— Гарри, я не знаю, что это, и не знаю, как это едят, — смутилась Сью.

— Вот и хорошо. Должно же быть что-то, чего вы не знаете, — сказал Болтон, усаживая ее за стол.

— Вот это, — он показал на тарелочку с приправами, — специальная трава, которую сушат, а потом перемалывают. Она идеально подходит для завтрака. Уверяю, эта порция даст вам возможность не испытывать голод целый день.

Сью с сомнением посмотрела на горсточку сушеной травы.

— И как это называется?

— Вы считаете, что если узнаете название, пища станет съедобнее?

— Гарри, вы специально делаете так, чтобы гость не притронулся к вашему угощению? Я была добрее и сразу призналась, что скормила вам детское питание.

Болтон поднял руки. С гипсовой повязкой на одной из них он выглядел несколько комично.

— Сью, попробуйте. А называется это «зета-затр». Непереводимое национальное название. Только давайте я посвящу вас в технологию поедания.

— Посвящайте, — согласилась Сью.

— Сначала отламываете кусочек хлеба, потом обмакиваете его в масло, потом опускаете все это в траву, потом отправляете в рот, тщательно пережевываете — и глотаете. И так пока не надоест.

Сью с покорностью хорошей ученицы тут же отломила кусочек лепешки, обмакнула в масло, потом в траву и с осторожностью поднесла ко рту. Это было необычно, но действительно вкусно. Трава отдавала кисловатым вкусом, зернышки разламывались и хрустели на зубах, масло обволакивало небо. Все вместе создавало новое, очень приятное ощущение.

Она посмотрела на Гарри и кивнула:

— Вкусно, а можно я попробую и все остальное?

— Конечно, я ведь специально приготовил это для вас, — радостно улыбнулся Болтон. — К сожалению, мне пока такая пища противопоказана. Кстати, это типичный арабский завтрак. Как у французов — круассаны, джем и кофе, а у нас — овсянка.

Вспомнив, что ей почти не удавалось перекусить за последние дни, Сью с удовольствием начала пробовать все, что предложил ей щедрый хозяин. Творог действительно оказался творогом, только на вкус был гораздо нежнее и воздушнее, как будто его взбивали. А то, что она приняла за кашу, было пюре из бобовых. Вкус этого блюда показался ей насыщенным и необычным.

— А что сюда добавляют? — поинтересовалась Сью.

— Чеснок, соль, лимон и масло.

— А почему такой странный привкус?

— Масло не совсем обычное, — с удовольствием проводил ликбез Болтон. — Они называют его «тхини». Знаете, есть растение кунжут? Так вот из него давят масло. Кстати с его помощью делают потрясающую халву.

Сью съела всего понемногу и поняла, что насытилась.

— А вы? — спохватилась она. — Почему вы сами ничего не едите? Творог ведь вам можно? Или давайте, я сейчас приготовлю что-то по вашему желанию. Что бы вам хотелось?

— Если честно, я уже позавтракал. Поскольку вчера почти весь день проспал, то встал сегодня рано. Не хотел вас будить.

Гарри с нежностью смотрел на Сью и думал, что еще ни разу в жизни не завтракал с женщиной. Он, конечно, просыпался с ними в одной постели, говорил «доброе утро», но довольно быстро или уходил сам, или провожал свою подругу. Некоторые из его пассий порывались проявить заботу и приготовить еду, однако Гарри под каким-нибудь благовидным предлогом всегда удавалось отказаться.

Ему почему-то казалось, что завтрак — вещь очень интимная. Вечер при свечах — это пожалуйста! Когда все в полутонах и бликах, легче вообразить, что рядом с тобой очаровательное создание, о котором ты грезил всю жизнь. Но при утреннем свете волшебство рассеивается, ты осознаешь свою ошибку и стараешься как можно быстрее забыть бурную ночь.

Гарри никогда не обманывал женщин, скорее обманывался сам. Ему всегда казалось, что теперь ему уж обязательно повезет… Однако всякий раз он снова и снова ловил себя на том, что спустя всего каких-то несколько часов новая знакомая начинала его утомлять. Все они были слишком заняты собой и тем впечатлением, какое старались произвести на молодого успешного мужчину. Гарри не винил их, это была его проблема. Слишком уж отчетливо он представлял себе свой идеал.

И вот произошло нечто такое, что не могло не удивлять его самого. Он вдруг впервые ощутил, что ни разговор, ни молчание с малознакомым человеком не тяготят его. Когда Сью пыталась расправиться с арабской едой и у нее по руке покатилась капелька масла, ему до дрожи в теле захотелось слизнуть ее…

Эта прекрасная женщина будила в нем странные желания: плотские и возвышенные одновременно. Он хотел касаться руками ее волос, вдыхать ее запах, ласкать ее тело, слушать ее, смеяться, рассказывать обо всем, что переживал и осмысливал. Ему нравилось, как она ходит, стоит, ест, как двигается, собирая посуду со стола. Гарри был несказанно рад и тому, что прислуга в доме умудрялась быть невидимой, благодаря этому возникало ощущение, что они с ней одни и это их семейный дом.

Как же повезло Пултону, что ему досталось такое сокровище! Женщина была нежна и заботлива, но Болтон ни на минуту не сомневался, что все это время она неотступно думает о своем муже. Да, он сделает все от него зависящее, чтобы разузнать, что же случилось с Гарри Пултоном, потому что иначе у нее никогда не исчезнет чувство вины и никогда не разгладится складочка между бровей. Если муж Сьюзен действительно погиб, то нужно найти место захоронения и помочь ей перевезти тело в Англию. А если этот человек жив, Болтон сделает все, чтобы они оба были счастливы.

Сью что-то говорила о том, что у Гарри здесь есть подруга. Очевидно, все это чепуха. У любого мужчины, особенно вдали от жены, могла появиться женщина. В данной ситуации это такая мелочь!

Сьюзен и Гарри молчали довольно долго. Каждый думал о своем. Когда завтрак был закончен, она повернулась к своему подопечному и вопросительно взглянула на него.

— Мистер Болтон, — ее голос прозвучал тихо и неуверенно, — вы хотите меня о чем-то спросить?

— Хочу, — кивнул Гарри. — Вы думаете о нем, да?

Сью кивнула.

— Мне кажется, я поняла, в чем состоит наша ошибка. Вы помните, как кто-то из подобравших вас местных жителей произнес слово «смерть». Но ведь точно не можете утверждать, что кочевники говорили именно о Гарри? А что, если они обсуждали что-то совершенно иное, или хотя бы размышляли о том, что не подоспей они вовремя, вас самих ждала бы неминуемая гибель? Вы же не очень хорошо понимаете их язык.

— Я сделал свои выводы исходя из того, что Пултона не оказалось в больнице, — ответил он. — Значит, он умер и похоронен.

— Ладно, допустим. А теперь задайте себе вопрос, — уже увереннее продолжала Сью, — вы бы взяли на себя ответственность самостоятельно хоронить иностранца? Не зная обычаев его страны, не сообщив родственникам, не поставив в известность власти? Вы понимаете, что это невозможно? Первое, что вам пришло бы в голову, это как можно быстрее, учитывая жаркий климат, доставить тело в морг ближайшего лечебного учреждения. Или сообщить о случившемся в полицию…