Калли, переполненная новыми ощущениями, заерзала у него на коленях, и когда ее бедро ненароком коснулось напряженной плоти, Ралстон лишь громко скрипнул зубами. Ее захватило чувство женской власти, и она повторила это движение, на этот раз намеренно качнувшись бедром в пах мужчины. Он тяжело задышал и, взглянув ей в глаза, сжал округлые плечи стальной хваткой. Несколько секунд спустя Ралстон хрипло произнес:

— Ты затеваешь опасную игру, шалунья. Но я серьезный противник.

Калли удивленно распахнула глаза, а он, видимо, не желая углубляться в детали, припал губами к ее груди, и наступил ее черед задыхаться. Его язык описывал круги вокруг восставшего соска, потом Гейбриел обхватил его губами и мягко втянул в рот, пока Калли не вскрикнула и не вцепилась ему в волосы.

Затем он немного отстранился, и обнаженную грудь Калли обдал поток прохладного воздуха.

— Ралстон.

Его имя слетело с ее губ хрипло, умоляюще.

— Да?

— Не останавливайся, — прошептала она в темноту. — Пожалуйста.

Маркиз поцеловал ее, не в силах отрицать пронзительного удовлетворения, которое почувствовал от откровенной реакции на его ласки. Как давно он не встречал женщину, которая была бы настолько искренней! Но не дай Бог, он скоро привыкнет к этому желанию. Ралстон прервал свой чувственный, может — даже грубый, поцелуй, чтобы подчиниться ее просьбе.

— С удовольствием, миледи, — сказал он и коснулся губами второй груди.

Калли выкрикнула его имя, но звук мигом утонул в мягкой обивке кареты, успев, однако, вызвать у мужчины всплеск удовольствия, который отозвался в самой глубине его возбужденного тела.

Он хотел ее. В экипаже. Он хотел погрузиться в нее очень глубоко, чтобы показать этой невинной душе, что такое настоящая страсть.

Мысль о невинности этой девушки повергла Ралстона в ужас. Содрогнувшись, он вскинулся и выглянул в маленькое окошко кареты. Площадное ругательство взорвалось в его голове. Это не та женщина, которой можно овладеть в экипаже. Это леди Кальпурния Хартуэлл, сестра графа Аллендейла, сказал себе Гейбриел. И не имеет значения, что она полураздета. Как он мог настолько утратить самоконтроль?

Ралстон начал приводить одежду Калли в порядок, довольно умело поправляя лиф ее платья, а она в смущении сидела у него на коленях и пристально смотрела широко распахнутыми глазами.

— Мы почти приехали, — глухо сказал он.

Эти слова мгновенно привели Калли в чувство. Она поспешно пересела на диван у передней стенки кареты и судорожными движениями начала поправлять платье. Стянув перчатки, чтобы не мешали, Калли, отчаянно вывернув руки, затянула шнуровку. Разыскав в тусклом свете свечи свои выпавшие шпильки, она привела в порядок прическу. Ралстон молча наблюдал за ней, стараясь не замечать, как взволнованно вздымается грудь девушки, туго обтянутая грубой шерстью невзрачного платья. Стиснув зубы, он удержался, чтобы вновь не прильнуть к этой нежной коже. Вместо этого, небрежно нагнувшись, он поднял несколько упавших шпилек и протянул Кальпурнии.

Она приняла их порывистым движением, и на короткое мгновение руки соприкоснулись. Небывалый чувственный жар моментально охватил обоих.

— Спасибо, — тихо произнесла она срывающимся от волнения голосом. Кое-как приткнув последние беспорядочные пряди, Калли скромно отодвинулась в самый уголок каретного дивана.

Моментально исчезла та страстная женщина, которую он раскрыл; вновь перед ним была чопорная леди Кальпурния. Откинувшись на спинку сиденья, Ралстон откровенно разглядывал расположившуюся перед ним графиню. В этот момент экипаж остановился перед въездной дорожкой в Аллендейл.

— Я не уверен, что следует подвозить вас к самому входу, — сказал он. — Вы ведь собираетесь вернуться в дом тайком, не так ли?

Калли слегка улыбнулась своему визави.

— Именно так, милорд.

— О, мы вновь перешли на обращение «милорд».

Она лишь смущенно опустила голову. Конечно, Ралстон не мог этого видеть в полумраке экипажа, но точно знал, что девушка залилась румянцем.

— Я хотел бы проводить вас до дверей.

— В этом нет необходимости.

— И тем не менее...

Она прервала его:

— Думаю, будет лучше, если я пойду одна. Если нас увидят вместе...

Не было необходимости заканчивать фразу. Ралстон кивнул, распахнул дверцу и, выйдя из кареты, подал девушке руку.

Он стоял неподвижно, глядя вслед Калли, которая через несколько минут благополучно вошла в дом через освещенный лишь двумя свечными фонарями парадный вход. Затем Ралстон сел в экипаж и резко стукнул в потолок, приказывая вознице трогаться.

Калли с тихим щелчком закрыла широкую дубовую дверь Аллендейл-Хауса, с облегчением вздохнула и прислонилась спиной к прохладному дереву. Спрятав ключ в потайной карман плаща Анны, она прижала руку к груди, безуспешно пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце.

Она осторожно пересекла отделанный мрамором холл и ступила на широкую лестницу. В полной темноте дома Калли двигалась почти на ощупь, но быстро нашла рукой толстые перила из красного дерева. Теперь идти стало легче, но только она поставила ногу на следующую ступеньку, как позади скрипнула открывающаяся дверь и серебристый свет свечи затрепетал за ее спиной. Калли охнула и, испуганно обернувшись ко входу в библиотеку, встретилась взглядом с братом. Бенедикт был явно удивлен, встревожен и недоволен одновременно.

— Где, черт возьми, ты была?

Калли молчала, застыв в оцепенении и обдумывая варианты спасения. Таковых было не много, если не считать идеи уйти из дома и больше не возвращаться.

Нацепив на лицо улыбку, Калли произнесла шепотом:

— Не думаю, что ты поверишь, если я скажу, что была в консерватории.

— Ни единого шанса, — сухо ответил Бенедикт. — Сестра... — В голосе Бенедикта звучало предупреждение, он протянул руку и широко распахнул дверь. — Могу я пригласить тебя зайти ко мне?

Признав свое поражение, Калли вздохнула и устало направилась в огромную комнату, освещенную двумя каминами и дюжиной свечей. Она пробормотала себе под нос:

— Как же я не заметила всю эту иллюминацию?

— Действительно странно, — сухо произнес Бенедикт, закрывая за собой дверь. Калли развернулась, услышав, как щелкнул замок, и оказалась лицом к лицу с братом. Когда Бенедикт увидел сестру при ярком свете, это не улучшило его настроения. — Боже правый! Что, черт возьми, на тебе надето?

— Матушка не одобрила бы использование таких выражений в обществе леди, Бенедикт. — Попытка уйти от ответа не увенчалась успехом.

— Во-первых, я думаю, что, учитывая обстоятельства, матушка использовала бы и более крепкие выражения. А во-вторых, данная ситуация вообще ставит под сомнение твой статус леди. Не соблаговолишь ли предоставить мне объяснения относительно твоего местонахождения этим вечером?