Несомненно, Вергилий выражал то, что другим достаточно было чувствовать, ибо все эти крестьяне, приходившие на протяжении веков искать прибежища в Рим, теснившиеся там в сдающихся внаем домах, хранили в глубине души тоску о полях, о своей ферме, какой бы маленькой и бедной она ни была, о том месте, где вся семья собиралась вечером вокруг Лар и Пенат вместо того, чтобы рассеяться и потеряться в огромных, лишенных какого бы то ни было лица городских домах.

Часто римляне — как самые бедные, так и самые богатые — уезжали навестить свою родную провинцию — конечно, при условии, что там было кого навещать. Римляне вообще путешествовали много и часто — скорее для удовольствия, чем из обязанности. Античная жизнь, очень централизованная, много раз в году давала повод приехать в Рим: или для участия в играх во время какого-нибудь праздника, или для участия в ежегодных выборах магистратов, проходивших летом. Но поводы для путешествия могли быть и другими. Политики любили ездить по Италии: они посещали своих клиентов и пытались завоевать себе голоса на предстоящих выборах. В то время существовал уже и туризм в нашем смысле этого слова, а медлительность транспортных средств совершенно не обескураживала путешественников. Разумеется, столь дорогое удовольствие могли доставить себе только самые богатые. Особенно в моде были несколько мест: летом высшее общество посещало Тибур, Пренесту или Тускулум; зимой огромным успехом пользовались Тарент и Байский залив. В прибрежных городах отмечался такой упадок нравов, что Цицерон писал: «Ни один институт предков не может там сохраниться неизменным».

Любовь к путешествиям заставляла граждан позабыть о своем долге. Военные трофеи и импорт, стимулирующий потребность в роскоши, а также само очарование этих мест порождали искушение отдаться расточительности и праздности. Общественное мнение запрещало добродетельной женщине ездить, например, в Байи — дабы не потерять свою добродетель. Жизнь на этих курортах по преимуществу протекала по ночам. Днем приезжие отдыхали, а с наступлением вечера все оживало. Бухты заполнялись многочисленными разукрашенными лодками с элегантными красавицами. Носовая часть лодок была посеребрена или позолочена. Весла блестели перламутром и серебряными пластинами. Паруса из пурпурного и белого, очень тонкого льна смущали взор эротическими фигурами. На маленькой мачте на корме развевалась на ветру длинная полоска ткани. Галантные дамы и кавалеры ужинали на воде, слушали музыку, распевали похотливые песенки, в это время на суше некоторые особо пылкие красавицы забывались в объятиях какого-нибудь случайного любовника. Марциал назвал Байи «брегом златым счастливой Венеры».

Но при том Байи был курортным городом. В моду входили термальные воды. Многие врачи прописывали эти спасительные поездки для здоровья тела — но, увы, душевное здоровье там терялось! (Между прочим, именно в Байи император Август каждый год лечил воспаление седалищного нерва.) «Там наслаждению предаешься от всего сердца, — писал Сенека, — там словно само место требует вести себя разнузданно… Эти пьяницы, блуждающие по берегу, гребцы в лодках, оглашающие пением и музыкой бухту, и все эти безумные наслаждения, нарушающие всякий закон, — разве это необходимо?» Похоже, да, поскольку курортные города служили настоящими храмами наслаждений. Клиентура в них самая разнообразная, и часто бывает, что рядом с военными, приехавшими излечить свои раны или настоящими больными оказывались люди совершенно здоровые, приехавшие лишь для того, чтобы, наоборот, растратить свое здоровье. Так ведут себя и те, кто приезжает на трехнедельное лечение и останавливается в более или менее комфортабельных гостиницах, и те, кто на своей великолепной вилле или на вилле друга живет на курорте весь сезон.

В моде были и более далекие поездки. Уже в эпоху Античности существовали путеводители, содержавшие сведения о крупных, наиболее посещаемых городах. Семь чудес света, Греция, Малая Азия (особенно Смирна и Эфес), острова Делос, Кипр, Самос, Родос, а также Сицилия, Галлия, Египет были среди мест, наиболее посещаемых богатыми путешественниками, которые не упускали случая нацарапать свое имя на исторических памятниках. Император Адриан был в числе таких путешественников. Страсть императора к путешествиям была столь велика, что его упрекали за то, что он слишком часто уезжал из Рима. Между 124 и 134 годами он посетил Галлию, Бретань, Испанию, Мавританию, Грецию, Сицилию, Малую Азию, Сирию, Аравию и Египет. Его вилла в Тибуре сохранила воспоминания об этих многочисленных путешествиях.

Путешествовали конечно же по-разному. Для бедняка транспортным средством служил мул (магистраты также располагали мулами для официальных поездок). Одетый в тунику, плащ с капюшоном и шляпу с широкими полями, путешественник проезжал в среднем 30 километров в день. Только самые бедные путешествовали пешком, но это было редкостью: римляне ненавидели ходьбу! На лошади можно было преодолевать от 60 до 65 километров в день. Требовалось от восьми до девяти дней, чтобы добраться из Бриндизи до Рима, а Цезарь из Рима добрался до Роны за восемь дней. Цицерон утверждал, что курьер мог преодолеть за одну ночь почти 100 километров. Экипажи, естественно, были не такими быстрыми: все зависело от числа лошадей. В основном использовалось от одной до четырех, но могло быть и больше: Светоний сообщает об экипаже, запряженном десятью лошадьми. Надо отметить, что римляне не знали хомута, появившегося только в Средние века. Простая шлейка, пропускавшаяся под грудью лошади, позволяла животному тянуть груз с наименьшей нагрузкой, и все же вес даже самых больших повозок не мог превышать 500 килограммов.

Существовало множество разновидностей двухколесных экипажей, маленьких — быстрых и легких кабриолетов для пассажиров без багажа с откидным верхом, влекомых двумя мулами. Для более долгих поездок использовали четырехколесные повозки. Среди них были и роскошные, позволявшие даже спать в дороге, настоящие кареты. Можно было нанимать лошадей и экипажи на постоялых дворах или в особых пунктах проката. Когда богатые граждане путешествовали, случалось, что за ними следовал целый кортеж со множеством повозок для перевозки посуды и мебели, а также эскорт. В поезде Нерона никогда не бывало меньше тысячи повозок. Люди состоятельные также использовали носилки или портшезы, мода на которые пришла с Востока. Разлегшись или сидя среди подушек, защищенный от нескромных взглядов занавесками, путешественник продвигался с комфортом, не спеша, с помощью двух, четырех или восьми рабов, одетых в ливреи ярких цветов.

Сеть дорог во времена Империи охватывала всю Италию. Всего насчитывалось тридцать дорог, состояние которых варьировалось в зависимости от эпохи и района. Разумеется, одновременно использовались не все дороги, и иногда дожди или половодье прерывали движение. Вот почему римляне часто пользовались водными путями, по крайней мере, в период навигации, то есть с апреля по октябрь.

Путешествия длились много дней, а в пути необходимо было спать. Вдоль дорог располагались постоялые дворы, в которых мог отдохнуть путник, не имевший возможности остановиться у кого-нибудь из своих друзей. Могло случиться, что на постоялом дворе останавливалась какая-нибудь важная персона, подобно будущему императору Вителлию, который к тому же даже не имел денег. Хозяева постоялых дворов старались привечать клиентов и даже предлагали им утром завтрак. Но в основном на постоялых дворах останавливались граждане среднего достатка, торговцы, погонщики мулов. Условия там были весьма посредственными, если не сказать больше. Иногда постояльцам самим приходилось готовить себе пищу, а некоторые привозили с собой свою посуду. Дело в том, что еда на постоялых дворах была плохой. Гораций, остановившийся в Ариции по пути в Бриндизи, «от несвежей и мутной воды повздорив с желудком», предпочел лечь спать не поужинав. Но обстановка там была веселой, особенно когда «лодочник пьяный с погонщиком нашим / Взапуски петь принялись про своих далеких подружек / Вскоре один захрапел; а другой зацепил за высокий / Камень свою бечеву и мула пустил попастися, / Сам же на спину лег и спокойно всхрапнул, растянувшись»[87]. Спокойно поспать удавалось редко: путешественника одолевали мошкара, блохи, ящерицы, ядовитые пауки. Комфорт в комнатах отсутствовал, но дверь закрывалась на ключ или задвижку. Кровать, подсвечник и матрас, зачастую набитый соломой, — вот вся обстановка.