от успехов”. Это значительно успокоило бушующее море крестьянской стихии.

В итоге своей антисоветской деятельности, я был в середине 1930 года разоблачен и снят с работы».

(Из показаний СЕМЕНОВА от 4 июля 1937 года).

Об этом же говорит в своих показаниях ЗАЙЦЕВ:

«Отношение центра правых к контрреволюционным кулацким выступлениям определилось уже в самом начале открытого выступления правых против сталинского руководства, т. е. еще весною 1928 г. в связи с событиями в Кабарде[40]. Кулацкое выступление в Кабарде было немедленно использовано БУХАРИНЫМ, РЫКОВЫМ, ТОМСКИМ, УГЛАНОВЫМ и другими как аргумент для того, чтобы попытаться сдвинуть партийный курс на контрреволюционные рельсы правых. Эта попытка не удалась, но ставка центра правых на контрреволюционные выступления не была снята. Наоборот, она приобрела со временем более острый характер. Первоначальное полупассивное отношение сменилось отношением активным, т. е. установкой правых, возглавляемой центром, на прямое разжигание, поддержку и организацию крестьянских восстаний».

(Из показаний ЗАЙЦЕВА от 9 января 1937 года).

ЗАЙЦЕВ также показал:

«Для того чтобы подготовить почву для кулацкого контрреволюционного выступления в Нижне-Волжском крае[41] мы саратовские правые (главным образом ПЕТРОВСКИЙ) использовали обработанных нами в контрреволюционном направлении аспирантов и научных сотрудников НИКИ и ВИЗХа. Перед поездкой этих людей в командировки, им давались указания ПЕТРОВСКИМ, ЖИРОВЫМ и мной – ЗАЙЦЕВЫМ, помимо органи-

зации чисто вредительских мероприятий, не гнушаться никаких мер, которые могли бы вызвать восстание. Рекомендовалось проводить массовые репрессии в отношении колхозников и местного партийного, советского актива, всякого рода издевательства “переадминистрирование” и т. д. ПЕТРОВСКИЙ указывал своей контрреволюционной агентуре, что все эти вредительские действия и акты издевательства надо осуществлять под флагом выполнения директивы СТАЛИНА и сталинского руководства.

Давая указания своей агентуре, уезжавшей на хлебозаготовки, о проведении массовых репрессий в отношении местного партийного актива, ПЕТРОВСКИЙ осенью 1931 г. говорил ей следующее: “Они хотели СТАЛИНА, так им надо показать на их же собственной шкуре, что это и есть ‘сталинщина’ на практике”.

Наш замысел состоял в том, чтобы путем сочетания вредительской деятельности, саботажа хлебозаготовок и издевательства над колхозниками и местным партийно-советским активом добиться того, чтобы против советской власти и ее политики поднимались и кулаки, и колхозники и местный партийный советский актив. ПЕТРОВСКИЙ (а также Д. МАРЕЦКИЙ в Москве) называли это “ярить” колхозников…

Я уверен, что в том кулацком саботаже хлебозаготовок, который имел место в районах Нижней Волги во время хлебозаготовительной кампании 1932–1933 гг. сыграли большую роль те контрреволюционные кадры, которые были активизированы агентурой, созданной еще ПЕТРОВСКИМ».

(Из показаний ЗАЙЦЕВА от 9 января 1937 года).

Террористическая и вредительская практика правых и их установка на антисоветский переворот была обобщена в платформе, которая в целях конспирации была названа «рютинской» платформой. О «рютинской» платформе участник центра бухаринско-рыковской антисоветской организации ШМИДТ показывает:

«Вопрос: В частности, эта платформа в вопросах методов борьбы признала целесообразность применения террора к руководителям партии и правительства?

Ответ: Правильно, я ведь выше сказал, что при обсуждении текста платформы в августе 1932 года и РЫКОВ, и ТОМСКИЙ, и я, и УГЛАНОВ подчеркнули, что раздел о терроре написан хорошо и правильно.

Вопрос: Поясните, что значит “хорошо и правильно”.

Ответ: Мы этим хотели сказать, что платформа на протяжении нескольких страниц убедительно, так сказать “теоретически”, обосновывает, почему в современной обстановке террор или, как в платформе говорится, “насильственное устранение СТАЛИНА и его клики” является необходимым и исторически оправданным делом».

(Из показаний ШМИДТА от 23 февраля 1937 года).

Материалы к главе I раздел IV. Троцкисты-зиновьевцы и бухаринцы-рыковцы в 1935–1937 гг. и разгром их антисоветских организаций

п. 1. Центры троцкистско-зиновьевских и бухаринско-рыковских антисоветских организаций /троцкистско-зиновьевский антисоветский центр, «правый центр» и объединенный антисоветский центр троцкистско-зиновьевских и бухаринско-рыковских контрреволюционных организаций.

Осуществление первой пятилетки означало огромную победу социализма в СССР.

В докладе на объединенном Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) об итогах первой пятилетки 7 января 1933 г. тов. СТАЛИН говорил:

«В итоге осуществления пятилетки в области промышленности, сельского хозяйства и торговли мы утвердили во всех сферах народного хозяйства принцип социализма, изгнав оттуда капиталистические элементы…

В результате осуществления пятилетки мы добились того, что выбили вконец последние остатки враждебных классов из их производственных позиций, разгромили кулачество и подготовили почву для его уничтожения.

Таков итог пятилетки в области борьбы с последними отрядами буржуазии».

(СТАЛИН. «Вопросы ленинизма». 10-е изд. Партиздат ЦК ВКП(б), стр. 507, 509).

Эти победы партии ЛЕНИНА – СТАЛИНА окончательно развеяли какие бы то ни было надежды бухаринско-рыковской антисоветской организации на создание массовой базы для борьбы против партии и Советской власти.

Вот что показывает по этому поводу Бухарин:

«В 1933 г. выявилась победа линии партии и не только в смысле перелома к победе, а в смысле закрепления этой победы.

Индустриализация страны дала свои результаты и позволила подвести высокую техническую базу под коллективизированное сельское хозяйство и совхозы. Социальная реконструкция получила техническую основу. Кулачество оказалось разгромленным. Бывшие середняки и беднота стали наращивать свое благосостояние на социалистической основе. Выросли кадры новой социалистической интеллигенции. Отношения между городом и деревней сложились на прочных основах народного социалистического хозяйства, где прежний социалистический сектор превратился почти в полный круг. Социализм не только завоевал деревню, но уже стал приносить и здесь свои материально-экономические и общекультурные плоды.

Эта обстановка означала полный разгром ставки наших организаций на кулацко-крестьянские восстания против государства пролетарской диктатуры. Всякие расчеты на Украину, Северный Кавказ, Сибирь провалились вместе со всеми теоретическими и общеполитическими прогнозами о гибели страны, о гибельности политики советской власти. Ставка на кулака, индивидуального мелкого собственника, мелкобуржуазную стихию – все эти соображения и расчеты были биты. Раньше была у нас спекуляция на части мелкобуржуазной массы. Эта часть массы входила в расчет, ее недовольство учитывалось, ее хотели использовать. Теперь стало ясным, что этот рычаг выбит навсегда.

Логика борьбы, однако, делала свое дело. И даже в это время вывод был – не прекращение борьбы против партии и советской власти, а сужение ее базиса, переход к голому контрреволюционному заговорщичеству. Это означало, что раз ставка на кулацко-крестьянские восстания бита, тем самым нужно сделать центральной тактической идеей идею государственного переворота. На руках организации правых осталось только это оружие, а из арсенала исчезла ставка на какие бы то ни было массы, ибо партия своей политикой завоевала всю массу, вое народы, разгромив, уничтожив и обезвредив кулаков, как класс.

Идея голого государственного переворота выступила, тем самым, во всей своей широте, и именно она стала центральной тактической идеей организации правых в 1933–1934 гг.».

(Из показаний БУХАРИНА от 14 июня 1937 г.)

Готовя антисоветский переворот, бухаринцы-рыковцы стараются как можно теснее