– Хотя нет, я не прав, что нас совсем уж ничего не объединяет. – Дима сделал вид, будто обиделся. – Я тебя регулярно с Новым годом поздравляю. И с Восьмым марта.

– Ага, по электронной почте, – кивнула Татьяна. А про себя мстительно подумала: «И ни одного подарочка или цветочка – за десять лет!»

– Кстати, ты у меня на «Френдс. Ру» висишь, – продолжил приятель. – То есть в друзьях, между прочим. И фотка твоя у меня там есть – та самая, где мы в обнимку на аэродроме.

– Ну конечно, виртуальная дружба – самая крепкая в мире, – саркастически заметила Садовникова.

– И я тебя, – перечислял Дима, – всегда на наши корпоративы газетные приглашаю. Только ты не пришла ни разу.

– Я тебя тоже на Новый год к нам в агентство звала. Но ты как к стажерше Илоне приклеился, так и не замечал вокруг ничего…

– Ох, грудь у нее была замечательная… – мечтательно протянул журналист. И спохватился: – У тебя тоже, конечно, хороша…

– Слушай, хватит, а? – всерьез обиделась Татьяна. – Ты что, поднял меня в три утра, чтобы я твои скабрезности выслушивала?

На самом деле не Дима в ту ночь разбудил ее. За полчаса до его звонка блямкнула эсэмэска. Писал изгнанный месяц назад исключительно ревнивый возлюбленный Миша Беркут. Сообщение оказалось невнятным и противным – как и все, в последнее время исходящее от Беркута: «Предупреждаю, причем крайний раз: ты на всю жизнь должна быть рядом со мной!!» На это письмо, как и на десяток других Мишиных посланий, Татьяна не ответила. Ей вообще хотелось поскорей и напрочь вычеркнуть из своей памяти все, что было с ним связано.

А ведь как хорошо начиналось! Двухметрового роста каратист, фигура обалденная, сильный, мощный, с таким куда хочешь иди – будешь как за каменной стеной. Плюс к тому (хоть и трудно поверить) интеллектуал, Петрарку наизусть цитирует. Да и человек далеко не бедный: шеф крупнейшего на юге страны охранного агентства.

Роман у них с Татьяной закрутился – аж искры летели. При первой возможности он срывался, летел в Москву. Да и она у него на юге пару раз побывала, Новый год вместе встречали. Беркут окружал ее максимальным комфортом: пятизвездные гостиницы, лимузины, французское шампанское…

Но потом все пошло наперекосяк. Кто знает, что тому стало виной: не изжитой, несмотря ни на что, Мишин провинциализм? Или его грандиозный частнособственнический инстинкт? А может, не случайно они на кладбище познакомились? Все-таки дурная примета…[4]

И тут Полуянов, вырвав девушку из размышлений о личном, выкрикнул:

– Стоп! Всем молчать! Идея! А что, если… что, если это Фомин?

– Фомин? Какой еще Фомин? Ах да, тот самый… Хм, а что, вполне может быть…

На дачу друзья приехали с оформившейся и довольно перспективной версией. Однако каждый из них в уме держал еще как минимум по одному предположению. Только гипотезы были не то что постыдные – но ни тому ни другому как-то не захотелось о них вслух рассуждать…

Петр Федорович Фомин был одним из клиентов рекламного агентства, где работала на должности творческого директора Татьяна. И притом – законченным эгоманом. Нет, до настоящей мании величия он еще не дошел, но любил самого себя безмерно. Рекламные бюджеты выделял небольшие – зато в каждом ролике требовал упоминания о себе любимом или даже собственного появления в кадре. Денег у него куры не клевали, хотя он всем говорил, что его фирма под названием «Согас» торгует бытовой техникой и электроникой. Но не могло быть у обычного торговца, продающего товары в основном через Интернет, столько денег! Несколько раз Татьяна пыталась вывести клиента на откровенность, откуда у него такой капитал, однако Фомин с разной степенью изящества уходил от ответа. И посторонние источники (а Садовникова и их задействовала) ничего о тайной деятельности заказчика ей не сообщили. К отчиму, полковнику ФСБ, обращаться по столь пустячному поводу Тане не хотелось.

И вот однажды (случилось сие в середине декабря прошлого года) Фомин попросил Татьяну – нет, даже не попросил, а потребовал! – разместить статью о нем в одной из центральных газет. Лучше в «Коммерсанте», заявил он, но и «Молодежные вести» тоже сойдут. «Да пусть не какая-нибудь шестерка обо мне напишет, а «золотое перо»! – приказал заказчик. – И никаких значков «на правах рекламы». А уж за ценой я не постою».

Садовникова скрепя сердце – чуяла ведь уже тогда, что добром это не закончится! – устроила Фомину встречу со своим давним приятелем, Полуяновым.

Клиент навел справки, и, видимо, имя корреспондента его удовлетворило. Он позвонил Диме и попросил встретиться с ним в самом роскошном в окрестностях «Молодежных вестей» ресторане – «Бруклине». А за обедом, между вторым и десертом, объявил цену: за хвалебную статью о себе на полполосы он заплатит пятьдесят тысяч долларов.

– Естественно, я его послал, – рассказывал потом Полуянов Тане.

– Почему? – удивилась девушка. – Полста тонн баксов – хорошие деньги. Я бы согласилась.

– Моя бессмертная душа стоит гораздо дороже, – с пафосом провозгласил журналист. И поспешил добавить: – Да и мутный он какой-то, этот Фомин. Противно на него работать… К тому же как я эту лабуду про него через секретариат протащу?

– Так и говори. А то «бессмертная душа»… – буркнула Татьяна.

Самое интересное, что после того обеда в «Бруклине» заказчик пропал из поля зрения и Полуянова, и Садовниковой. Оба не слишком печалились: Дима вообще постарался забыть о разговоре с Фоминым, как о мелком, досадном, царапающем эпизоде. А Татьяна свой годовой контракт с ним отработала, на будущее договора не имелось – значит, поводов встречаться не было, и слава богу. Она, конечно, заставила себя – какой ни есть, а все-таки заказчик – поздравить Фомина с Новым годом по электронной почте и даже позвонила ему на мобильный. Ответа на имейл не последовало, а телефон молчал. И Садовникова со вздохом облегчения выбросила мысли о неприятном клиенте из головы – тем паче что начался новый год, а с ним новые заботы: заказчики, дедлайны, суета, круговерть…

И вот теперь, кажется, Фомин весьма неожиданным образом снова напомнил о себе.

Абрамцевская дача полковника Ходасевича оказалась оборудована всем необходимым для жизни. И даже некоторыми излишествами. Татьяна некогда подарила отчиму тостер и кофеварку, а также настояла, чтобы тот подключился к Интернету, пояснив: «Чтобы я могла спокойно работать, когда к тебе в гости приезжаю». Правда, за все прошлое лето навестила старичка, как она сейчас со стыдом вспомнила, лишь дважды.

Друзья наварили себе кофе и, каждый с доброй кружкой, разошлись по комнатам – думать, искать пути выхода из неожиданной ситуации. Дима со своим ноутбуком отправился во Всемирную паутину, а Садовникова принялась звонить отчиму – всем известно, что Ходасевич ранняя пташка и, даже будучи на пенсии, поднимается в семь утра. Вопросом оба задались одним: кто он, господин Фомин, какова его подноготная и куда он исчез?