– Роялти? – промямлила я.

– Да. Существуют еще дополнительные права. В Штатах это семьдесят пять процентов, если вообще что-либо получается, – просветил Том.

А Сьюзен вставила:

– Знаешь, как говорят, да?

Я обернулась и посмотрела на нее.

– Время покажет, насколько писатель велик, а роялти – насколько он популярен.

Том и Сьюзен засмеялись. Я кивнула. Они изъяснялись так, что в их болтовне смысла было не больше, чем в трепе местных на курорте, но я быстро смекнула, что вполне можно обходиться всякими там «угу» и «м-м-м», кивками, смешками и прочим.

Мы спустились на лифте в коктейль-бар, где я заказала себе и Сьюзен по «Саутерн комфорт» с лимонадом. Том взял пиво, и бутылку ему обернули салфеткой. На стойке были запросто расставлены блюдца с вишенками на шпажках для коктейлей и шоколадными конфетами. Я была голодна, поэтому стала отправлять в рот вишенку за вишенкой, пока в блюдце не осталась лишь кучка шпажек. Оторвав глаза от ягод, я увидела, что эти двое смотрят на меня как ястребы. Улыбнулась и сделала им ручкой, продолжая пережевывать вкуснющие вишенки – набила их полный рот. Отнесла выпивку, а вернувшись за своей, прихватила блюдечко с конфетами.

– Вы бы видели, какой у них в фойе большущий бак с рыбами. И верите ли, здесь даже маникюрный салон есть, – сообщила я.

Повисло молчание, а я тем временем разжевала конфетку, превратив ее в подтаявший комок, собрала шоколадную кашицу на кончике языка и зажала, как начинку, между двумя еще твердыми конфетами – соорудила небольшой такой шоколадный сандвич. Те двое все таращились на меня, тогда я сделала глубокий вдох и заговорила:

– Понимаете, я с книгами валандаюсь из-за того образа жизни, который они несут с собой, врубаетесь? Писатели сидят себе, покуривают или все ходят кругами в поисках вдохновения. Именно такой образ жизни меня устраивает. Это куда как лучше, чем в супермаркете ишачить. Вставать в самую рань по холоду, зная, что до пенсии еще тридцать девять лет трубить. А когда пишешь, можно просто забить на все. В окно там выглянуть, чашечку кофе сварить, принять ванну.

Они оба подались вперед и кивали. Я предложила сигаретку, но они не курили, и я прикурила «Силк кат» от золоченой зажигалки.

Мы выпили еще по одной, потом вышли из отеля на улицу. Том пытался поймать такси, но мимо как раз катил двухэтажный автобус, и я вскочила в него – никогда на таком не ездила. Им тоже пришлось забраться, и они все никак не могли успокоиться, бухтели, что на автобусах не ездят, совали под нос такси-карты – такие штуки, с которыми можно раскатывать на таксомоторе, даже если денег нет. Мелочи заплатить за проезд у них не нашлось – только десятки, так что я должна была раскошелиться на три билета.

Когда автобус остановился у ночного клуба, две женщины, по виду уборщицы, вышли перед Томом и Сьюзен. Обе кивнули водителю, но не в проход – туда-то ведь водитель не смотрит. Они кивнули в большое скругленное зеркало, с помощью которого водитель наблюдает за дверью. Сьюзен сказала: «Спасибо вам, водитель» – и сошла, осторожно так. Я кивнула в зеркало.

Том провел нас внутрь. Музыка была расчудесно громкая, как на приличной шотландской вечеринке. Диджей смикшировал Dreamfпsh с другими звуками. Я пошла отрываться по всему танцполу, прежде чем Сьюзен заказала выпивку на круг.

Локти прижаты к груди, пальцы сдвинуты, я отступила в сторону, выжидая, когда снова вступят ударные. Вывернула щиколотки и устремилась сквозь лазеры. Отличное место в этой вещи – как ее? – Earthworm, сработанной Spiral Tribe Sound System. Я остановилась, прикурила «Силк кат» от золоченой зажигалки и, раскачиваясь из стороны в сторону, продвигалась неровными шагами вперед, пока не докурила до фильтра. Какой-то парень подвалил ко мне и что-то сказал, но я просто отвернулась. Бросила окурок и снова прижала локти к груди.

Когда я села за столик, вся была в поту. Он стекал по рукам из-под жилетки. Нам уже принесли бутылку шампанского, заказанного Сьюзен, я перегнулась через стол и крепко обняла ее. Том повесил мне на шею пять светящихся свистков – их здесь выдавали каждый раз, как заказываешь выпивку, а за бутылку шампанского они получили целых пять. Музыка была жутко громкая, мы только и могли, что улыбаться друг другу, поднимать пластиковые стаканчики и наблюдать за танцующими.

Том что-то передал Сьюзен, и она кивком показала мне на туалеты.

Пришлось ждать, пока освободится кабинка, а когда дверь открылась, оттуда вышли, смеясь, две девчонки. Я закрыла дверь, и мы вынюхали толику белого порошка, что был у Сьюзен. Я подняла ногу – показать ей блестящее колено. Подсветила золоченой зажигалкой, чтобы оно заискрилась, а Сьюзен просто смотрела, не говоря ни слова.

Когда шампанское было выпито, мы двинулись в другой клуб. Там не играл хаус – только всякие двенадцатидюймовки да ремиксы. Парень за стойкой открыл нам, что хозяин разжился черным мрамором для бара у каменотеса, который делает надгробия, – больше нигде раздобыть не мог – и, если потрогать обратную сторону плиты с краю, где я стояла, можно нащупать надпись. Я сунула пальцы под стойку – и вот она. Мы облокачивались на могильные плиты.

Том отвез нас на такси в такое место, где допоздна подавали еду. На заднем сиденье я почувствовала себя так чудно. Жар то приливал к лицу, то отливал, если я на нем сосредоточивалась, оставляя лишь легкое головокружение. Будто волна какая по мне пробегала, губы немели, а я поворачивала голову то так, то этак, пытаясь разглядеть в зеркальце свое загорелое лицо. Отражение было не тем, какое я ожидала увидеть. Опять накатил жар. Я тряхнула левой рукой и сделала глубокий вдох.

Мы выкарабкались из такси. Прямо возле нас маячил военный мемориал. Я стала громко читать слова, выгравированные на нем: Изер, Лос, Аррас, Лилль, Струма, Вими, Гуль, Монс, высота 60.

– Замечательные кликухи дают здесь людям, – сказала я.

– Прошу прощения? – стормозил Том.

– Клички у этих погибших солдат классные были, – разжевала я.

– Это не клички, а названия мест сражений.

– А-а…

Заведение называлось «Рассвет», и мы заняли столик у двери. У них там было странное правило: на каждый фунт, потраченный на выпивку, должно приходиться два фунта на еду. Около пары дюжин нетронутых порций картофеля фри стояло на нашем столике и вокруг, на полу и на свободных сиденьях. Мы все укушались в зюзю. Том пользовался кредиткой, покупая очередную порцию выпивки и картошки, которую я протягивала людям, как только они входили в двери.

Том и Сьюзен сыпали вопросами, а я пожимала плечами, присосавшись к бутылке пива. Они сами себе и отвечали, спорили между собой. Они не рассказывали историй – просто что-то обсуждали.

Когда Сьюзен попросила Тома не тявкать, чтоб она наконец разобрала, что я говорю, прозвучало:

– Одно скажу: там, на курорте, с парой тысяч фунтов, счастье давалось так же легко, как первый вдох утром. – Вот что услышала от меня Сьюзен.