Конунг Ярицлейв хорошо принял Харальда и его людей. Сделался тогда Харальд хёвдингом над людьми конунга, охранявшими страну, вместе с Эйливом, сыном ярла Рёгнвальда. Так говорит Тьодольв: «Одно и то же затеяли два хёвдинга там, где сидел Эйлив: они встали щитом к шиту. И восточные винды были зажаты в ущелье. Воины задали жестокий урок ляхам» [IF, XXVIII, 70].

Ни в одном своде саг нет полного соответствия между прозаическим текстом и висой: в рассказах саг используются не все сведения, содержащиеся в этой скальдической строфе, так что стихотворная вставка, подтверждая прозаический текст, несет в себе дополнительную информацию, может быть, и не предусмотренную ходом повествования. Из приведенной строфы мы узнаем о ведении Харальдом и Эйливом, находившимися в начале 1030-х гг. на службе у Ярослава, военных действий против Lacsir, т. е. «ляхов = поляков».[87] При том, что Тьодольв на Руси с Харальдом не был, а поэму о нем сочинил лет на двадцать позднее, в ней, вероятнее всего, отразился поход Ярослава и Мстислава в 1031 г. на Польшу (летопись сообщает, что после мятежа 1030 г. в земле Польской Ярослав и Мстислав в 1031 г. «собраста вой многь, ид оста на Ляхы, и заяста грады Червеньскыя опять, и повоеваста Лядьскую землю...» [ПСРЛ. Т. I. Стб. 150; Т. И. Стб. 137]), в котором вполне могла участвовать и наемная скандинавская дружина Ярослава.[88]

Продолжим рассказ о пребывании Харальда на Руси по «Хуль-де», восходящей к «Гнилой коже». Только в этих двух источниках сообщается о сватовстве Харальда к Елизавете Ярославне:

Харальд ездил по всему Аустрвегу и совершил много подвигов, и за это конунг его высоко ценил. У конунга Ярицлейва и княгини Ингигерд была дочь, которую звали Элисабет, норманны называют ее Эллисив. Харальд завел разговор с конунгом, не захочет ли тот отдать ему девушку в жены, сказал, что он известен родичами своими и предками, а также отчасти и своим поведением. Конунг отвечает на эту речь хорошо и сказал так: «Это хорошо сказано; думается мне, во многих отношениях дочери моей подходит то, что касается самого тебя; но здесь могут начать говорить крупные хёвдинги, что это было бы несколько поспешное решение, если бы я отдал ее чужестранцу, у которого нет государства для управления и который к тому же недостаточно богат движимым имуществом. Но я не хочу тем не менее отказывать тебе в этой женитьбе; лучше оставить тебе твой почет до подходящего времени, даже если ты немного подождешь; используешь ты для этого, полагаем мы, и святость конунга Олава, и твоё собственное физическое и духовное совершенство, поскольку ты так здесь прожил, что себе ты приобрел славу, а нам почет и большой успех нашему государству; очень вероятно также, что, начавшись таким образом, увеличится еще больше твоя слава и почет». Так они закончили свой разговор.

После этого решил Харальд отправиться прочь из страны, собрал он тогда большой отряд людей, расстались они с конунгом Ярицлейвом лучшими друзьями [Hulda, к. 2–3; Msk., 56–60].

Дочь русского князя Ярослава Мудрого Елизавета известна только по исландским сагам, где говорится, что «она звалась Эли-сабет (Elisabeth); норманны называют ее Эллисив (Ellisif)». Борис Клейбер [Kleiber 1974] обратил внимание на имя матери Иоанна Крестителя в Остромировом Евангелии – Елизавета. Он заключил, что имя пришло на Русь из Византии в то время, когда в греческом языке пропал звук b, в результате чего b стало передаваться через v, а, соответственно, в русском языке во всех библейских и классических словах мы обнаруживаем v вместо b: Вавилон (а не Babilon), варвар (а не barbar). Женское имя Елизавета фиксируется на Руси лишь с XVIII в. Клейбер также отметил, что В. Н. Татищев при пересказе известия Снорри о браке Харальда и дочери Ярослава передает имя этой последней как Елисафа [Татищев 1963. С. 243]. Такое имя, полагает он, на Руси существовало: в частности, в Новгородской первой летописи под 1179 г. фигурирует игуменья по имени Елисава [НПЛ. С. 36]. На этом основании Клейбер заключает, что младшая дочь Ярослава Мудрого и Ингигерд получила крестильное имя Елисава, но в семье, где родители говорили по-шведски, именовалась Эллисив.

Что касается имени Ellisif, которым норманны называли русскую принцессу, то совершенно очевидно, что это имя шведское. В Исландии оно впервые отмечается в середине XVII в. [Gudrun Kvaran, Sigurdur Jonsson fra Arnarvatni 1991], а в Норвегии только в XIX в. [Stemshaug 1982. S. 132], в то время как в Архиве личных имен Шведской Академии наук[89] имя неоднократно зафиксировано на протяжении XIV и XV вв.

П. А. Мунк предположил, что сватовство в начале 1030-х гг. состояться не могло, а, скорее, имело место по возвращении Харальда из Византии, поскольку к рассматриваемому времени Елизавете вряд ли могло быть даже десять лет [Munch 1873. S. 534].[90] Впрочем, ряд исследователей, называющих 1025 г. как год рождения Елизаветы Ярославны [Koht 1926b. S. 510; Kleiber 1974. S. 52], тем не менее не высказывает мнения о нарушении в саговом изложении последовательности событий.

Так рассказывается в «Гнилой коже»:

Он приплыл на военных кораблях в Миклагард с большим войском к конунгу Гарда, которого звали Микаэл Каталактус. Тогда была царицей в Миклагарде царица Зоя Богатая. Норманны были там хорошо приняты. Поступил Харальд тут же со всеми своими людьми на службу к конунгу и назвался он Нордбрик-том, и не сообщил он людям, что он был королевского рода, но, напротив, просил он всех своих скрыть это, поскольку это делается из предосторожности, если чужестранцы – королевские сыновья [Msk., 60].

Харальд добрался до Константинополя и провел там примерно десять лет (ок. 1034–1043) на службе у византийского императора. В зависимости от того, как оценивается пребывание Харальда на Руси, датируется и прибытие его отряда в Византию, но чаще это – 1034 или 1035 г.[91] Снорри Стурлусон сообщает следующее:

В то время Страною Греков правила конунгова жена Зоэ Могучая вместе с Микьялем Каталактом. И когда Харальд прибыл в Миклагард и встретился с конунговой женой, он поступил к ней на службу. Осенью он отплыл на галере вместе с войском, и они плавали по Греческому Морю. У Харальда была своя дружина. А предводителем войска был человек по имени Гюргир. Он был сородичем конунговой жены. Харальд пробыл в войске недолгое время, как веринги крепко с ним подружились и всегда были вместе с ним в битвах. Вскоре Харальд сделался предводителем всех верингов [Круг Земной. С. 403].

Зоя стала византийской императрицей, сделавшись супругой Романа III Аргира (1028–1034, ум. 11 апреля 1034 г.), а затем Михаила IV Пафлагонянина (1034–1041, ум. 10 декабря 1041 г.). После недолгого правления ее и усыновленного ею сына Стефана Калафата (мужа сестры экс-императоров), Михаила V Калафата (1041–1042), свергнутого с престола 21 апреля 1042 г., ослепленного и отправленного в монастырь, соправительницами были объявлены Зоя и ее сестра Феодора. Через два месяца, впрочем, трон занял третий супруг Зои, Константин IX Мономах (1042– 1045).[92] Скандинавские авторы явно преувеличивают ее роль в управлении государством и найме на службу иностранного отряда. Кстати Адам Бременский говорит о вступлении Харальда в войско византийского императора, хотя и не называет его имени [Adam, lib. III, сар. 13].