Максим пожал плечами. Ну, позвонят, и что это изменит? Придет суровый админ и задушит их шнуром «витой пары»? Зафиксировать попытку атаки – это еще полдела. Нужно еще локализовать ее источник.

– Есть!

Оба взломщика радостно уставились на экран, и пальцы Максима деловито запорхали над клавиатурой, выбивая легкими касаниями едва различимую шелестящую дробь.

Сетка, в которую ему удалось пробраться, была организована, мягко говоря, по-уродски. Один сервер под «виндой» играл роль локального контроллера домена и одновременно – шлюза для доступа в Интернет, на другом лежали дистрибутивы софта и резервные копии, там же, судя по всему, был организован сервис хранения пользовательских файлов. Внутри сети трафик не шифровался, поэтому первым делом Максим организовал его перенаправление и подключил анализатор: сниффинг, то есть перехват передаваемых между компьютерами и во внешнюю среду данных, позволял без особого труда получить пароли от почтовых ящиков сотрудников, а там наверняка отыщется что-нибудь интересное. Затем он собрал список открытых на локальном сервере портов и используемых протоколов, еще раз убедившись, что вопросами безопасности тут, похоже, никто действительно не заморачивался всерьез. На машине был открыт удаленный доступ по протоколам Telnet и RDP, а фильтрация по IP-адресам, наоборот, оказалась не настроена – истинное раздолье для понимающего человека.

Спустя пару минут сервер любезно согласился с тем, что Максим является пользователем контроллера домена, входящим в группу администраторов. Еще через пару минут Макс уже выкачивал на внешний жесткий диск содержимое файлообменного репозитория, попутно настраивая на шлюзе удаленный доступ – скорее всего, в эту гостеприимную сеть придется наведаться еще разок в самом ближайшем будущем. Дело шло медленно: скорость закачки он специально настроил таким образом, чтобы не забить канал связи полностью и не вызвать у пользователей подозрений, если на их компах вдруг перестанут открываться любимые сайты и отвалится электронная почта.

Пробежавшись по открытым в локальной сети папкам на компьютерах сотрудников фирмы и заприметив документы, которые нужно будет обязательно скопировать в следующий раз, Максим принялся методично и обстоятельно прибираться за собой. Файлы журналов на сервере, таблицы маршрутизации, логи роутера. Проверить все еще раз. Ничего не забыл? Точно? Не оставил ли без внимания какой-нибудь маленький файлик, за который потом смогут уцепиться специалисты-безопасники, если кому-то придет в голову расследовать обстоятельства взлома? Нет, на сей раз, вроде бы, все чисто.

– Валим!

«БМВ» зашуршала шинами по асфальту и, стремительно набирая скорость, покатилась по переулку. На всякий случай Максим глянул в зеркала заднего вида: все чисто. Да и кто может их преследовать? Это просто паранойя какая-то. Нужно, наверное, заехать по дороге в магазин, купить вискаря, чтобы успокоить расшатанные нервы. Максим испытывал сейчас настоящую эйфорию, чистый восторг, который настигал его всякий раз, когда очередная авантюра заканчивалась успехом. Он сделал это! Он смог! Человеческий разум, его личный опыт снова одержали верх над высокими технологиями и бездушным железом. Это было сродни волшебству, сродни тайному могуществу, которое прорывалось в наш мир из параллельных вселенных в виде абстрактных нулей и единиц, в виде электронных импульсов, соединявшихся в биты и байты.

На всякий случай попетляв по переулкам, Максим высадил Мегазоида возле Варшавского вокзала, пообещав связаться, как только разберет добычу. Работать сегодня совершенно не хотелось, и потому, купив в магазине возле дома вполне заслуженную бутылку виски, он бросил автомобиль у подъезда, а сам направился дворами в сторону шумевшего вдалеке шоссе, по протоптанным аборигенами тропам, туда, где в тени разросшихся кленов и акаций пробивала себе путь в извилистом овраге мелкая безымянная речушка, несшая свои воды из ниоткуда в никуда. Окрестности этой речки всегда были безлюдны и тихи – здесь лишь изредка выгуливали собак жители близлежащих многоэтажек, да на давно не стриженных лужайках загорали в редкие солнечные дни тучные дамы, по каким-то причинам променявшие круговерть заграничных курортов или тишину дачных огородов на пахнущий бензином газон городских окраин.

Речка, как и ожидалось, оказалась на прежнем месте. Максим неспешно прошел по ее берегу, петляя меж низкими ветвями склонившейся к воде сирени и кустами одичавшего шиповника, туда, где протянулся старый железный мостик. Облокотился о выщербленные временем перила, вглядываясь в журчащий мутный поток, сорвал пробку и отхлебнул виски прямо из горлышка. Мерное течение воды успокаивало, умиротворяло, от ее поверхности тянуло тиной, сыростью и перепрелым лесным мхом. Где-то вдалеке затрепыхалась, взлетая, утка. Максим протянул руку, разжал ладонь: «свисток» беспроводного адаптера закувыркался и беззвучно исчез в поднятой птицей волне. Макс проводил его взглядом, приподнял бутылку в прощальном салюте и сделал еще один обжигающий горло глоток. В кармане зажужжал мобильник. Он мельком взглянул на высветившийся на экране номер, вздохнул и нажал на кнопку, принимая звонок. Наверное, снова придется оправдываться.

– Да, мам. Я помню, что обещал завезти бабушке продукты. Давай завтра, прямо с утра, ладно?

– Не нужно, – голос матери был тихий, шелестящий, точно холодная черная вода под его ногами. – Она умерла, Макс.

Старые фотографии, разложенные на полу, – как осколки прошлого, фрагменты зеркал, сохранивших мимолетные отражения чьих-то лиц, – ни собрать, ни склеить. Комната, вроде бы, все та же, тот же запах, те же обои на стенах, но что-то теперь навсегда ушло, потерялось. Максим осторожно перекладывал карточки из одной коробки в другую, подолгу вглядываясь в матовую поверхность пожелтевшей бумаги.

Вот улыбающееся лицо бабушки на какой-то праздничной демонстрации, молодое, совсем не такое, что он запомнил сегодня, перед тем как оно навсегда скрылось под белым полотном, и обитый красной материей ящик плавно опустился в обрамленную грудами комковатой рыжей земли яму. Вот бабушка уже старше, держит на коленях его самого, серьезно и почему-то немного обиженно вглядывающегося в объектив. Здесь ему, наверное, лет семь или восемь. Вот они втроем с мамой где-то за городом, на берегу озера, мать смеется, а бабушка вглядывается куда-то вдаль, словно видит что-то недостижимое, неизвестное, там, за горизонтом, где шершавая наощупь бумажная гладь воды смыкается с безоблачным бумажным небом.

Макс протянул руку – бутылка виски, точно верная подруга, снова была рядом. Она всегда рядом, и в радости, и в печали. Фотографии. Еще фотографии. А вот бумаги. Часть, наверное, придется уничтожить, нельзя выбрасывать старые документы просто так; часть отвезти матери. Разобраться бы, что из этого архива может пригодиться в будущем, а что можно смело предать огню. Макс поднял один из листов, пробежался по нему взглядом, отложил в сторону, но, помедлив, снова поднес к глазам. Вытащил из пачки другой документ, потом еще. Бумага источала сладковатый запах, какой бывает лишь у переполненных полок книжного шкафа или у стянутой бечевкой пачки газет, случайно обнаруженной на антресолях. Отхлебнув из бутылки, Максим поднялся на ноги и, пошарив по полкам секретера, принялся складывать документы в обнаруженную там папку с потемневшими от времени тесемками.