тьма, которая отнюдь не выглядела привлекательной.

— Они уже там, — пробормотала девочка и почувствовала, как в одно мгновение пересохло у нее во рту.

— Значит, пора и нам, — сказала Лидия и, ни секунды не колеблясь, сунула голову в щель. Стремительно заработав ногами, девочка скрылась во мраке.

София поджала губы; Лидия поступила опрометчиво: а что, если там кто-то уже сидит и может напасть на нее.

София опустилась на четвереньки и ринулась в темноту. От сильного запаха плесени у девочки едва не перехватило дыхание. Тьма стояла такая, что казалось, если переступишь порог, то лишишься зрения. Дыхание девочки участилось.

«Ты не должна бояться, не должна бояться…»

С трудом волоча ноги по земле, София задевала боками стенки прохода. Достаточно было легкого толчка, и она почувствовала, как стала сползать вниз. Уже на лету она закричала так громко, насколько смогла.

15 Возвращение орехового дерева

— София? София!

София встала на ноги, тяжело дыша. Она все еще продолжала ощущать всем своим нутром это ужасное чувство падения. Все произошло настолько стремительно, что девочка не успела даже раскрыть крылья. К счастью, приземление оказалось мягким. София упала на что-то, на ощупь похожее на вату.

— Где мы? — шепнула она с тревогой.

— Понятия не имею. Надеюсь, недалеко от дерева, — ответила Лидия с тем же беспокойством в голосе.

Она помогла подняться подруге, с недоумением оглядывавшейся по сторонам. Повсюду лишь беспросветная мгла, настолько густая, что можно было коснуться ее рукой. А еще этот непреодолимый запах плесени. София посмотрела на ноги, и у нее закружилась голова. У нее было такое чувство, будто они висят в воздухе. Не было видно ни земли, ни пола. Девочка почувствовала приступ тошноты и в тревоге ухватилась за плечо своей подруги. Конечно, София училась контролировать свой застарелый страх, который осаждал ее с самого детства, но сама мысль о том, чтобы оказаться в буквальном смысле подвешенной в пустоте, была ей невыносима.

— Да уж, жуткое ощущение, — подтвердила Лидия. — Кажется, у нас под ногами что-то твердое, но мы не можем стоять.

— Там вроде как свет, — заметила София.

Это было едва различимое свечение, при этом его источник был довольно далеко от того места, где находились девочки. Похоже, это был факел, дальний свет которого с трудом пробивал себе дорогу во мгле.

— Пойдем, посмотрим, что это, — позвала ее Лидия.

И девочки поспешили на свет. Но все происходило словно в кошмарном сне, когда бежишь, бежишь и все равно остаешься на прежнем месте. Не было видно ничего, чтобы могло указать на движение вперед. Их шаги, казалось, были совсем беззвучными.

— Эта темнота какая-то неестественная, — простонала София.

— По крайней мере, не такая, с которой мы имеем дело в повседневной жизни, — возразила ее подруга.

София бросила на нее вопросительный взгляд.

— Должно быть, изваяние — это портал. Портал в другое измерение, ну, если хочешь, в другой мир, — продолжила Лидия. — И мы как раз угодили в него. Вот почему мы не можем найти орех: в Беневенто его не существует в физическом смысле, но он находится в параллельном измерении.

София подумала, что, пожалуй, эта версия объясняла многие вещи, но при этом она нисколько не снижала одолевавшее девочку беспокойство.

Постепенно свечение обрело иной вид. Сначала оно стало ярче, а потом дымка начала рассеиваться в виде спектральных полос. Наконец перед глазами изумленных девочек предстало удручающее зрелище.

Внезапно прямо в этой млечной густоте, окружавшей Лидию и Софию все это время, возникла небольшая поляна. Земля была сухой и растрескавшейся. Кое-где, между камней и сухих пней, торчали едва возвышавшиеся над ней редкие выжженные от зноя кустики, и посреди поляны — ствол срубленного дерева, которое изначально, должно быть, было гигантских размеров. Теперь от него осталась лишь кора и немного сухой древесины, в то время как внутренняя ее часть была почти полностью изъедена червями. Но, несмотря на этот образ смерти, и София и Лидия в полной мере ощутили его таинственную энергию. Они чувствовали ее слабое течение по высохшим корням под потрескавшейся землей, ее едва ощутимое биение в такт их собственным сердцам. И вот по этому скрытому от глаз и давно позабытому сплетению вен жизнь каким-то удивительным образом пробивала себе дорогу: будь то в одинокой тонкой травинке, в тоскливом побеге, в болезненном цветке. Сомнений не оставалось, ибо об этом говорили их сердца, — плод здесь.