Игорь вздрогнул и мог бы поклясться, что старуха это заметила — глаза ее злорадно блеснули. Но она тут же горестно подперла щеку рукой, как бы собираясь расплакаться, и опять заныла:

— Котеночек мой заболел, Васенька. А вы идите своей дорогой, добрые люди, какое вам дело до одинокой больной старухи?

Игорь махнул рукой, и маленький отряд двинулся дальше. Старуха же проворно забралась в боковой ход, где лежал, уронив голову на лапы, крупный зверь. Старуха присела и погладила его по лобастой голове.

— Обидели Васеньку злые люди, ранили, — забормотала она. — Ничего, будет Васенька здоров.

Зверь вздохнул почти по-человечески.

— Не так далеко им идти, — захихикала старуха, — да только дойдут ли? Там ведь по дороге домик стоит, хорошенький такой. Доброго Дедушки домик. А в домике том — зверушки. Милые зверушки, ученые. Стоят звери около двери!

И она снова мерзко захихикала.

Как и предсказывала старуха Чуфыриха, путешественникам пришлось преодолеть небольшой водопад, после чего они очутились в кирпичной трубе значительно меньших размеров, чем туннель. Идти здесь было не так удобно, под ногами хлюпала вода. Но скоро они миновали боковой туннель, откуда вливалась основная масса воды, и брести против течения стало легче.

Наконец они увидели, что впереди забрезжил неясный свет. По подсчетам Игоря, снаружи сейчас смеркалось. Он вспомнил совет старухи — не выбираться через пруд, а подняться на поверхность раньше.

Все устали, промокли и замерзли, но погреться и обсушиться все равно было негде. Решили подкрепиться немного и вернуться чуть-чуть назад в поисках выхода.

Пройдя немного в обратном направлении, Игорь обнаружил трубу, показавшуюся ему подходящей. Отдохнув с полчаса, они принялись выбираться. Первым лезть решил Игорь, а Профессора оставил замыкающим.

Добравшись до верха, Громов отвалил тяжелую крышку и высунулся наружу. Уже почти стемнело. Он находился на полянке, заросшей буйной травой, уже начинавшей жухнуть. Невдалеке виднелись густо разросшиеся кроны деревьев, оттуда долетали странные монотонные скрипучие крики. Не очень Игорю нравилось это место, однако выбирать не приходилось. Он осторожно выбрался из люка, постоянно оглядываясь. За ним вылезли Марина и юркая, как ящерица, Женя. Последним грузно вывалился Профессор.

Игорь наугад принялся прокладывать путь сквозь густую траву. По сторонам слышались шорохи и треск, как будто на лужайке, кроме них, находилось еще множество всякой мелкой живности.

Профессор растерянно оглядывался по сторонам. И не узнавал знакомые места. Ведь он здесь бывал много раз до Катастрофы. Он отлично знал Мещанский район. Вон там, за парком, возвышается шпиль Театра российской армии, необычного пятиконечного здания. А сейчас они в парке. Когда-то, в XVIII веке, здесь была загородная усадьба графа Салтыкова. Наверное, город тогда еще умещался в пределы Садового кольца. Потом, век спустя, усадьба графа была переделана в Екатерининский институт благородных девиц, и парк стал называться Екатерининским. А еще через сто лет в здании института разместился Центральный Дом Советской Армии, и вместо благородных девиц по аллеям парка, также переименованного, теперь ходили солдаты. Да и сам Северцев бывал здесь не раз — ресторан в нарядном здании с колоннами на площади днем работал как столовая, там можно было хорошо поесть. В парке гуляли мамы с детьми, в пруду плавали лебеди. Ну, может, лебедей и не было, но уж утки плавали точно.

К 1980 году, к Московской Олимпиаде, от парка отрезали кусок, чтобы проложить широкий Олимпийский проспект. Тогда же был построен и Олимпийский спорткомплекс. Аристарх тогда был мальчишкой, но он все помнил.

Теперь парк превратился в джунгли. Утки куда-то делись — наверное, их пожрали новые обитатели этих мест. А может, и сами утки теперь жрут новых обитателей…

«Но ведь когда-то на этом месте уже был лес, — подумал Профессор. — Еще задолго до того, когда никаких графов Салтыковых еще и в проекте не было, стояло тут небольшое поселение. А до этого стояла дремучая чаща, где наверняка водились волки и медведи. Вот теперь мы стали свидетелями нового витка. Все начнется с нуля, но уже по-другому. Возможно, в недалеком будущем здесь будут ползать разумные слизни и говорящие тараканы. Кто знает, какие невероятные формы примет жизнь теперь? Но она продолжается. Глупый, самонадеянный человек считал себя царем природы, но не справился с правлением, и его свергли. Пришлось ему уступить власть. Следующие цари природы будут выглядеть по-иному. И возможно, остатки человечества даже не успеют узнать — как именно…»

Профессор почувствовал одиночество. Ему хотелось поговорить с кем-нибудь, кто тоже помнил недавнее прошлое. Ведь для его спутников все эти места ничего не значат, не напоминают о прежней жизни, такой милой и легкомысленной. Для них это лишь развалины, в которых таится угроза.

Тем временем Игорь обнаружил, что стоит возле небольшого полуразрушенного строения, которое изначально, судя по всему, было выкрашено в белый цвет. Когда-то это, видимо, был нарядный домик, находившийся в ухоженном парке. Теперь парк превратился в буйные джунгли, а домик — в сущую развалюху. Прогнившие ступеньки вели к крыльцу. Сделав остальным знак подождать, Игорь поднялся по ступенькам — одна проломилась под его весом, и Громов еле успел убрать ногу. Затем он включил фонарик и первым делом посветил вокруг себя. Луч выхватил из темноты белую фигурку возле его колена. Игорь чуть не вскрикнул, но фигурка не шевелилась, и он понял, что это статуя — кудрявое дитя держало на плече корзинку или что-то в этом роде. Громов облегченно вздохнул.

Справа сплошной стеной стояли гигантские деревья, и что там, за ними, разглядеть было невозможно. Прямо перед ним расстилалась черная гладь воды. «Тот самый Лизкин пруд», — понял Игорь. Слева тоже росли деревья, но не так густо, и где-то вдали над ними неясно маячил шпиль на одном из зданий.

Примерно посередине пруда Игорь тоже заметил статую — животное с круглой мордой держало в зубах большую рыбу. Он подивился затейливой фантазии живших прежде людей, которые так старались обустроить и приукрасить места своего обитания. Пока Игорь присматривался, рыба вдруг ударила хвостом, зверь еще больше высунулся из воды и перекусил ее пополам. Затем ловко проглотил и с плеском нырнул в воду. Игорь поежился. Ему было не по себе в этом месте, где статуи так похожи на живых существ, а живые существа — на статуи. Но пруд так и притягивал его — хотелось рассмотреть, что там.

По поверхности воды плавали водоросли, сучья и несколько желтых листьев, а в просветах между ними виднелась черная гладь воды. Игорь посветил вниз — в одном из таких черных омутов что-то белело. Он присмотрелся и остолбенел: в толще воды явно просматривалось прекрасное белое женское лицо с закрытыми глазами. Женщина тянула к нему руки, словно умоляя спасти. Громову даже показалось, что глаза ее вот-вот откроются…

Игорь спустился по ступенькам и, с трудом переступая непослушными ногами, пошел к воде. Оставалось совсем немного — спуститься по отлогому склону туда, где в омуте плавали желтые листья. А может, ему все это только кажется? Может, это тоже парковая статуя? А если нет? «Тогда это труп, — решил он. — Но откуда он здесь? Получается, что женщина утонула совсем недавно, иначе мертвое тело выглядело бы по-другому — его обглодали бы рыбы или прочие твари, облепили бы водоросли. Она не была бы такой красивой. А может, она просто живет в воде? После Катастрофы наверху появились очень странные создания, и женщина, способная дышать под водой, была бы далеко не самым невероятным из них». Ему хотелось найти какое-нибудь понятное объяснение. Костя говорил, что в пруду живет покойница — но ведь это глупости. Это суеверные сталкеры придумали. Сейчас он посмотрит на нее поближе и поймет, кто она на самом деле.