— Значит, эта паразитка не хочет фигуру портить? — с сомнением предполагает папа, пока я опускаюсь рядом с ним на стул.

— Ничего подобного, — отмахивается Рома. — Она вполне может быть и не против. Но сами должны понимать, она барышня импульсивная, сегодня — хочу, завтра — не хочу. Так что не исключено, что как только первая эйфория от мысли, что она станет мамой пройдет, она осознает, что к любимой работе ей вернуться больше не удастся. Я в этом плане весьма категоричен. Если уж уход за домом я могу спустить, то за моим ребенком должны ухаживать только родные. Никаких нянь.

— Это правильно, — кивает папа, очевидно принимая Ромину рассудительность. — Деньги это хорошо. Но за ними никогда нельзя забывать о душе.

— Стараюсь, — усмехается Рома.

— Я вижу, Рома, — на удивление выразительно проговаривает папа. — И вижу, что к детям ты готов. Но мыслишь верно. Галке просто еще дозреть надо до материнства. Это Сонька у нас привыкла с отцом возиться, что теперь и дитя растить не страшно с таким опытом. Да, Соф?

— Ничего не да. Это совсем другое, — бурчу себе под нос.

— Почему же другое? Как говорится, что стар, что млад, — не унимается папа.

— Не так уж ты еще и стар. Рано примеряешься, — фыркаю.

— Такая толковая у меня девочка, — папа не часто доходит до комплиментов, поэтому я начинаю волноваться. — Справишься. Правда Генка у тебя тот еще оболтус, — зачем-то вспоминает он. — Заделал ребенка, а сам мол на заработки укатил. Кто ж так делает?

Вижу, как взгляд Ромы от одного упоминания Гены недобро темнеет. Однако очевидно отец этого не замечает, а потому продолжает, обращаясь к Роме:

— Только за нее и переживаю. Вот уйду, и чего с ней будет? С таким мужем… эй, — папа машет ладонью, и откидывается на спинку стула.

Что-то он совсем расстроился.

— Никуда ты не уйдешь, — строго говорю, утыкаясь лбом в папино плечо. — Не говори глупостей.

— Потому и предлагаю вам со здоровьем разобраться, — очень кстати вставляет Рома. — Не можете же вы ее без присмотра оставить из-за своих принципов.

Довольно жестко, на мой взгляд, зато правда. Иначе ж кто еще папе глаза раскроет? Мама похоже уже давно смирилась и ждет неизбежного, что пару лет назад напророчили нам областные врачи. Галка — той и вовсе никогда особо дела не было, что у нас дома творится, личную жизнь устраивает.

— Ты мне вот это на жалость бросай давить, сынок, — строго говорит папа, после небольшой заминки.

Очевидно все же призадумался. Значит-таки удалось Роме сдвинуть валун его непоколебимой готовности к худшему.

— И без того уже гляди чего начудил! — продолжает отец. — Куртку дорогущую. Домой вернемся, я тебе ее бандеролью вышлю. Лучше пусть Галка ходит, как женой твоей станет. То еще понятно. А на родню жены такие деньжищи… Еще и на лечение тратиться теперь.

Блин-блин-блин! Я еще удивилась, что папа сразу промолчал. Он просто не стал поднимать этот разговор при всех. А теперь из-за этой дурацкой куртки от лечения откажется! Как пить дать! Ему же только повод дай.

— Да! — встреваю. — Куртку вернем! Только папе лечение…

— Галке и без того есть в чем ходить, — в тон папе строго отвечает Рома, очевидно не намереваясь сдаваться. — А насчет трат на лечение я уже говорил, что для меня это обследование проведут бесплатно.

Папа фыркает, очевидно, удивляясь, что на его пути встретился баран твердолобее меня. А я, между прочим, в папу такая.

— Правда бесплатно? — с опаской спрашиваю я, ожидая, что он мне сейчас поведает о каких-то льготах, о которых мы не знали.

— Правда, — раздается незнакомый мужской голос от входа, вынуждая нас с папой обернуться. — Доброго денечка!

Высокий брюнет стягивает с себя пальто, и, пожав руку папе и Роме, опускается на стул рядом с последним.

— Вот и наш добрый фей пожаловал, — усмехается Рома. — Федор Михалыч, Сонечка, познакомьтесь, это Валерий Александрович. Он доктор, который очень настаивал, чтобы я уже воспользовался его услугами, дабы не чувствовать себя в долгу.

— Ну не совсем моими услугами, так как я пластический хирург, а увеличивать себе грудь Рома почему-то отказывается, — мужчины смеются, включая папу, а я краснею отчего-то. — Но так как я врач, у меня достаточно связей, чтобы придумать, чего Роману подлечить.

— Но у меня как назло здоровье — хоть в космос лети, — поддерживает друга Рома, — все повода не находилось.

— Друг значит? — спрашивает папа. — Это ты не про него ли мне рассказывал, пока мы сюда шли? Про того, что познается в беде.

— Именно, — кивает Рома.

— Не знаю, что он там вам нарассказывал, а я свою версию расскажу, — встревает Валерий Александрович. — Мой отец владеет большим количеством коммерческой недвижимости по всей Москве. Сдает в аренду, тем и живет. Но вот пару лет назад повадился к нему какой-то юный ресторатор: дай, говорит, выкуплю у тебя одно здание.

— Ну, признаться не такой уж и юный ресторатор, — ухмыляется Рома.

— Очевидно под ресторан, — поддерживает разговор папа.

— Ну да, — соглашается Валерий. — Вот только не одно помещение, а целиком всю площадь.

Нас прерывает вторжение пары официантов, что без всякого заказа уже начали накрывать стол. Очевидно с Роминой подачи.

— Не люблю я на чужой территории разворачиваться, — продолжает Рома, подталкивая дальнейший рассказ. — Но Сан Саныч — батя Валеры, крепкий орешек. Прямо как вы, Федор Михалыч.

— Если речь об упрямости, то это наверно старая закалка у них такая, — тихо влезаю в разговор, стараясь не облизываться, разглядывая заполняющийся закусками стол.

— Точно, — смеется Рома, — будто с одного завода.

— Еще за нас что-то говорите, — фыркает папа, не в силах сдержать улыбку из-за непринужденности атмосферы. — Себя-то видели? Что Соня, что Рома, два сапога — пара.

— Говорят же, что муж и жена должны быть похожи, — вставляет Валерий Александрович, очевидно как и все прочие восприняв меня как невесту Ромы.

За столом повисает неловкая тишина. Блин, Рома с Галей вообще что ли в люди не выходят вместе?

Закусываю губу, чувствуя, как лицо гореть начинает. Поднимаю отчаянный взгляд на Рому, в надежде, что он исправит ситуацию.

— Эх, Софка, — вздыхает, и упирает подбородок в ладонь, — похоже, не ту я сестру выбрал, раз тебя всего за один день уже дважды за мою невесту приняли.

Блин, тоже мне, исправил!

Рома подмигивает мне, подталкивая в мою сторону тарелку с красной рыбой, которую я таранила взглядом последние минуты. А я перевожу взгляд на папу. Холодею, заметив, как посерьезнело его лицо. Будто задумчивым каким-то стало, с толикой едва уловимой печали.